Кристофер Сташеф - Скорость убегания Страница 20

— Это временная мера, — засмеялся генерал. — Я надеюсь добиться вечного мира, основанного на взаимном понимании.

— Конечно, конечно, — быстро проговорил Балабахер. — Признаюсь, мне не терпится взглянуть на эти игрища самому.

— Безусловно, ваша честь, — сказал Шаклер. — К сожалению, дела не позволяют мне сопроводить вас, но кто-нибудь обязательно сопроводит. Надеюсь, вы извините меня?

— Конечно, — раздался шлепок. Очевидно, это рука Балабахера пошлепала по плечу генерала. — Не надо извиняться, старина. Мне тоже приходилось руководить. Конечно, я вас понимаю.

— Так я и думал, — сказал генерал Шаклер. — Чолли, надеюсь, ты подберешь самого лучшего из своих коммивояжеров в спутники его чести, господину Балабахеру?

— Разумеется, — ответил Чолли, после чего в открытую дверь заглянула его голова. Он поманил к себе Дара.

— Непременно самого лучшего. Да вот он собственной персоной! Мой друг Ардам позаботится, чтобы вы сошлись с нашей уютной планеткой накоротке.

— Тронут вашей заботой, — любезно промолвил Балабахер. — Кстати, я позаботился, чтобы пилот передал официальный запрос в Бюро о подтверждении моих полномочий.

— Лайнер отправится к Терре через неделю, — сообщил Шаклер. — Но прошу набраться терпения, ваша честь. В конце концов, до Терры почти два месяца лету.

— Понятно, понятно, — воскликнул Балабахер. — Во всяком случаев уже через полгода можно ожидать ответа. Впрочем, тешу себя надеждой, что наши документы обнаружатся раньше.

— Я абсолютно уверен, что мы так или иначе разрешим стоящую перед нами дилемму, — заверил его Шаклер. Что-то пискнуло у него в кармане, и он сдвинул брови. — Да что они, не могут обойтись без меня полчаса... Да, Фордстэм. Что там стряслось? — буркнул он. — Да-да, уже иду... Простите, ваша честь, дела. Один из солдат всерьез решил жениться на аборигенке, и вождь племени чрезвычайно озабочен предстоящим событием. К свободной любви они уже привыкли и знают, как с этим управляться. Новый поворот их взволновал.

— Да, рано или поздно такое должно было произойти, — задумчиво произнес Балабахер. — Кстати, какова ваша политика в отношении смешанных браков?

— В данный момент никакая, — признался Шаклер, — но к тому времени, когда я доберусь до штаб-квартиры, надеюсь ее выработать. Прошу извинить, — с этими словами генерал хлопнул входной дверью.

Дар принялся мысленно отсчитывать секунды. Когда он досчитал до пяти, снаружи донесся восторженный взрыв голосов. Шаклер давно поджидал подобного случая. Может быть, у него и не было выработанной политики по этому поводу, но все остальное у него было на мази.

— Здесь всегда столь шумно выражают свои чувства? — спросил Балабахер.

— Совсем наоборот, — признался Чолли. — Впрочем, зачем рассказывать. Ардам, возьми нашего приятеля и покажи его чести, господину Балабахеру, все.

— Мм? — замялся Дар, но чувствительный удар Самми локтем в бок заставил его отреагировать на новое имя. — Ах, да-да-да! — Дар покинул заднюю комнату в сопровождении Самми и предстал перед Балабахером в новом обличий. — Если поторопиться, ваша честь, мы успеем на двухчасовую войну. Пока, Чолли, — в его голосе послышалась скорее угроза, чем обещание.

Глава 5

Дар поднял кружку трясущейся рукой и жадно влил в себя остатки пива.

— Говорю тебе, не знаю, как это выдержу.

— Ты чего? — Чолли принял пустую кружку и подал полную. — Да он тебя ни за что не признает.

— Ха, мне уже нечего ему показывать, — Дар изумленно уставился на свою кружку. — Я же только что ее выпил.

— Будет тебе, сынок, — утешал Чолли. — Планета полна чудес, а ты не можешь организовать недельное турне. Не стоит переживать. Что ты ему уже показал?

— Сейчас, дай сообразить, — Дар принялся загибать пальцы. — Стена... э... все пятьдесят километров. Двухчасовая война. Деревня вольмарцев, восьмичасовая война, потом конференция с Шаклером. Двухчасовая война. Гимнастическая площадка для солдат и рынок. Гимнастическая площадка для офицеров и рынок. Конференция с Шаклером. Двухчасовая война. Торговля с вольмарцами. Мастерские вольмарцев. Восьмичасовая война. Конференция с Шаклером. Двухчасовая война. У меня сложилось впечатление, что у Балабахера скрытая тяга к милитаризму.

— Вы будете смеяться, но у меня то же самое впечатление, — вставила Самми.

— Но ты еще не показал парадный плац и гауптвахту, — заметил Чолли.

Дар отрицательно затряс головой:

— Это вызовет тягостные эмоции.

— У кого? У Балабахера?

— Нет, у меня.

— А маленький театр с концертным залом?

— Он навеет смертную скуку.

— Почем ты знаешь? Может статься, твой наниматель обожает не только театр военных действий. Потом существуют же еще радиостудия, стереостудия, бараки...

— Далеко не самые злачные места, не находишь, — съязвил Дар.

Чолли пожал плечами.

— А кто тебя просит развлекать? Ты всего лишь гид, и думаю, тебе бы не хотелось, чтобы у Балабахера создалось превратное представление о своем спутнике.

— Да, — согласился Дар, — ты, как всегда, прав.

Бармен кряхтя распрямился.

— Как видишь, тебе некого винить, кроме себя, что с Балабахером приходится трудно.

— В том-то и странность, — Дар сдвинул брови. — С ним вовсе не трудно.

— Конечно, с ним трудно, ты сам на его ме... Повтори, что ты сказал?

— С ним вовсе не трудно, — повторил Дар. — Он становится приятнее день ото дня. Сегодня был прямо-таки душкой. Меня поражает, насколько ошибочным оказалось первое впечатление от этого человека.

— А меня поражает другое: каким прекрасным психиатром оказался генерал, — хмыкнул Чолли.

В углу что-то забибикало. Самми встрепенулась.

— Головизор? Здесь?

Чолли прошаркал к телефону.

— Супермаркет Чолли слушает... Ах, это вы генерал... Кто? Да, да он здесь... Вы хотите... Вы не хотите... Вы хотите его повидать... Прошу прощения, генерал, но что же он сделал? Так, понятно... Ага, понятно. Да, да... Так же и вы, генерал... Да.

Чолли прошел к Дару.

— Ну и ну, малыш. Плохи твои дела. Кажется, ты привлек к себе внимание.

— Что теперь делать? — пересохшим от волнения голосом спросил Дар.

— Ничего. Наверное, предстоит хорошо поработать. Генерал сказал, это касается не того, что ты сделал, а того, что ты еще сделаешь. Надеюсь, тебе понятно.

— Нет.

— Мне тоже. Но он так сказал. И если хочешь, чтобы наша совместная махинация увенчалась успехом, думаю, тебе лучше навестить старика. Поторопись, Дар.

И Дар заторопился к выходу.

— Я вам так благодарен, — сказал Балабахер. — Ваша колония стала для меня настоящим откровением.