Александр Колпаков - За орбитой Плутона (Сборник) Страница 20

Стрелка качнулась назад. Командир принудительно погасил реактор гравитации, создававший искусственное поле тяготения.

Гиад поймал на себе укоризненный взгляд Мезора.

— Я уже вычислил это, — сказал Гиад, сузив глаза до маленьких щелочек. — Хаотической цепной реакции не возникло бы.

— М-мда… Возможно, это так.- Космонавты впервые видели Мезора растерянным.

Бео строго взглянул на Гиада:

— Ты не ошибся в своих вычислениях?

— Считал не я, электронный мозг, — ответил Гиад. Его пальцы беспокойно скользили по туго натянутому ремню кресла.

— Но мозг оперирует абсолютно точно лишь с известными ему факторами, не так ли? А ты не знал, что скрывается за этими «дельта-два», и не мог знать? Ты только подозревал это, Гиад? И расчет, следовательно, носит вероятный характер! — гремел Бео. — Ты ведь не только ученый, Гиад, а прежде — человек!

По длинному сухому телу Гиада прошла судорога. Это был тяжкий упрек. Но и положение, в которое все они попали из-за его скрытности, было весьма опасным.

— Я сделал важное открытие! — с возмущением заговорил Гиад. — В том, что инопланетные сигналы распространяются сверхбыстрыми частицами, я убедился. Я открыл «дельта-два». И позабочусь о том, чтобы Земля, используя мое открытие, вступила в связь с другими мирами.

— А пока ты позаботился о том, чтобы и мы, и корабль превратились в атомное облако! — отрезал Бео. — И Земля может не узнать об открытии.

Чадвик прислушался. Сверхбыстрые частицы, связь с другими мирами, как сказал Гиад? Значит ли это, что мы в силах осуществить скоростной радиомост? Означает ли это, что проникающая способность «дельта-два» настолько велика, что позволит достичь отдаленнейших звезд? Какие возможности…

Гиад склонился и закрыл лицо руками.

Да, верно, проникающая способность «дельта-два» опасна для кораблей, приводимых в движение энергией атома. Он, Гиад, не имел права скрывать от товарищей свои догадки.

В рубке стало так тихо, что отчетливо слышалось тикание автоматики.

— Сигналы стали еще слабее, едва различимы, — доложила Людмила, поправляя радиошлем.

«Неповторимая, бесценная информация для нас потеряна», — подумал Чадвик. Он понимал Людмилу. Очевидно, «Регер» вышел из центра луча.

«Пока эти «дельта-два» недостаточно изучены, лучше выйти из сферы их действия», — решил Мезор.

«Итак, вот в чем причина, — размышлял Бео. Боясь повредить нам, существа с Эпсилон Эридана лишь чуть коснулись радиолучом Солнечной системы. Вот оно что…»

— Мы должны совсем выйти из радиолуча, — потребовал Мезор. — Иначе рискуем еще одним атомным пожаром.

— Но сигналы…- возразил Чадвик.

— Оставим радиоспутник, — предложил Бео.

За радарным пультом Людмила медленно стянула с головы радиошлем.

— Ни одного сигнала больше не улавливается. Все. Очень жаль.

Людмила съежилась в своем кресле. Ее охватила усталость. Чадвик озабоченно поглядел на нее. Такой бледной и похудевшей, с растрепавшимися волосами он никогда еще не видел ее. Почувствовав на себе его взгляд, девушка провела рукой по глазам и выпрямилась.

— Чадвик, ступай в катапультную камеру! — приказал Мезор. — Привари малую разведывательную ракету к стартовой площадке. Она будет нашим аварийным двигателем. А вы, Акатль и Трофимов, тоже пойдете с ним, будете помогать!

Все трое встали. Осторожно подтолкнулись к боковой стенке, чтобы в невесомости не задеть кресло, пульт или стену. Там они надели заранее приготовленные скафандры. С большим трудом им удалось продвигаться вперед- мешала невесомость. Лишь когда были надеты магнитные ботинки, движения космонавтов обрели устойчивость.

Волоча тяжелые ноги, Чадвик приблизился к Людмиле и склонился над ней. Она прижалась к нему, и он почувствовал, что девушка дрожит всем телом.

— Метеоритный шлейф Плутона, — прошептала Людмила и кивком показала на экран радара.

Чадвик испугался. На экране вихрился рой зеленовато-белых искр. Это выглядело так, словно экран был покрыт тонким слоем пыли. Еще никто, кроме их двоих, не заметил этого. Однако, взглянув на показания дальномера, Чадвик успокоился.

— Метеориты идут далеко в стороне, — сказал он тихо.

— Придут другие…

— Но до этого заработает главный двигатель.

Последнее, что увидел Чадвик, закрывая дверь, было светлое пятно ее лица в сумерках рубки и белая рука, поднятая нерешительно.

— Прямо по траверзу метеориты! — доложила она, едва трое оставили рубку. Ей удалось придать своему голосу твердость.

Спустя мгновение пронзительно завыли, предупреждая об опасности, радарные сигнализаторы.

— Немедленно запустить первый цикл тягового реактора!- скомандовал Мезор. — Пойдут Канзу и Бео,- добавил он.

Оба космонавта надели защитные костюмы, обладающие высокой сопротивляемостью радиации. Вскоре, тяжело ступая, они быстро пошли вдоль центрального хода, но в конце коридора остановились перед гладкой стеной. За этой защитной толщей располагались тяговый реактор и установки, дающие поле гравитации и электроэнергию.

Бео нажал кнопку, и перед ними открылась стальная дверь. Они вошли в тесную кабину, из которой далеко к реактору простирались искусственные руки-манипулятор. Сферическое стекло позволяло видеть внутренность всего помещения. Они включили свет. Матово заблестели гигантские цилиндры.

Оба молча и напряженно возились с руками манипулятора. Они еще демонтировали части первого цикла, когда их вызвала рубка управления.

— В каком состоянии работа? — спросил Мезор.

Бео, удивленный торопливостью командира, ответил.

— Можно ли ускорить темп?

Бео и Канзу переглянулись: «Какая-нибудь опасность?»

— Мы и так работаем на пределе сил, — сказал Канзу.

И все же они ускорили демонтаж. «Какая опасность угрожает кораблю? Вероятно, метеоритный шлейф Плутона», — думал Канзу. Ему, инженеру двигателисту, предстояло найти быстрое решение. Пот, стекая с переносицы, заливал ему уголки глаз.

Бео вздохнул, задумчиво покачал головой. Работа продвигалась слишком медленно.

— В реакторной есть еще аварийный прибор, — сказал Канзу, которому было известно, что этот прибор обслуживался вручную и стоял наготове на случай, если откажет манипулятор.- Тебе придется одному управляться с манипулятором, — добавил он.

— А ты? — спросил Бео.

Спрашивать было излишне. Стало ясно: Канзу хочет войти в помещение реакторов. Но это означало смерть! Излучение из поврежденного цикла проникло бы сквозь защитный костюм. Канзу прожил бы часы, в лучшем случае несколько дней. Нужна ли такая ставка в игре?