Виктор Колупаев - Седьмая модель (сборник) Страница 20

— Уж не собираешься ли ты лечить его земными лекарствами? — спросил я.

— Нет, не собираюсь. Но попытаться определить, что же с ним такое произошло, стоит.

— Как ты сможешь это сделать? Ведь мы же ничего о нем не знаем!

— Тогда предложи что-нибудь другое.

— Его нужно немедленно транспортировать в наш институт. А уж там пусть разбираются. — Я еще немного порассуждал о научном потенциале нашего института и других научных организаций родного города, в том числе и медицинских.

Строкин слушал меня вполуха, то прикладывая ладони ко лбу человека, то выслушивая его. Ясно, он пытался определить, бьется ли сердце этого существа.

— Жаль, — наконец сказал он.

— Совсем уж безнадежно?

— Жаль, что мы его не можем транспортировать в наш институт.

— Да почему же?! — вскричал я и тут же все понял.

Нет! Ведь всё это существует только в модели. Ведь это только модель, созданная вычислительным центром нашего исследовательского института. Ничего мы не сможем вынести отсюда, так же, как и внести сюда. И никакие вредные отходы промышленного производства сюда тоже не перебросишь. И не создашь невиданные синхрофазотроны…

— Ты, Алексей, срочно возвращайся, — сказал Строкин. — Расскажи там все подробно. Здесь нужен опытный врач. Я уверен, что такого найдут, и он согласится посетить нашу седьмую модель.

Мне не хотелось оставлять Строкина здесь одного. Но и выхода другого, кажется, действительно не было.

— Поторопись, Алексей, — сказал Строкин.

— Я все понял. Сделаю. Только учти, что несколько фраз он мне все-таки сказал.

— Хорошо, учту. А ты не забудь сообщить, что все это происходит не в нашей модели. Не знаю уж где, но только не в нашей модели.

Я мчался на своем вездеходе к точке выхода из математической модели. Параметры планеты, на которой остался Строкин, действительно резко отличались от нашей «подопечной». Она была меньше по размерам и имела другой состав атмосферы, почти пригодный для дыхания человека. Только кислорода в ней было чуть меньше, чем в земной.

7

Оказывается, моего возвращения уже ждали. К ангару сбежался почти весь институт, по крайней мере, все необходимые мне сейчас люди.

Вычислительный центр проанализировал странности в поведении Крестьянчикова и Вольнова. И хотя рекомендаций никаких не выдал, весь институт уже ждал чего-то необычного.

Первое, что попытались сделать программисты, это найти ошибку в модели нашей собственной «подопечной». Ошибки или сбоя не было. Тут же начали готовить спасательную экспедицию, в состав которой включили двух врачей. Мне предложили отдохнуть, но я чувствовал себя проводником, первопроходцем и поэтому отказался. У них, конечно, не хватило духу отстранить меня от дальнейших работ.

В модель меня перебросили первым. Я вышел из вездехода, и он автоматически вернулся в институт. Через минуту он появился с врачом. Затем возникло сразу три машины. Ясно. Это впервые начали работать спасатели. Машины снимали даже с модели самого Маркелова.

Через час экспедиция прибыла к тому месту, где стояла машина Строкина. Несколько человек остались возле нее, остальные пошли по колее, которая и вывела нас в какой-то другой мир.

Строкина мы нашли сидящим во втором кресле. Он сидел совершенно неподвижно. И я вначале подумал, что и он тоже находится в глубоком обмороке. Но испытатель вдруг шевельнулся и открыл глаза. Лицо его было очень усталым. Поднялся он с большим трудом.

— Можете не торопиться, — сказал он. — Контакт надежен. Этот человек моделирует не только окружающий его мир, но и самого себя. Он не знал, что для нас столь важно казаться живым, двигающимся. Скоро он встанет и пожмет нам руки. А желающие поговорить с ним должны сесть вот в это кресло. Разговор будет идти на чистейшем русском, потому что передача информации идет непосредственно из мозга в мозг. Кто желает?

Желали все, но предпочтение отдали мне. Все-таки, как-никак, а именно я нашел странное сооружение. Я сел в кресло и расслабился.

— Повторяю еще раз, — сказал человек. — Спасибо тебе за спасение!

— Но я не спасал тебя! — удивился я. — Я даже не знал, что нужно делать, если ты и нуждался в помощи!

— Контакт установлен, и это главное. Мой корабль действительно потерпел аварию. Координаты его не имеют для тебя значения. По космическим меркам это наверняка в какой-нибудь другой галактике. На случай подобных происшествий у нас имеются устройства для моделирования планет, совершив посадку на которые мы могли бы произвести ремонт, а если планеты обитаемы, то и вступить с их обитателями в контакт.

— Но ведь все это фикция! — вскричал я. — Модели на самом деле не существуют. Они только в нашем воображении!

— Конечно, — согласился человек. — И наш контакт существует только в нашем воображении, а вернее, в нашем сознании, хотя без воображения здесь, конечно, не обойтись. Мой корабль потерпел аварию. Я начал моделировать разные миры, но все они были мало пригодны для меня. Дело еще в том, что пострадала и моя вычислительная машина. Но почти все цивилизации при моделировании миров проходят через этап вот таких песчаных планет, Тут какая-то закономерность. Или люди думают, что проще песка уже нет ничего на свете? Поскольку модели существуют не в обычном пространстве и времени, вероятность встретить на одной из них разумных существ очень велика. Вот я и встретил вас.

— Но чем мы можем помочь тебе?

— Мыслями, идеями, участием.

— Подожди, между нашими моделями связь можно установить только в одной-единственной точке, которую я нашел случайно.

— Ты же сам не веришь в эту случайность. В принципе, если вам так хочется, наши модели можно совместить полностью.

— Это было бы интересно. Вот ты говорил, что корабль и вычислительная машина частично вышли из строя. А если бы машина вышла из строя полностью?

— Осталось бы мое сознание и воображение. Модель все равно можно построить.

— А если и сознание и воображение…

— Что ж, мы не бессмертны.

— Сколько вас на этом корабле?

— Я один.

— А кто же тогда проделал колею вездеходом с одной гусеницей?

— Я об этом ничего не знаю.

Я встал с кресла. Похоже, что мы разговаривали вслух. Но это не беда. Каждый наш разговор с ним будет что-то прибавлять к нашему знанию о нем. И мы ему чем-нибудь поможем. Я в этом уверен.

8

Так наша «подопечная» стала знаменитой. И ее уже вполне официально называют «Красавицей».