Дмитрий Колосов - Несущий смерть Страница 20

— Слушаю я тебя, генерал, и мне кажется, что передо мной два человека. Один — облаченный в мрачные одежды, со здоровым румянцем. Он жесток и циничен, но он честен. Я могу не принимать того, о чем он говорит, но он мне понятен и по-своему близок. Но стоит этому человеку обрядиться в белый Комбинезон паци-проповедника, и передо мной — лжец и лицемер. Причем превращение это происходит в считанные мгновения. Еще недавно я слушал честного воина-посьерранина, и вот уже говорю с криводушным генералом-паци. И истина, которая уже почти нашла выход из сумрачного тоннеля, застревает в тенетах лживых слов. Почему вы, паци, пытаетесь найти во всем какой-либо смысл? Гладиаторские бои нравятся людям, и они готовы платить за это деньги. А я люблю драться и готов драться. И для меня не существует вопроса: зачем? А зачем в таком случае мы живем? Чтобы дышать, жрать и пить? Тогда я живу для того, чтобы сражаться на арене, а прочие иррационалисты живут ради того, чтобы смотреть, как я сражаюсь. Если это доставляет им наслаждение, то я не вижу здесь ничего дурного. Мы не нарушаем права других граждан. Каждый, кто пожелал стать гладиатором, сделал этот выбор добровольно. Так же добровольно люди сидят у своих сферовизоров и делают ставки. Почему вам, паци, необходим во всем смысл?

Генерал Сатг поспешно накинул на плечи белую пелерину лицемерия.

— Человек должен мыслить рационально. То, что противоречит здравому смыслу и не оправдывается практическими потребностями общества, — бессмысленно. А значит — вредно. Это иррационализм, который рано или поздно будет полностью искоренен. Причем вы сделаете это сами, без нашего вмешательства. Керл хмыкнул:

— Как это произошло на Новой России!

— Да, как это произошло на Новой России, — ничуть не смутившись, подтвердил генерал. — Благоразумные люди, составляющие большинство жителей этой планеты, наконец осознали, сколь пагубно для их общества увлечение иррационализмом, и подняли восстание против тех, кто оправдывает убийство. Мы по вполне объяснимым причинам пришли на помощь.

— На языке военных это называется интервенцией.

— На языке военных это называется братской помощью единомышленникам, поправил Сатг. — А вот и наш кофе!

В кабинет вошла девушка-рейнджер с подносом в руках. Керл взглянул на нее и обомлел. Припухлые губки, чуть вздернутый носик, серые искрящиеся глаза. Вне всякого сомнения, это была таинственная незнакомка, с которой Керл танцевал на Соммете и которая назвалась несуществующим именем — Вельхаум Керл. Гладиатор открыл рот, желая обратиться к той, которую он так долго и безуспешно искал, но она даже не взглянула в его сторону. Поставив поднос на стол, она четко сдвинула каблуки мягких сапожек и вышла. Военная форма удивительно шла ей.

— Так вот, — генерал пригубил кофе, и по лицу его пробежала гримаса удовольствия, — мы избавляем мир от иррационализма, сглаживаем все случайные шероховатости, создавая идеально правильный многогранник. Разве это не благо? Но находятся глупцы, которые отвергают добро, преподносимое им на блюдечке.

— А вы не задавались вопросом, хотят ли эти глупцы жить по вашим правилам?

— А кто спрашивает их желания? — прямо заявил генерал. — Отвергать рациональное — иррационально, а значит, признается аксиоматично вредным. И, соответственно, подлежит искоренению.

После подобного объяснения Керлу расхотелось дискутировать, и он сказал:

— Генерал, ты тратишь на меня слишком много времени.

Но Сатг только вошел во вкус. В ответ на замечание Керла он махнул рукой и философски заметил:

— А что значит это время? Впрочем, может быть, ты боишься снарядов? Генерал усмехнулся. Керл отрицательно покачал головой, и тогда Сатг продолжил: — Все эти жалкие потуги новороссов не более чем примитивная инсургентщина. Война против них подобна гладиаторскому бою, где сильному, опытному, прекрасно вооруженному бойцу противостоит зеленый, неумелый юнец, которого нужно отшлепать. Мы, собственно говоря, и существуем ради того, чтобы учить уму-разуму нахальных юнцов. Здесь проявляется еще одно различие между нами и вами, иррационалистами. Я слышал, ты немало учился, прежде чем вышел на арену?

— Да, — ответил Керл, слегка изумленный внезапной переменой темы разговора. — Пять лет.

— Зачем же так долго?

— Чтобы прожить еще двадцать пять.

— Отлично сказано! Хотя, подозреваю, ты произносишь эту фразу не в первый раз.

Керл не мог отказать генералу Сатгу в проницательности.

— Так вот, все эти пять лет тебя учили те, кому предстояло в будущем сразиться с тобой. Я не ошибаюсь?

— Нет, все так и есть. — Керл все еще не понимал, куда клонит собеседник.

— А так как все, кто сражались против тебя, умерли, выходит, они готовили своего будущего убийцу, или, говоря иначе, каждый из них научил тебя, как расправиться с собою.

— Выходит, так.

— Но ведь это парадокс. Лишенный всякого смысла парадокс! Разве придет нормальному человеку в голову мысль научить своего потенциального убийцу владеть оружием? Куда как предпочтительней иметь дело со слабым противником.

— Но тогда поединок теряет всякую привлекательность.

— Игра, за которую приходится расплачиваться собственной шкурой, задумчиво произнес Сатг. — Я тоже игрок, но предпочитаю делать ставки не на свою жизнь, а на чужую, и желательно без риска проиграть при этом. Вот мы незаметно и подошли к сути дела, ради которого я приказал доставить тебя в мой штаб…

ТРЕТИЙ СОН КЕРЛА ВЕЛЬХОУМА

Генерал умолк, встал и подошел к окну. Какое-то время он безмолвствовал, наблюдая за тем, как строительные роботы заливают бетонопластом площадку для гравитолетов, затем резко повернулся к Керлу.

— Итак, перейдем к делу. Надеюсь, ты не воспринял всерьез басню о том, будто я, как страстный поклонник, мечтал познакомиться со своим кумиром Керлом Вельхоумом.

— Воспринял, — признался Керл.

— Напрасно. Я не солгал, сказав, что видел многие твои поединки и что считаю тебя очень опасным противником. Но я не рукоплещу тем, кто убивает ради убийства. Они психи и полны нездорового азарта. А вот мой приятель, Тулт Данлоэ, занимающий в настоящее время пост военного министра Посьерры, действительно твой поклонник. Он предложил мне заключить пари…

— Ты хочешь посадить меня в одну из зон и стравить со своими толстозадыми сосунками-рейнджерами? — оживился Керл. — Давай! Я докажу, что эти люди будущего годны лишь на то, чтобы щупать девок на Соммете или Микуле.

Слова гладиатора не понравились Сатгу, в его голосе появился холод.

— Нет, для тебя это слишком просто. Я прекрасно понимаю, что в Каменных джунглях ты способен уложить сотню рейнджеров.

— Запросто, — не опасаясь показаться самоуверенным, заявил Керл.

— Поэтому условия пари будут более жесткими. Ты слышал от меня, что мы собираем книлтический излучатель. Так вот, твоя задача — избавиться от охраны, которую я к тебе приставлю, выбраться из лагеря и проникнуть в купол. Если сумеешь прикоснуться к двери конвертерного модуля, считай, что выиграл.

— Оружие?

— Никакого. С оружием было бы слишком просто. Лишь руки и смекалка. Могу еще пообещать тебе, что запоры в камере, в которую тебя поместят, будут не очень крепки. Я хочу проверить сноровку моих рейнджеров, а не надежность стен.

Керл не выглядел обескураженным:

— Сколько у меня будет противников?

— Четыре охранника у входа в камеру. Ночью это число будет удвоено. Если же тебе удастся выбраться, во что, признаться, я не верю, ты будешь иметь дело с двумя когортами, прикрывающими штаб и купол, несколькими десятками тиммеров, тритберами, гравитолетами, линиями заграждения, минными полями, всевозможными ловушками. На все тебе дается двадцать шесть часов — полные сутки по местному циклу.

Гладиатор подумал и покачал головой:

— Это невыполнимое задание.

— Я тоже так думаю. А вот мой друг Тулт считает иначе. Он поставил на тебя тысячу двойных кредитов.

— Передай ему, что он проиграл.

— Стало быть, ты отказываешься?

— Да.

Сатг оказался на удивление покладист.

— Хорошо, я так ему и скажу. Жаль, мой друг будет разочарован. Да, генерал сделал вид, что вспомнил нечто важное, — я забыл упомянуть, что имею приказ военного министра Посьерры Тулта Данлоэ, который предписывает мне казнить гладиатора Керла Вельхоума.

— В чем меня обвиняют? — поинтересовался Керл.

— Ни в чем. Просто казнить как чрезвычайно опасного преступника. Закон об особом положении, действующий с сегодняшнего дня на Новой России, дает мне такое право. Ну как, ты по-прежнему отказываешься попытать счастья?

Керл с усмешкой покачал головой:

— Нет, последнее обстоятельство меняет дело.

— Вот и прекрасно! Мне будет приятно сообщить министру, что Керл Вельхоум принял его предложение.