Ник. Горькавый - Возвращение астровитянки Страница 20

— Да, вышиваешь крестиком и теряешь время, которое нужно на настоящую тренировку мозга. И мы с мамой это понимаем, поэтому и просим тебя не играть больше получаса в день. Потому что нам так же больно смотреть на тебя, живущего псевдожизнью, как тебе глядеть на СуперДжо, который впал в маразм и неизбежно проиграет следующую схватку с Гангстером Биллом.

Сын молчал, тяжело дыша.

— Вот что, — грустно сказал отец, — ты уже вполне сознательный человек. Если ты недоволен существующим порядком вещей — делай так, как считаешь нужным. Люди делятся на два класса: на тех, кто умеет программировать компьютеры и командует ими, и на тех, кто умеет только играть и легко подчиняется компьютерам, телевизорам и виртуальной жизни, которая и не жизнь вовсе… Ты должен сам выбрать, кем ты собираешься стать в этой жизни.

И Джерри произнёс в пространство:

— Тамми, отмени контроль за игровым временем на терминале Майкла.

— Сделано, — немедленно раздался тихий голос.

Мальчик соскочил с кресла и посмотрел на отца. Тот был очень серьёзен — Майкл ещё ни разу не видел отца таким строгим и печальным. Мальчик замялся и неуверенно пошёл к двери. Он шёл всё медленнее и медленнее, пока совсем не остановился. В нём шла внутренняя борьба. Повернулся и снова подбежал к отцу. Схватил его за руку и крикнул, лихорадочно блестя глазами:

— Тамми! Убери с моего компьютера ВСЕ игрушки! — И сказал отцу сдавленным голосом: — Я больше никогда не буду играть в эти детские стрелялки!

Отец широко улыбнулся и привлёк мальчика к себе:

— Я горжусь тобой, сын! И мама тоже!

— Сделано! — раздался голос Тамми.

Мальчик вздрогнул и уткнулся лицом в отцовскую рубашку. Тот погладил его по голове:

— Если тебе станет скучно, устанешь от книг и занятий — приходи ко мне, и мы отдохнём вместе — покатаемся на лыжах или поплаваем в бассейне. Да тебе уже и на космический тренажёр пора!

— Ух ты! — Мальчик поднял голову, и его влажные глаза вспыхнули.

— Конечно, тебе пора учиться водить космический корабль, — уверенно сказал Джерри. — Ты стал способен на взрослые решения, значит, тебе можно доверить штурвал! А ты знаешь, что наша мама ещё в школе выиграла Лунную Регату?

— Правда?! — Мальчик был потрясён. — Настоящую Лунную Регату?!

— Получила главный приз, — подтвердил отец, — и стала сотрудником Спейс Сервис. Победила она с помощью вот такого умного маневра…

Джерри вызвал на экран трассу Лунной Регаты 2253 года.

— Помнишь формулу первой космической скорости?

Мальчик слушал, затаив дыхание, о реальных приключениях настоящей жизни.

Сожаление о стёртых компьютерных играх быстро исчезло.

Майклу было не до игрушек: двадцатикратная перегрузка вжимала его в кресло, кровь текла по лицу, но он не сдавался и смело прокладывал курс между острыми лунными вершинами.

И рекордная скорость пела ему песню победы.

Настоящей, не виртуальной.

Глава 5

Чертополошек

Дышать тяжело. Душно, тоскливо. Из дальнего угла слышно горькое детское всхлипывание.

Над заветной дверью написано:

Будущее исполнено неопределённости, но эта обманчивость будущего является величайшим благом.

Я прочитала эти строки уже две тысячи раз.

Ненавижу неопределённость будущего!

Ненавижу Фукидида!

Все сидят напряжённые, разговаривают много, но негромко, чаще шёпотом. Изредка и нервно смеются. В разговорах всё больше хвалятся своими детьми — кто чего умеет, кто на что горазд.

Жизнь — соревнование с первых лет.

Дети принаряжены и причёсаны, как на выставку породистого молодняка. Друг на друга ревниво посматривают, обнюхиваются, свои разговоры заводят, что-то показывают из карманов… тоже небось хвастаются. Эл косится на них, шею тянет, пытается понять — что там у них в руках, но не может разглядеть.

Ближе подойти боится.

Солнце висит в самом зените, сквозь стеклянную крышу нас жарко рассматривает. Сколько пыли в воздухе. Но не из-за неё трудно дышать.

Я тону в панике. Она пропитывает каждую часть тела, заливает ноги свинцом, заставляет пальцы трястись.

И молчаливо, без устали бьёт молотком в левый висок.

Боги космоса, помогите мне!

Несколько лет назад я бы не поверила, что буду жить в тисках такого ужаса.

Юри был славный, ухаживал красиво. Предложил пожениться. Настойчивый был — не дал закончить колледж, сорвал с третьего курса, увёз в столицу. Я тогда была симпатичная… стройная, лёгкая, глаза карие, с искринкой.

Мне говорили: у тебя глаза шальные, ведьмины. Вот и утонул Юри в моих глазах.

Утонул, да выплыл.

Сначала жизнь была прекрасна. Года полтора… А потом… потом всё пошло под откос. Чужими мы стали друг другу. Взаимно чужими и раздражающими, взаимно некрасивыми и недобрыми. И подался Юри на север. Нашёл какую-то азиатскую красотку, к ней и переехал. Да мне всё равно. Почти. Юри меня уже не волнует.

Главная моя проблема — наш маленький Эл.

Нет, не наш, а уже только мой. И уже не маленький — в школу вот-вот пойдёт. Но всё равно за ним нужен глаз да глаз. Оставишь без присмотра — сама будешь не рада. Тугодум он у меня. И заикается.

Детский психолог обследовал его три года назад и прямо сказал: «Мамаша, у вас проблемный ребёнок. Он не сможет учиться в обычной школе. Его тесты ужасны — половину пунктов заполнил неправильно. На вопрос: что лучше горит — спичка или гвоздик? — ваш ребёнок ответил: „гвоздик“! Другая его беда — медлительность. Он над каждым вопросом думает слишком долго. Интеллектуально нормальные дети имеют коэффициент умственного развития — 100 плюс минус десять, а все, у кого коэффициент ниже семидесяти, — олигофрены. Они должны учиться в специальной школе для слабоумных. А компьютер определил ай-кью вашего сына в шестьдесят пять…»

Я вышла от психолога оглушённая. Как тяжёлым грузовиком раздавленная.

Никогда не думала, что мой Эл — слабоумный мальчик. Ну, медлительный, ну, заторможенный… На середине улицы может застыть. Или с поднятой ложкой и открытым ртом. Но чтобы слабоумный…

В ту тяжёлую неделю я два раза крепко напилась. Ночью — когда Эл спал. А потом опомнилась — если ты с рельсов сойдёшь, с кем он останется? В сиротский приют пойдёт?

И впряглась в свою материнскую лямку. Читать с ним вслух. Решать логические задачи. Заставлять его фокусироваться на содержании проблемы. Не получается одно — браться за другое. Штурмовать его медленный мозг со всех сторон, пробивать каналы понимания. Как Эл радовался, если у него получалось! Когда он понял смысл простого числа, то смеялся полчаса, взахлёб, до икоты… Я испугалась — водой его отпаивала.