Айзек Азимов - Основание и Империя [Академия и Империя] Страница 20

Байта не слушала. Она куда-то смотрела, вытягивая шею, потом хихикнула, сняла очки и продолжала смотреть, заслоняясь от солнца рукой.

Торан привстал и повернулся, стараясь проследить ее взгляд. Смотреть было не на что, кроме, разве что, долговязого чудака, забавлявшего толпу стойкой на руках. На пляжах было полно самодеятельных акробатов, готовых за монетку-другую завязаться узлом. Проходивший мимо полицейский патруль стал гнать акробата, и тот, стоя на одной руке, другой сделал насмешливый жест. Полицейский угрожающе двинулся на акробата, но, получив удар ногами в живот, отлетел назад. Акробат был уже на ногах и пустился бежать, а толпа, явно сочувствуя шуту, задержала полицейских.

Шут зигзагами бежал по пляжу. Несколько раз он собирался остановиться, но так и не остановился. Патруль пошел дальше, толпа рассеялась.

– Интересный тип, – заметила Байта с явной симпатией.

Торан равнодушно согласился. Шут тем временем подошел ближе, и его можно было хорошо рассмотреть. Худое лицо собиралось в большой нос с широкими крыльями и мясистым кончиком, похожий на хобот. В костюме, тесно облегающем длинные тонкие конечности и маленькое туловище, шут был похож на паука и так же легко и изящно двигался.

На него нельзя было смотреть без улыбки.

Шут, казалось, почувствовал их взгляды, потому что, уже пройдя мимо, остановился, резко повернул назад и подошел. Его большие темные глаза остановились на Байте, и ей стало не по себе. Шут улыбнулся, отчего лицо его стало только печальнее, и заговорил замысловатыми фразами, как принято в центральных секторах Галактики.

– Если бы разум, дарованный мне духами Галактики, был в моей власти, я бы сказал, что такая женщина может существовать лишь в мечтах, в которых и состоит реальность для мятежного разума. Я готов отказаться от власти над своим разумом и поверить тому, что говорят мне мои очарованные глаза.

– О-о-о! – сказала Байта, удивленно расширив глаза.

Торан рассмеялся.

– Ах ты, очаровательница! Бай, подари ему пять кредитов, он заслужил!

Шут тут же отступил на шаг.

– Не нужно, моя госпожа, не пойми меня неверно. Я говорил не ради денег, а ради твоих ясных глаз и милого лица. Что ж, благодарю, – и Торану. – Неужели она думает, что в его глазах солнце?

Вновь обернувшись к Байте, шут заговорил громче и быстрее:

– Нет, не только ради глаз и лица, но и ради ума – ясного, твердого и доброго.

Торан поднялся на ноги, надел рубашку, которую все четыре дня лишь носил с собой, и шагнул к шуту.

– Слушай, парень! Скажи, что тебе надо, и перестань смущать даму.

Шут испуганно отступил и сжался.

– Я не хотел никому зла. Я здесь чужой и, говорят, не в своем уме. Но я умею читать по глазам. У этой дамы не только прекрасные глаза, но и доброе сердце, и я думал, что она сможет помочь мне в моем несчастье.

– Пять кредитов помогут твоему несчастью? – сухо спросил Торан и протянул шуту монету.

Шут не пошевелился, и Байта сказала:

– Тори, позволь, я сама с ним поговорю. Глупо обижаться на его речи: у него такая манера. Наши слова могут показаться ему столь же странными.

Что с тобой? – спросила она у шута. – Ты боишься патруля? Не стоит, он тебя больше не тронет.

– О нет, он не больше, чем ветерок, поднимающий пыль, потревоженную моими ногами. Я страшусь другого, что подобен буре, разбрасывающей и сталкивающей миры. Вот уже неделю я сплю на городских улицах и скрываюсь в городской толпе. В поисках помощи я заглядывал в тысячи глаз, – последние слова он произнес с заметным волнением, отразившимся и в больших глазах, – и вот, я нашел тебя.

– Я рада помочь, – сказала Байта, – но поверь, друг, я не смогу защитить тебя от бури, разбрасывающей миры. Конечно, я могу…

Раздался мощный голос:

– Ах ты, грязный негодяй!

К ним бежал обиженный полицейский с красным от жары и злобы лицом.

– Вы, двое, держите его! – кричал он, размахивая пистолетом. – Не дайте ему уйти!

Мощная рука полицейского легла на худое плечо шута, и тот заскулил.

– Что он сделал? – спросил Торан.

– Что он сделал? Что он сделал? Сейчас узнаете! – полицейский полез в пристегнутый к поясу карман, вынул красный носовой платок, вытер потную шею и, смакуя, произнес. – Он бежал! Вот что он сделал. Приметы разосланы по всему Калгану, и я узнал бы его раньше, если бы он стоял на ногах, а не на своей птичьей голове, – и победоносно встряхнул свою жертву.

– Откуда он бежал, сэр? – спросила Байта с улыбкой.

Полицейский возвысил голос. Собиралась толпа, она таращила глаза, гудела, и полицейский все больше проникался чувством собственной значимости.

– Откуда он бежал? – театрально воскликнул он. – Я надеюсь, вы слышали о Муле?

Наступила тишина, у Байты пересохло во рту. Шут, как тряпка, висел в руке полицейского и умоляюще смотрел на Байту.

– Этот мерзавец, – ораторствовал полицейский, – не кто иной, как беглый придворный шут Его Светлости. Признаешь, несчастный? – и он снова встряхнул беднягу.

Тот молчал, не в силах вымолвить ни слова. В мертвой тишине было слышно, как Байта что-то шепнула мужу на ухо.

Торан дружелюбно обратился к полицейскому:

– Послушайте, любезнейший, отпустите шута на минутку. Он обещал нас позабавить, мы заплатили ему, а он не успел отработать наши деньги.

– С какой стати? – возмутился полицейский. – За него обещана награда.

– Вы ее получите, если докажете, что это именно тот человек. А пока подождите. Я гость вашей планеты, и нарушение моих прав может дорого вам обойтись.

– А вы вмешиваетесь в дела Его Светлости, что вам не дешевле обойдется! – полицейский снова тряхнул шута. – Отдай человеку деньги, негодяй!

Торан сделал быстрое движение рукой и вывернул из руки полицейского пистолет, чуть не оторвав лежащий на курке палец.

Полицейский взвыл от боли и ярости. Торан толкнул его, клоун освободился и спрятался за спину Торана.

В толпе, границ которой уже не было видно, началось центробежное движение. Всем вдруг захотелось оказаться как можно дальше от центра событий. Прозвучал властный приказ, толпа зашевелилась быстрее, в ней образовался коридор, по которому прошли двое с электрическими хлыстами наготове. На их красных рубахах красовались эмблемы в виде молнии, разбивающей планету. Позади них шел гигант в форме лейтенанта, с темными волосами, темной кожей и мрачным взглядом.

Черный человек заговорил спокойно и негромко, что ясно давало понять, что не голос служил ему средством осуществления воли.

– Это вы нас предупредили?

Полицейский, оберегая поврежденную руку, морщась от боли, пролепетал:

– Я требую награды, Ваша милость, и обвиняю этого человека.

– Вы получите награду, – сказал лейтенант, не глядя на просителя, и приказал своим людям. – Взять его!

Торан почувствовал, как шут вцепился в его одежду, и громко произнес, стараясь, чтобы голос не дрогнул:

– Прошу прощения, лейтенант, этот человек мой.

Солдаты оставили его заявление без внимания. Один из солдат поднял хлыст, но тут же опустил, повинуясь окрику лейтенанта.

Его милость нависла над Тораном и спросила:

– Кто вы такой?

– Гражданин Фонда, – был ответ.

Ответ подействовал, по крайней мере, на толпу. Она загудела. Имя самого Мула не внушало такого ужаса, как упоминание о Фонде, уничтожившем Империю и страх, с помощью которого она правила Галактикой.

Лейтенант сохранял спокойствие. Он спросил Торана:

– Вы знаете, кто прячется за вашей спиной?

– Мне сказали, что это придворный вашего правителя, бежавший из дворца. Я же знаю о нем только то, что он мой друг. Чтобы забрать его, вы должны доказать, что он именно тот, кого вы ищете.

В толпе кто-то свистнул, лейтенант не обратил на это внимания.

– У вас есть документ, удостоверяющий, что вы гражданин Фонда?

– На корабле.

– Вы понимаете, что ваши действия незаконны? Я могу приказать расстрелять вас.

– Несомненно, но если вы расстреляете гражданина Фонда, может оказаться, что ваш четвертованный труп будет отправлен в Фонд в качестве компенсации. Такое уже случалось.

Лейтенант облизал губы. Он знал, что такое действительно случалось.

– Назовите ваше имя, – потребовал лейтенант.

Торан почувствовал перелом и принялся развивать успех.

– Я отвечу на ваши вопросы на моем корабле. Он зарегистрирован в публичном ангаре под именем «Байта».

– Вы выдадите нам беглеца?

– Мулу, возможно, выдам.

Затем они перешли на шепот. Лейтенант повернулся к своим людям и, сдерживая ярость, приказал:

– Разогнать толпу!

Заработали электрические хлысты, раздался визг, люди побежали прочь.

По дороге на корабль Торан лишь однажды прервал молчание.

– Если бы ты знала, Бай, как мне было страшно!

– Я представляю, – сказала она дрожащим голосом, глядя на мужа с восхищением.

– Я до сих пор не понимаю, как это случилось. Схватил пистолет, не зная даже, как им пользоваться, и городил, что в голову взбредет. Неужели это был я?