Сергей Кузнецов - Полигон Страница 20

Легонько оттолкнул и пошел дальше. Игорь догнал.

— Что это ты… Со своими-то?

— Слушай, Кулема, — громко заговорил я на ходу, не поворачиваясь, — ты чье задание выполняешь? Меня куда должен доставить? Вот и шевели помидорами!

Было обидно и горько. Не потому, что я боялся; я знал — боялись они все, и Каламацкий тоже. Просто пришла беда — и вот они уже живут в беде, комфортно и с огоньком. А это неправильно. Так не должно быть. И щенок этот, Витя… Не нужно ему под пули лезть. Как говорил мой дед, прошедший войну: «Не спеши на тот свет, там кабаков нет».

На первом этаже Папы не оказалось. Не было его и в кабинете.

— Где шеф?! — воззвал Каламацкий.

Никто не повернул головы — все были заняты делом. Мимо несся один из бойцов и орал в рацию:

— Подошла машина с припасами! Не давай приближаться! Гаси водилу и всех, кто сунется!

— Снайперов у нас всего трое, — с сожалением сказал Каламацкий, провожая его глазами. — С той стороны есть солдаты, воевавшие в Чечне, некоторые из них — спецы в городском бою… Гранатометы — именно у них, хрен завалишь, даже снайперу. Без остановки перемешаются…

— А чего вообще хотят? Тот же Топорков?!

Игорь пожал плечами:

— Поди знай… Ну где шеф-то, мать вашу?! — снова заорал он.

Несколько человек обернулись, но опять никто не ответил.

Мы двинулись к лифтовому холлу, и тут нас догнала одна из медсестер.

— Вы Виктора Владимировича ищете? Ранен он, в плечо. На втором этаже, в большой переговорной, с врачами…

Глава шестая

— Да тише ты, коновал, аккуратней! — взревел Сотников.

Мы переглянулись, Каламацкий постучал и сразу вошел.

— Виктор Владимирович, Армеев…

Я шагнул в переговорную и остановился на пороге.

Шеф сидел напротив входа, во главе длинного стола для совещаний, бледный, с испариной на лице, голый по пояс, с замотанным бинтами левым плечом. На бинтах — небольшое красное пятно. Над ним стояли двое врачей-мужчин в белых халатах, на столе перед ними — медикаменты, бинты, вата, ножницы. На полу в поле видимости — «Кедр».

Все трое смотрели на нас.

— Артем, проходи, присаживайся, — сказал Сотников. — Вы, господа, — он поднял голову, обращаясь к врачам, — помогите раненым. На этом этаже или на других. Думаю, работа для вас найдется.

Обойдя с двух сторон стол и нас, врачи вышли.

— Теперь с тобой, Игорь. Дуй в оружейку, выберешь, что захочешь. Скажи, я распорядился. Там для тебя кое-что оставлено. Но вообще… Нам очень нужен четвертый снайпер — в оранжерее.

Каламацкий просиял:

— Есть, шеф!

И мгновенно улетучился.

Я прошел в переговорную, сел за стол (мимоходом уловил тонкий аромат любимой сотниковской туалетной воды «Hugo boss») и невидящим взглядом уставился на медикаменты перед собой. Звук выстрелов здесь был приглушенным.

Насквозь промокший, усталый… Сил не было ни на что.

— Артем, ты не молчи, рассказывай… У нас не так много времени.

Я медленно начал излагать — с того момента, как мы приехали в «Центральный». Закончил эпизодом встречи с Каламацким под балконом жилого дома. То, что он разглядел меня из банка, наблюдая за нападавшими, говорить, естественно, не стал.

Сотников спросил:

— Ты что-нибудь понимаешь?

— Да, — сказал я. — На примитивном уровне. Понимаю, что все плохо. Но не имею представления, когда конкретно это «плохо» на нас свалилось. Кто говорит — три дня назад, кто говорит — пять… Я ничего не знал до вчерашнего вечера, когда очнулся на полу в туалете супермаркета. Не понимаю, как мог забыть, что проводил своих на поезд в Москву накануне суточной смены, считая, что в городе неспокойно. Скажите: а совет директоров проводился? Или мне это тоже… привиделось? — Я посмотрел на Сотникова.

Шеф с видимым усилием кивнул и поморщился.

— Конечно, проводился. По дороге с совещания машина одного из членов совета директоров была обстреляна, убиты двое охранников, а сам он в тяжелом состоянии доставлен в больницу.

— А вы когда об этом узнали?

— Сразу. Позавчера, в пять вечера, через десять минут после нападения.

— Я ничего не знал…

— Считаешь, я должен был с тобой поделиться?

Я смешался:

— Да нет, но… Просто вчера утром, когда я заходил, вы были, как всегда, в нормальном настроении… День рождения собирались отмечать. После таких событий… Черт, все это очень странно!

— Знаешь, я могу подтвердить, что ты отправил своих в Москву.

— И вы тоже?!

— Утром, придя на смену, ты говорил со Стасом Павленко… Ну, вспоминай! Сказал, что проводил своих на поезд. Дескать, в городе неспокойно, и будет лучше, если пару месяцев они поживут у твоих друзей, еще имя назвал, странное такое…

— Ганс, — сказал я обреченно, — Владик Гансовский.

— Кажется. Он передал мне этот разговор вчера, уезжая на твои поиски в «Центральный».

— Я даже не могу выяснить, как они доехали!.. Виктор Владимирович, а почему вы отправили в «Центральный» Павленко, а не поехали сами?

Он вдруг уставился на меня и долго молчал. Под его взглядом мне стало неуютно.

— Что ты об этом знаешь?

— О чем?

Он еще некоторое время поизучал меня и сдался:

— Хорошо. Скажи, ты действительно разговаривал с тем парнем в «Центральном»?

Я кивнул.

— Так вот, Артем, похоже, мы оба общались с одним и тем же хмыренышем. Телефоны на тот момент уже не работали, никакого праздника так и не получилось, я проводил совещание по ситуации в городе, поскольку от клиентов из оперзала пошла серьезная информация о беспорядках. В начале седьмого зазвонил неработающий городской аппарат. С вашими людьми в супермаркете произошла неприятность, сказал мужской голос. Они живы? — спросил я. Только один, ответил он, и добавил: боюсь, это не ваш зам. Я спросил, с кем говорю, и получил странный ответ… Человек Равновесия, кажется, так он представился.

— Человек Равновесия, — повторил я. Мне этот хренов Морфеус никак не представился.

— Да. Я поблагодарил за информацию, сказал, что немедленно займусь этим вопросом и положил трубку… В ту минуту и не подумал, как он мог позвонить по неработающему телефону] Я объявил собравшимся, что я и десять человек поддержки выдвигаемся в район ЧП, а на делах в банке остается Стас Павленко. Тут же последовал второй звонок. Человек Равновесия сказал, что мне не следует ехать самому, лучше отправить кого-нибудь. Мне же необходимо оставаться на месте и ждать человека, который не погиб в супермаркете и обязательно явится в банк. Только он один, сказал голос, сможет… э-э… дойти до Равновесия. Я спросил, кто этот человек, совершенно не думая о тебе, — при этих словах он ничуть не смутился; ему вообще было незнакомо чувство неловкости. — Честно говоря, я был убежден, что ты погиб вместе с Михалычем, а речь идет о ком-то из молодых. Но он назвал тебя.