Джек Вэнс - Умирающая Земля. Сб. [Умирающая Земля. Машина смерти. Глаза Верхнего мира. Большая планета.] Страница 20

Лайан опять надел бронзовый обруч и на этот раз переступил через него и вышел в окружающую его тьму. Что за удивительное укрытие! Отверстие, вход в которое можно спрятать в самом укрытии! Опустил кольцо вниз, поднял его над плечами, снял и оказался опять в лесу с маленьким бронзовым браслетом в руке.

“Хо! А теперь на луг Тамбер взглянуть на золотую ведьму!”

Дом ее — простой шалаш из тростника, купол с двумя круглыми окнами и низкой дверью. Он увидел Лит в пруду, когда она стояла по колено в воде и ловила лягушек себе на ужин. Белая юбка высоко подвернута; девушка была неподвижна, и темная вода кругами расходилась от ее стройных колен.

Она была прекраснее, чем Лайан мог себе представить, как будто один из лопнувших шаров Флореджина взорвался здесь над водой. Светло-кремовая кожа, тронутая золотом; волосы — еще более чистое, влажное золото. Глаза похожи на глаза самого Лайана — большие, золотые, широко расставленные и слегка раскосые.

Лайан остановился на берегу. Ведьма испуганно вздрогнула, ее спелый рот полураскрылся.

— Смотри, золотая ведьма, здесь Лайан. Он пришел на Тамбер, чтобы приветствовать тебя; он предлагает тебе свою дружбу, свою любовь...

Лит наклонилась, зачерпнула пригоршню грязи и бросила ему в лицо.

Выкрикивая яростные проклятия, Лайан вытер глаза, но дверь ее дома уже была закрыта.

Лайан пошел к двери и постучал кулаком.

— Открой и покажи свое ведьмино лицо, иначе я сожгу твой дом.

Дверь открылась, девушка выглянула с улыбкой.

— Что еще?

Лайан вошел в дом и бросился к ней, но двадцать острых лезвий взметнулись в воздухе, двадцать стрел уперлись в его грудь. Он остановился, с поднятыми бровями, с дергающимся ртом.

— Назад, сталь, — сказала Лит, и лезвия исчезли. — Я легко могла бы отобрать у тебя жизнь. Если бы захотела.

Лайан нахмурился и как бы в раздумье потер подбородок.

— Понимаешь, — сказал он серьезно, — как ты безрассудна. Лайана боятся те, кого боится сам страх, и любят те, кого любит любовь. А ты, — он осмотрел ее золотое тело, — ты спела, как сладкий фрукт. Ты нетерпелива, ты сверкаешь и дрожишь от любви. Ты нравишься Лайану, и он даст тебе много тепла.

— Нет, нет, — с легкой улыбкой ответила Лит. — Ты слишком торопишься.

Лайан удивленно взглянул на нее.

— Неужели?

— Я Лит, — сказала она. — Ты видишь, какова я. Я волную, я бурлю, я тревожу. Но я смогу полюбить только того, кто окажет мне услугу. Он должен быть храбрым, быстрым и хитроумным.

— Так это обо мне, — сказал Лайан и пожевал губу. — Послушай, давай...

Она попятилась.

— Нет, нет! Ты забыл. Ты не послужил мне, не заслужил мою любовь!

— Вздор! — бушевал Лайан. — Посмотри на меня. Заметь мою совершенную грацию, красоту моей фигуры и лица, мои большие глаза, золотые, как и у тебя, мою замечательную красоту и силу... Это ты должна мне служить. Так оно и будет. — Он опустился на низкий диван. — Женщина, дай мне вина.

Она покачала головой.

— В моем маленьком шалаше меня нельзя заставить. Может быть, снаружи, на лугу Тамбер — но не здесь, среди двадцати моих стальных лезвий, отвечающих на мой призыв. Здесь ты должен повиноваться мне... Поэтому выбирай. Либо вставай и уходи, чтобы никогда не возвращаться, либо согласись выполнить одно мое маленькое поручение. Тогда получишь меня и весь мой пыл.

Лайан сидел прямо и неподвижно. Странное существо, эта золотая ведьма. Но заслуживает некоторых усилий, и он заставит ее заплатить за дерзость.

— Хорошо, — сказал он вежливо. — Чего ты хочешь? Драгоценностей? Я удушу тебя жемчугами, ослеплю бриллиантами. У меня есть два изумруда размером в твой кулак, это зеленые океаны, взгляд тонет в них и остается внутри навсегда, блуждая меж вертикальных зеленых призм...

— Нет, не драгоценности...

— Значит, враг. Так просто. Лайан убьет ради тебя хоть десять человек. Два шага вперед, удар, и все. — Он сделал выпад. — И душа, стеная, летит вверх, как пузырек в кувшине меда.

— Нет. Мне не нужны убийства.

Он, нахмурившись, снова сел.

— Что же тогда?

Ведьма отошла к задней стене и потянула уголок занавески. Та отодвинулась, открыв золотой ковер, на котором была изображена ограниченная двумя крутыми горами широкая долина, по которой мимо тихой деревни в рощу протекала спокойная река. Река золотая, золотые горы, золотые деревья — золото разнообразных оттенков, богатое, вычурное. Все это создает впечатление многоцветного ландшафта. Но ковер был грубо разрезан пополам.

Лайан был очарован.

— Великолепно, великолепно...

Лит сказала:

— Здесь изображена волшебная долина Аривенты. Вторая половина ковра у меня украдена, и ее возвращение — та услуга, о которой я у тебя прошу.

— Где же вторая половина? — спросил Лайан. — И кто этот презренный трус?

Теперь она внимательно смотрела на него.

— Ты когда-нибудь слышал о Чане? О Чане Неминуемом?

Лайан задумался.

— Нет.

— Он и украл половину моего ковра. Повесил в мраморном зале, который находится среди руин севернее Кайна.

— Ха! — пробормотал Лайан.

— Зал расположен возле Дворца Шепотов и обозначен наклонной колонной с черным медальоном с изображением феникса и двуглавой ящерицы.

— Иду, — сказал Лайан. Он встал. — Один день до Кайна, один на то, чтобы украсть, еще один на возвращение. Три дня.

Лит проводила его до двери.

— Берегись Чана Неминуемого, — прошептала она.

И Лайан, насвистывая, отправился в путь. Красное перо развевалось на его шляпе. Лит смотрела вслед, потом повернулась и приблизилась к ковру.

— Золотая Аривента, — прошептала она, — мое сердце плачет и болит от стремления к тебе.

Река Дерна стремительнее и уже, чем Скаум, ее родной брат на юге. И там, где Скаум течет по широкой долине, пурпурной от цветов, усеянной белыми и серыми пятнами разрушенных замков, Дерна прорубывает узкий каньон, над которым нависают лесистые утесы.

Древняя каменная дорога когда-то проходила по берегу Дерны, но теперь ее поверхность была усеяна большими трещинами, так что Лайан, направлявшийся в Кайн, вынужден был часто покидать дорогу и идти в обход через заросли колючих кустарников и трубчатой травы, шелестевшей на ветру.

Красное солнце, двигающееся по небу неторопливо, как старик ковыляет к смертному одру, висело низко над горизонтом, когда Лайан, взобравшись на Рубец Порфириона, взглянул сверху на белостенный Кайн и голубой залив Санреаль за ним.

Прямо под ним находилась торговая площадь, путаница лавок, где продавались фрукты, куски бледного мяса, молюски с илистых берегов, тусклые флаконы вина. Спокойные жители Кайна двигались среди лавок, покупая продукты и унося их в свои каменные жилища.