Юрий Алкин - Цена познания Страница 21

Дверь с черной цифрой 8. Я стучу. Мари открывает, оправляя старенький домашний халат. Этот синий с зелеными полосами халатик делает всю обстановку какой-то теплой и уютной. Я смотрю в ее карие глаза и вдруг с радостью понимаю – она ждала.

– Заходи, – слышу я, как будто заранее сообщил об этом полуночном визите.

Я прохожу в комнату.

– Не спится? – с сочувствием спрашивает она. Мне не хочется ходить вокруг да около.

– Я пришел попрощаться, – говорю я. Она присаживается на стул.

– А разве мы еще не прощались?

Чувствуя себя как перед прыжком в холодную воду, я произношу заготовленную фразу:

– Я не могу уйти, не. сказав тебе, как много ты для меня значишь.

Мари молчит. Просто смотрит на меня, не говоря ни слова. Затем поправляет абсолютно не нуждающиеся в этом волосы и отвечает:

– Мы ведь договаривались не обсуждать это.

Я не помню, чтобы у нас была такая договоренность, но предпочитаю не спорить. Просто делаю шаг и оказываюсь рядом с ней.

– Я хочу, чтобы ты знала о том, как я к тебе отношусь. Я не желаю оставаться просто другом.

Она медленно поднимается со стула. Теперь ее лицо совсем близко.

– Я люблю тебя, – шепчу я, смотря ей прямо в глаза.

Что будет теперь? Прогонит? Или я уйду отсюда осчастливленный? Мне кажется, что сейчас ее губы шевельнутся и прозвучит ответное признание. Но она делает шаг в сторону, и я оказываюсь перед равнодушным холодильником.

– Ты когда-нибудь видел, как выглядит Восьмая? – спрашивает она.

– Нет, – отвечаю я, понимая, что ответное признание отложилось на неопределенный срок.

Она смотрит на меня с каким-то странным выражением.

– Конечно, как ты мог ее видеть. А что, если она страшная уродина?

Я качаю головой.

– Тогда бы ты не пошла на это. Она горько усмехается.

– Это то, что я боялась услышать.

– Что я сказал? – недоумеваю я.

– Подумай, – отвечает она.

Я честно думаю. Что было такого страшного в моем ответе? Мари ждет, потом нетерпеливо прерывает молчание:

– Так все-таки, что ты будешь делать, если Восьмая страшна, как жаба? Если я согласилась на это, потому что мне крайне необходимы деньги? Если через месяц, увидев меня, ты подумаешь, что уродливей женщины не встречал? Ты по-прежнему будешь меня любить?

Теперь молчу я. Проще всего сейчас кивнуть. Сказать: «Да, разумеется». Обмануть. Обмануть? Разве я действительно люблю только эту внешность? Неужели я просто внушил себе, что Мари для меня что-то значит? Я стараюсь понять, что же на самом деле чувствую по отношению к ней. Пытаюсь представить себе, как милое лицо превращается под умелыми ножами хирургов в уродливую маску. И понимаю, что я этого ужасно не хочу. Не только потому, что это лицо мне так дорого. А потому, что я не могу допустить, чтобы Мари каждый день, всю жизнь, глядя в зеркало приходила в отчаяние. Это не стоит никаких денег.

– Нет, так нельзя, – произношу я, отвечая на свои мысли.

И тут же ловлю удивленный взгляд Мари. Для нее эти слова имеют совсем другой смысл. Пытаюсь спасти положение:

– Я имел в виду, что тебе нельзя идти на эту операцию.

Она недоверчиво качает головой. Сбивчиво объясняю, что же я подразумевал под своим «нет».

– Я уверен в том, что я буду любить тебя, как бы ни изменилась твоя внешность. Но прошу тебя, – уговариваю я ее, – не делай этого. Если тебе так нужны деньги, ты просто возьмешь то, что заплатят мне.

– Спасибо, – тихо отвечает она. А затем убивает все мои надежды: – Андре, ты мне очень нравишься. Но это место, эта ситуация – они как-то не располагают к любви. Ты не хочешь признать этого, но это так. Ты любишь не меня, а мой вид. А кроме того, что ты будешь делать, если завтра моя конкурентка сдаст экзамен и меня отправят домой?

Я пытаюсь возразить.

– Молчи, – говорит Мари, предостерегающе поднимая ладонь, – я все равно останусь при своем мнении. Да, я хочу быть с тобой. Но я не позволю нам обоим совершить сейчас эту ошибку.

Она подходит ко мне.

– До свидания, – тихо произносит она.

– До свидания, – так же тихо отвечаю я. И добавляю: – Пожалуйста, откажись от операции.

Она улыбается и отвечает:

– Не волнуйся. Восьмая похожа на меня как родная сестра.

Глава шестая

9:10 утра. Я сижу в удобном бордовом кресле и просматриваю долгожданный второй контракт. На стене передо мной белеет пустой экран. Я один. Десять минут назад, после того как на мой настойчивый стук никто не отозвался, я рискнул войти без приглашения. Комната номер 40 оказалась маленьким уютным кинозалом с четырьмя рядами кресел и деревянной трибуной. Осмотревшись, я заметил на трибуне большой конверт, поперек которого было размашисто написано «Для Пятого». «Неужели еще один тест?» – с содроганием подумал я, беря конверт. К счастью, все его содержимое состояло из контракта. Выбрав кресло во втором ряду, я стал читать. Что и продолжаю делать сейчас в гордом одиночестве. Документ, который я держу в руках, является копией контракта, показанного мне Тесье полгода назад. По крайней мере, никаких отличий я не вижу. Те же туманные фразы, трехлетний срок, молчание обо всем услышанном и увиденном. Ни малейшего намека на объяснения. Видимо, они будут устными. Убедившись в том, что мое понимание ситуации не улучшается от чтения, я откладываю конверт в сторону и начинаю насвистывать «Тореадора». Задорная мелодия почему-то крутится в голове с момента подъема. При этом я усердно помогаю себе руками, отбивая ритм на подлокотниках. За этим занятием и застает меня Тесье.

– Приятно нанимать на работу всесторонне образованного человека, – комментирует он, возникая в дверях.

Я смущенно прерываю свои музыкальные упражнения и здороваюсь. Он кивает и опускается в кресло в первом ряду, чуть левее меня.

– Вы уже подписали контракт? – интересуется он. Услышав отрицательный ответ, он протягивает мне поблескивающую золотом ручку и говорит:

– Вы так долго ждали этого момента. Давайте исполним все формальности и приступим к делу.

Я еще раз пробегаю глазами по строкам контракта и на всякий случай уточняю:

– Это абсолютно точная копия того, что вы мне показывали прежде?

Тесье утвердительно кивает.

– Абсолютно точная.

«Действительно, – думаю я, – долгожданный момент». Только почему я не чувствую особой радости? Расписываюсь, отдаю контракт Тесье. Он внимательно, словно кассир в магазине, изучает мою подпись, аккуратно вкладывает документ обратно в конверт и опускает его на соседнее кресло. Затем изящным движением фокусника выхватывает откуда-то небольшой черный пульт и нажимает на нем разноцветные кнопки.