Джон Скальци - Обреченные на победу Страница 20

— Вот вам мяч, — сказал один из колониальщиков. Пните его посильнее.

Я пнул. Затем мне позволили отправиться дальше.

Я словно прогуливался по небольшому стадиону. Сначала меня попросили немного пробежать, потом сделать несколько гимнастических упражнений. Я сыграл в видеоигру, выстрелил в висевшую на стене мишень из светового ружья. Наконец, я поплавал. Это мне понравилось больше всего: я всегда любил плавать, лишь бы не погружать голову под воду. На пару часов меня оставили в комнате отдыха, где находилось еще несколько дюжин человек. Я сгонял партию на бильярде. Поиграл в пинг-понг. Да простит меня Господь, но я поиграл даже в шаффлборд[3].

Ни одно из этих занятий не вышибло из меня даже капли пота.

— Что это за дурацкая такая армия, черт возьми? — спросил я у «Старых пердунов» за ленчем.

— В этом гораздо больше смысла, чем можно предположить, — ответил, естественно, Гарри. — Вчера они изучали устройство наших мыслительной и эмоциональной сфер. Сегодня мы двигаемся без остановки. И мне снова кажется, что они интересуются той базой, на которой основывается сложная двигательная активность.

— Никогда не думал, что пинг-понг можно отнести к сложной физической активности, — огрызнулся я, поскольку не мог до конца понять, шутит он или говорит серьезно.

— Координация между зрением и двигательной мускулатурой, — пояснил Гарри. — Расчет времени. Точность.

— Конечно, никто не знает заранее, когда ему придется отбить летящую в него гранату, — вставил Алан.

— Совершенно верно, — согласился Гарри. — Кстати, а чего вы хотели? Чтобы нас заставили бежать марафон? Да мы все попадали бы замертво еще до конца первой мили.

— Не судите о других по себе, слабак! — возмутился Томас.

— Мне сообщили уточненные данные, — произнес Гарри голосом телекомментатора. — Наш друг Томас успеет до разрыва сердца пробежать почти шесть миль. Если только его раньше не скрутят судороги от переедания.

— Не говорите глупостей, — все так же энергично запротестовал Томас. — Всем известно, что перед забегом нужно как следует запастись энергией, а для этого лучше всего подходят углеводы. Вот потому-то я и схожу за порцией феттучини[4].

— Но ведь вам не нужно бежать марафон, Томас, — окликнула его Сьюзен.

— День еще не кончился, — возразил тот.

— Что касается меня, — сказала Джесси, — то мой график исчерпан. И до конца дня у меня ничего не запланировано. А на завтра записано: «Завершающие физические усовершенствования» с шести до двенадцати и общее собрание новобранцев в двадцать ноль-ноль, после обеда.

— И у меня до завтра тоже ничего не предусмотрено, — ответил я.

Быстрого взгляда на соседей по столу хватило, чтобы понять, что их сегодняшняя программа тоже завершена.

— Как же мы будем развлекаться?

— Можно поиграть в шаффлборд, — предложила Сьюзен.

— У меня идея получше, — заявил Гарри. — У кого-нибудь уже есть планы на пятнадцать часов?

Все покачали головами.

— Вот и чудненько, — сказал Гарри. — В таком случае встретимся здесь же. Я предлагаю «Старым пердунам» совершить небольшую экскурсию.

— А нам можно здесь находиться? — настороженно спросила Джесси.

— Конечно, — успокоил ее Гарри. — Почему бы и нет? А хотя бы и нельзя, что они с нами сделают? Мы же еще не военные. Нас даже нельзя отдать под трибунал.

— Верно. Зато, вероятно, можно выбросить в космос через воздушный шлюз, — предположила Джесси.

— Не говорите глупостей, — возмутился Гарри. — Поступить так означало бы потратить зря огромное количество хорошего воздуха.

Гарри привел нас на обсервационную палубу в колониальной части корабля. Действительно, хотя никто не запрещал нам заходить на территорию колониальщиков, но никто ни разу и не сказал, что мы можем здесь бывать. Сейчас мы всемером стояли на безлюдной палубе и были заметны, как кучка школьников средних классов на закрытом просмотре порнофильма. Такими мы в некотором смысле и являлись.

— Во время наших сегодняшних спортивных развлечений я перекинулся несколькими словами с одним из колониальных деятелей, — поведал Гарри, — и он, между прочим, сказал, что «Генри Гудзон» совершит скачок сегодня в пятнадцать тридцать пять. Я прикинул, что, скорее всего, никто из нас никогда не видел, что же именно представляет собой скачок, и спросил его, куда можно было бы пойти, чтобы все хорошо посмотреть. Он посоветовал прийти сюда. Ну вот мы здесь. И, — Гарри посмотрел на свою ЭЗК, — у нас остается еще четыре минуты.

— Простите, — сконфузился Томас. — Я совершенно не собирался никого задерживать. Феттучини было превосходным, но мой кишечник не смог справиться с ним с одного раза.

— Прошу вас, Томас, впредь постарайтесь не обременять нас подобной информацией, — взмолилась Сьюзен. — Мы все же не настолько близко знакомы.

— Да, но как же еще мы сможем познакомиться поближе?

Никто не удосужился ему ответить.

— Кто-нибудь знает, где мы находимся в данный момент? Я имею в виду, в какой части пространства? — спросил я через несколько секунд молчания.

— Все еще в Солнечной системе, — ответил Алан и указал в окно. — Это совершенно точно, потому что мы видим знакомые созвездия. Вот, смотрите, это Орион. Если бы мы переместились на достаточно заметное расстояние, звезды изменили бы свое относительное положение в небе. Созвездия изменили бы свои очертания или же вообще изменились бы до неузнаваемости.

— А куда мы должны скакнуть? — поинтересовалась Джесси.

— В систему Феникса, — ответил Алан. — Но вам это ничего не скажет, потому что Феникс — это название даже не звезды, а планеты. Существует созвездие Феникс, мы его сейчас видим, вот оно, — он показал кучку звезд за окном, — но планета Феникс не имеет отношения ни к одной из звезд этого созвездия. Если я правильно помню, она вообще находится в созвездии Волка, это намного севернее, — он указал на другой, не столь яркий участок неба, — но нужную звезду мы отсюда не увидим.

— Вы так хорошо знаете созвездия, — восхитилась Джесси.

— Благодарю, — наклонил голову Алан. — В молодости я даже хотел стать астрономом, но слишком уж мало им платят. Поэтому я решил стать физиком-теоретиком.

— А что, выдумывание новых элементарных частиц приносит хорошие деньги? — удивился Томас.

— Конечно нет, — признался Алан. — Но я разработал теорию, позволившую компании, в которой я трудился, создать новую систему энергосбережения для военно-морских судов. У нас для поощрения сотрудников практиковался принцип разделения прибылей, и мне достался один процент. Чтобы было понятнее — намного больше денег, чем я смог израсходовать в течение жизни. А я, можете мне поверить, очень старался.