Александр Сергеев - Беглец Страница 20

Ну-ну! - Не поверивший ни единому слову сержант удаляется.

А поутру лейтенант выступила перед строем, отметив высокую слаженность действий отряда при учебной тревоге. Особо отмечены часовые.

Барка, даже подгоняемая веслами, плывет не быстрее бегущего человека, но, в отличие от него, не требует отдыха. Едва рассветет и станут видны ориентиры по берегам реки, можно двигаться в путь и до самого заката, без остановок. Поэтому тот путь, на который пешеходу потребуется тридцать дней, барка проходит за семь. Для меня путешествие летит вообще незаметно. Днем все время занимает весло или швабра, которые неизменно ожидают меня, в отместку за ночные треволнения. А ночью я просыпаюсь, разбуженный Варгой и мы отправляемся с ним в лес, где уже дожидается лейтенант. И там, порой до самого рассвета, звенят наши клинки. Конечно это явное нарушение с ее стороны, тан не имеет права скрещивать клинки с не таном, кроме как в бою, по крайней мере до тех пор пока не заслужит титул атанга. Но Дориан, для себя, окончательно решила, что я незаконнорожденный, то есть возможны послабления. И кроме того, мы ведь не собираемся никому об этом рассказывать. Мало ли чем могут заниматься ночью в лесу молодая танка и симпатичный парень?

Я счастлив, впервые я имею возможность опробовать на практике все то, что до сих пор изучил лишь в теории. У меня появился равный, а вернее даже превосходящий противник. Я чувствую, как стремительно прогрессирую, все реже клинок Дориан прорывается сквозь мою оборону, хотя я больше и не применяю свои ночные штучки. И все чаще мой клинок оставляет на ней отметины.

Дориан тоже учится, прежде всего импровизации. Теперь она уже не боится уходить от знакомых, заученных комбинаций, сталкиваясь с нестандартным противником. Она не стыдится остановиться после схватки и попросить объяснить прием, которым я ее достал. Она сделала очередной шаг к вершине, поднявшись над уровнем ученика.

Но все хорошее, рано или поздно, кончается.

На седьмой день плавания берега реки раздались в стороны и наши барки вышли в Срединное море, оставив по правому борту славный город Теренцию. Капитан скомандовал сушить весла, что мы и исполнили с величайшей охотой. Матросы быстро подняли парус, кормчий поймал нужный ветер и барка величаво пошла взбираться на пологие волны. Новобранцы вздохнули с облегчением, радуясь отдыху, но радость их была не долгой. Очень скоро ехидные матросы и немногие оставшиеся на ногах счастливцы, любовались многочисленными задницами приветствующих море новобранцев. Впрочем и сержанты, спали с лица, щеголяя синюшной бледностью. У Вабика еще хватило сил расставить у бортов, не поддавшихся морской болезни бойцов, что бы ловили, норовящих вывалиться за борт, страдальцев, потом он исчез в носовой надстройке, отведенной командирскому составу.

Барки шли без остановок, ориентируясь ночью по звездам. На второй день, заскучавший Вик умудрился разговорить, вышедшего подышать свежим воздухом, зеленого Вабика и мы наконец получили некоторое представление о войне, в которой нам предстоит участвовать.

Между Фетскими горами и Срединным морем лежит узкая полоса земли, террасами спускающаяся от горных отрогов к самой воде. В самой широкой своей части эта полоса не достигает и десяти лиг, зато протянулась она почти на шестьсот. Так вот эти террасы являются просто раем, для растущих на них виноградников и снабжают весь цивилизованный мир отборными сортами вин, высоко ценимыми любителями. Примерно посередине этой полосы лежит Куат, свободный город ганзейского союза, купцы которого скупают весь годичный урожай еще на корню и торгуют потом по всему миру. И там же, раньше, проходила граница между Фанданом и Яфетом, пока король последнего не решил, что наличие конкурента, контролирующего половину долины, отрицательно сказывается на ценах, которые дают купцы. Хорошенько подготовившись, он тайно подтянул к границе войска и, пару лет назад, одним быстрым ударом, вышвырнул фанданцев с этого лакомого кусочка.

Прист, король Фандана, получив нерадостное известие, тут же разослал гонцов, собирая войска со всего королевства. Потратив на сборы всего месяц, он с десятитысячным войском, двинулся отвоевывать потерянные территории и уткнулся носом в ров с насыпью, высотой в два человеческих роста, с частоколом поверху, перегородивший вход в долину. Рибас король Яфета, тоже не сидел без дела в этот месяц и, пока фанданцы собирали войска, с его стороны тянулись длинные вереницы телег, груженных лесом и крестьян с лопатами. Протоптавшись под стеной пару месяцев, Прист удалился несолоно хлебавши, под насмешки яфетских вояк.

На следующий год он повторил попытку. За прошедший год, на месте первоначального частокола, вырос уже настоящий, бревенчатый форт, с гарнизоном в четыре тысячи солдат. Но и Прист на этот раз оказался умнее. Он не поскупился нанять нашу роту. И, пока его генералы расшибали свои лбы, атакуя стену, Таурон на кораблях выгрузился в тылу противника. Яфетцы бежали. Фанданцы двинулись по их следам, попутно вышибая все малые гарнизоны не успевшие сбежать при их приближении. Почти на триста лиг растянулась эта прогулка, пока у очередного городка, чье название до этого многие видели только на этикетках бутылок знаменитого нарлийского вина, фанданцев встретило свежее войско, не уступающее им по численности. Плюс усиленная рота слирских наемников.

Битва длилась весь день. И лишь под вечер, слирский командир, до этого сражавшийся лишь с заклятым врагом хродагом, вдруг кинул резервную, шестую квадру на гвардию Приста. Фанданцы не выдержали дополнительного удара и побежали. Пришлось отступить и Таурону. По счастью уже темнело и, измученные длительным сражением, яфетцы отказались от преследования.

С тех пор так и пошло. С обеих сторон подходили подкрепления. Армии маневрировали, сражались, но ни одна из них не могла получить решающего преимущества, хотя фанданцы и откатывались постепенно назад.

В постоянных боях рота Таурона потеряла каждого шестого убитыми и покалеченными. И наш отряд ожидали с большим нетерпением. Это счастье, что в нашей роте есть целых два жреца Гераты. Шестая часть всей добычи роты уходит на их оплату, но никто не жалуется. Ребята не даром свой хлеб едят. Если ты еще дышишь и сумел доползти до санитарной палатки, то они тебя еще до следующего утра поставят на ноги. Хотя, конечно, отрубленные конечности на место не приставят. Поэтому и потери у нас считают только убитыми и покалеченными.

На третий день плавания тихая, размеренная корабельная жизнь была прервана поднявшейся на палубе суетой. Под зычные команды капитана, щедро расцвеченные руганью, матросы спустили парус и, усевшись за весла, погнали корабль к берегу, навстречу шумящему прибою. При нашем приближении скалистый берег словно расступился, открывая проход в, невидимую до того, тихую, довольно вместительную бухту, у деревянных причалов которой уже разместилось с десяток рыбачьих баркасов.