Дмитрий Колесов - Как молоды мы были... Страница 20

— Да, Иван Михайлович может… Ты прешь, как танк, нужно быть по-изворотливее. Ну например, поговаривают будто ты знаешь кто в «Причале» может кабинет заказать? Без особых проблем.

— Это решаемо, кабинет можно забронировать за неделю, с гарантией. А столик в зале, для вас, будет в любое время.

Я давно понимал, что многие неразрешимые служебные вопросы могут решаться приватно. Мои учительницы, из санатория Литфонда, научили меня всякому. Вольно или невольно, а я умел учиться.

— Это хорошо, однако имей в виду, что пересдавать предметы придется комиссии. Я не хочу лишних слухов, но список вопросов я тебе составлю.

— Спасибо, Маргарита Степановна. В любом случае, я ваш должник, — поблагодарил я директора.

Дело выгорело, я просто подготовлю ответы на вопросы, а с моей памятью это не проблема. Сомневаюсь, что меня будут специально сыпать и не сомневаюсь в том, что председателем комиссии будет сама директриса.

Как мне кажется этот вопрос решен и я даже оплату счетов в «Причале» потяну — не будут же они цыган заказывать, а у меня льгота. Хотя… и этот вопрос решаем, так сказать. Это могло показаться странным, но мне стало нравиться играть в эти взрослые игры. Вот нравилось и все тут. Хозяин жизни, туды ее сюды, но мне скоро показали — кто я на самом деле и где мое место.

Наш рыбный павильончик, а проще — ларек, процветал и Веньке пришлось завести большой журнал куда Нина Андреевна вписывала заказы ялтинцев. Дедуля развозил их по адресам на своем москвичке, в нерабочее время, которого хватало. Он дежурил на своем автобусе по полсуток на сутки отдыха. Теперь деньжата в семье водились и пересчитывать их от получки до получки не приходилось. И его жена, которую я считал своей тетушкой Лизой, не горбатилась над швейной машинкой обшивая знакомых за гроши.

Рыба уходила на кухню ресторана «Причал», как в дыру ставника. Сам ресторан процветал, стал знаменит и известен в Москве и Ленинграде. Он стал активно посещаем крымской партийно-хозяйственной элитой, которые исправно откушивали по себестоимости, а то и на дармовщину. При этом они не забывали напоминать Оганесовичу, что воровать нельзя, но все же главное — не попадаться. Об этом мне, с кавказским юмором и в лицах, рассказывал Шеф, а я запоминал расклад в руководящей верхушке Крыма. Кстати теневых деятелей Ялты, Сурен Оганесович не привечал и они к нему не лезли, настолько мощная образовалась крыша у бывшего шеф повара. Кстати он числился заведующим производством ресторана, а директором был его дальний родственник.

Рыболовецкая бригада, с санаторными заказами, теперь справлялась сама и это было понятно — курортный сезон фактически закончился. Октябрь месяц.

Зато у «Богатыря» работы было много, закрытие курортного сезона так же хлопотно, как и открытие. Но у меня хватало занятий и во время рейсов, кроме основной работы. Учеба забирала все свободное время, которого, по сути и не было. Я уже злился на себя, что влез в эту гонку за медалью и держался лишь на характере. Раз надкусил, так ешь все, так сказать. Половина пересдаваемых мной предметов, казалась ненужным хламом, пусть я и был согласен с высказыванием, что лишних знаний не бывает. Но когда примерил это лично на себя, серьезно в этом засомневался.

А тут еще навалилась, куча переводов иностранных текстов от начальства порта. Я бы их не брал, ну что они могут сделать простому матросу, только нагадить и то сгоряча, и не больно. Ведь утомили в конец. Но эти хитрованы передавали работу через капитана или «Деда», через людей которых я искренне уважал. Администрация даже выделили Кэпу печатную машинку, настоящий дефицит, для улучшения качества моей работы. Нашли на море дятла. Меня.

«Дед» посмотрел на мои потуги и многозначительно заявил:

— Освоение новой техники — дело серьезное. Вплоть до списания на берег, а так как это невозможно… Поэтому не торопись, салага, начальство еще не поняло остроты момента.

Зато теперь я понял и резко затормозил процесс перевода, хотя долбил уже с приличной скоростью. Всеми пальцами, безошибочно находя нужные буквы на клавиатуре. Спасибо моей памяти и вовремя подсунутому «Дедом» учебнику по машинописи.

Супруга Маркиза, со свойственной преподавателям скрупулезностью, продолжала приглашать меня для погружения в языковую среду. А темы то стали характерными — путешествие по Испании. Еще один звоночек к отъезжающему поезду.

Но все когда-то кончается, наступил ноябрь и рейсы стали все короче и короче, а в декабре «Богатырь» и вовсе большую часть времени проводил в порту. У меня, появилось плохое предчувствие и я дал команду ограничить деятельность Нашего Дела исключительно снабжением ресторана «Причал». Ларек на базаре сдали в аренду директору и там теперь сидел его человек, успешно работая с нашей торговой клиентурой. Мама Костяна, Нина Андреевна, решила отдохнуть, похоже их ждет прибавление в семействе и отчим буквально сдувает с нее пылинки. Новый Год мы отмечали у Костяна в тесном кругу и я намекнул ребятам о возможной смене их деятельности. Кратковременной, как я надеялся.

В середине января меня вызвали в следственный отдел городской прокуратуры. При чем сделали это очень оригинальным способом: два лба в штатском, чуть ли не выворачивая мне руки, пригласили меня на заднее сиденье милицейского козла, усадив между собой. Я даже растерялся, а постановщик спектакля видно этого и добивался. Но я быстро успокоился и начал думать: «Что против нас есть? Все концы мы подчистили за прошедший месяц, поэтому у них нет Ни-Че-Го», — и я в этом был уверен. Что же, можно и поговорить с гражданином следователем. Общение со шнырями рынка, кое-чему меня научило. Я попытался успокоиться и приготовиться к нелегкому разговору.

Следователь Красильников, был старой прожженной сукой и мне очень пригодился УК УССР нового издания, который Федул, воровской авторитет, с намеком подарил Веньке. Я его быстренько просмотрел за недельку, с перерывами и в памяти у меня много чего отложилось. А что поделать, недюжинная память — моя личная особенность, которая прогрессирует с двух лет.

Гражданин начальничек пригласил меня присесть, представился и подсунул мне повестку в прокуратуру, на подпись. А когда я категорически отказался что-либо подписывать, сказал:

— Ну что же Медведев, хотел с тобой по-доброму. Ты против, тогда давайте официально, — и начал заполнять протокол допроса, — назовите своё фамилия, имя, отчество…

На что я молчу и разглядываю монументальный письменный стол следователя. Вопрос — молчание, вопрос — молчание, вопрос — опять молчание.

«Да, поторопились сотруднички — недоработали» — подумал я. Поднялся со стула у двери и схватил меня за плечо мордоворот, оставшийся в кабинете. Опер, конечно и похоже из очень служивых. Этому я сказал: