Филип Фармер - Бессмысленная маска Страница 20

Дэвис сказала:

— Ее народ — настоящие домоседы. Вассрусс была первой, кто покинул планету, и она не уверена, что все случившееся не было карой Господней. Видите, как быстро она отбросила свой атеизм, как поверхностен он был. Однако она напугана. Для нее это ужасно — умереть так далеко от родного океана. И хуже того — не быть погребенной, не погрузиться в глубины и не вернуться в лоно океана.

Вассрусс произнесла что-то. Бранвен Дэвис выслушала ее слова, потом перевела:

— Она хочет знать, что я сказала вам. Она хочет быть уверенной, что я перевожу правильно. Для меня это нелегко: так много слов, которых я не знаю или которые могут иметь второй смысл, не замеченный мною во время изучения вебнитского языка.

Бранвен ответила вебнитке на вопросы. Вассрусс, казалось, задумалась на минуту, а затем выдала новую связку фраз. Дэвис пояснила:

— Она настаивает на том, чтобы вы приняли ее дары. Но она говорит — и я не уверена, что понимаю ее правильно, — что эти дары уникальны. Подобных им нет нигде в мире.

Рамстан фыркнул:

— Откуда она может знать это? Она что, облетела весь космос?

Бранвен перевела эти слова прежде, чем Рамстан успел остановить ее. Он почувствовал, как горит лицо. Он был сконфужен, к тому же рассердился на Бранвен.

Должно быть, она догадалась, о чем он подумал, и сказала:

— Я только спросила у нее, что это за дары. Но она говорит, что устала и хочет спать.

Рамстан поклонился вебнитке и вышел. Итак, чудовищная, но некоторым образом привлекательная женщина-тюлень собиралась наградить его некими сокровищами. Он не ожидал, что они будут ошеломляюще ценными или прекрасными. Однако ему было любопытно, что они собой представляют и каковы реальные причины, по которым она преподносит ему эти сокровища. Хотя, возможно, она делает это просто так.

Их уникальность отнюдь не означает, что они будут интересны, нужны, полезны — в любом сочетании этих качеств. Многие артефакты были уникальны и при этом не представляли интереса ни для кого, кроме владельца. Или кроме ксенолога, который питал чисто теоретический интерес ко всему неземному.

Были времена, когда понятие Бога, являющееся ментальным артефактом, представляло ценность только для владельца.

Это было странное отклонение мысли.

Что оно делало здесь, зачем просочилось сквозь трещину в стене сознания?

И отчего возникла эта трещина?

Не имеет значения. Он не мог долго думать об этом, хотя мелькнувшая мысль могла иметь больше отношения к делу, чем казалось. Он также не мог надолго сосредоточиться на обещаниях Вассрусс. Почти все время, во сне и наяву, ему мерещилось уничтожение обитателей Валиска. Было ли это совершено тем, о чем ему нашептывал неизвестный доброжелатель в таверне? Был ли это болг?

На этот вопрос могла ответить только одна сущность. И она же могла быть незримым доброжелателем в калафальской таверне. Но она заговорила один раз, когда он похитил ее из толтийского храма, и второй раз — после того как он услышал голос в таверне.

С тех пор Рамстан семь раз садился за рабочий стол и рассматривал в микроскоп поверхность яйца. Глаза его скользили по скульптурам какого-то микроскопического Микеланджело, который работал над ними… как долго? Быть может, целую вечность? Что бы ни скрывалось под этой непроницаемой поверхностью, но должна же снаружи быть какая-то антенна для передачи и приема мыслей. Или, быть может, одна из фигур, покрывающих лик этого маленького мирка, и была антенной? А может быть, Рамстан мыслил неверными категориями? Возможно, антенна не была нужна.

По спине Рамстана пробежал холодок — словно стылый камень, брошенный ледяной рукой на поверхность замерзшего озера. Быть может, яйцо и было антенной?

В таком случае, кто же передавал те мысли, которые он воспринимал?

Рамстан не знал. Что в мире было постоянно, так это сверхизобилие вопросов и скудость ответов.

Семь дней по корабельному времени спустя, когда Рамстан шел из своей каюты на мостик, его остановил громкий пронзительный сигнал. Круг на переборке из бледно-желтого стал пламенно-оранжевым, и на нем развернулась алая спираль. Рамстан побежал, крича на бегу:

— Мостик! Почему тревога?

На одном из кругов появилось лицо Тенно, изображение переходило из круга в круг, держась все время наравне с Рамстаном.

— ДВЭ засек НКО, сэр. Он неожиданно появился из-за астероида, который мы прошли три часа назад. Сейчас проверяем показания разером.

К тому времени как Рамстан добежал до мостика, показания разера были сняты. ДВЭ (детектор вибраций эфира) засек возмущения в пространственно-временном туннеле, по которому в настоящее время двигался корабль. ДВЭ не обладал возможностями радара или же дальностью и точностью локатора. Он лишь засекал вторжение в туннель на относительно близком расстоянии, да и то в ограниченный период времени.

Унтер-офицер Язди доложил, что неопознанный космический объект имеет 260 метров в длину, 210 метров в ширину и формой напоминает раковину устрицы. Рамстан слушал невнимательно; он и сам мог прочитать данные и видеть сам объект на дисплее.

— С виду похоже на «Попакапью», — сказал Тенно.

ГЛАВА 10

Рамстан не стал возражать против очевидного. Конечно, это мог быть и другой толтийский корабль, но он сомневался в этом. Насколько он знал, на Толте было только два алараф-корабля. И этот, должно быть, последовал за ними с Калафалы. Это доказывало, что тенолт имели более развитую технологию, нежели предполагали земляне. Незадолго до последнего рейса «Аль-Бурага» земные алараф-специалисты создали прибор для детекции вибраций, вызываемых прохождением кораблей по «туннелям». Это было довольно примитивное оборудование, позволяющее лишь засечь след корабля, прошедшего здесь не более десяти или двенадцати часов назад. Ученые полагали, что ко времени возвращения «Аль-Бурага» на Землю ДВЭ будет обладать более высокой избирательностью и большей чувствительностью. Тенно покачал головой и промолвил: — Возможно, это всего лишь совпадение и они не преследовали нас. Трудно поверить, что их ДВЭ лучше, чем наш. Фактически мне не верится, что он у них вообще есть.

— Вы показываете свою предубежденность, — возразил Рамстан — Из того лишь, что они поклонялись — то есть поклоняются — идолу и следуют другим обычаям, которые мы считаем признаками отставания, если не регресса, еще не следует, что их наука находится на низком уровне… Как бы то ни было, — продолжил он, прервав сам себя, — они здесь. И можно предположить, что они преследуют нас все по той же причине, что и раньше.