Владимир Фирсов - Срубить крест Страница 21

По жребию мне пришлось принять участие в утренних боях. Кавалер с красной лентой Верховного Судьи через плечо долго копался тощими пальцами в вазе и, наконец, вытащил мне первый номер. Я предпочел бы выступать не самым первым, чтобы предварительно посмотреть на один-два боя, - все-таки знать уровень мастерства здешних кавалеров мне бы не повредило. Судья смотрел на меня наглыми глазами, склонив голову набок, как вздорная сорока. Почему-то его птичье лицо показалось мне знакомым. Я попытался вспомнить, но не смог. "Ладно, - подумал я и равнодушно кивнул. - Первый так первый. Выиграю бой и насмотрюсь вдоволь".

Мою броню привез на тележке Илия со своими подручными. С помощью Петровича и Юлика я надел ее на себя. Была она тяжела и неудобна, но приходилось терпеть. Илия припас также дюжину деревянных копий. Я уселся на Нектара, строго-настрого приказав Петровичу только наблюдать и ни во что не вмешиваться, взглянув на всякий случай на блок-кольцо, надетое на палец левой руки, и выехал на Ристалище.

Глашатаи долго перечисляли победы моего соперника - все это я слушал вполуха. Наконец раздался сигнал, и мой первый бой начался.

Из этого короткого боя я успел понять только то, что мастерством здешние кавалеры не блещут. Мой противник вылетел из седла от первого удара, не сумев даже толком зацепить меня. Я спешился, снял по здешнему обычаю шлем, помог подняться на ноги кряхтевшему кавалеру, и мы поклонились королевской ложе. Потом я сидел на солнышке, сняв броню, и смотрел, как ломают копья другие претенденты, - среди них лишь двое или трое показались мне достаточно серьезными соперниками. Больше всего мне хотелось увидеть кавалера Рюделя, но его нигде не было, - видимо, он попал в вечернюю подгруппу.

Часа через два пришел черед второму моему поединку. Я надел броню и пошел за лошадью. Картина, которую я увидел, заставила меня похолодеть: Нектар, дергаясь, лежал на полу конюшни, с его губ капала розовая пена, а вокруг метался ошалевший Юлик.

Я понял все с одного взгляда - кавалер Рюдель нанес мне новый и очень меткий удар.

- Здесь кто-нибудь был? - спросил я.

- Никого... Дядюшка был... - мальчишка чуть не плакал.

- Зачем он приходил?

- Проведать. сладостей вот принес...

- К лошади подходил?

- Да... Хороший, говорит, конь, славный конь... Похлопал его.

- Кормил?

- Конфету дал...

Все было ясно. Агенты Рюделя добрались-таки до дядюшки Теодора. Ах, быстро его обработали!

Я стремглав бросился наружу, потому что там уже объявлялся следующий бой мой бой.

- Моя лошадь отравлена, - шепнул я Илии и Петровичу. - Что будем делать? Кто-нибудь из кавалеров сможет одолжить мне коня?

- Я боялся чего-нибудь подобного, - сказал Илия, - Это все подстроено, и никто нам лошади не даст,

Вдруг мне в голову пришла сумасшедшая мысль. Ведь дворцовая конюшня в пятистах метрах отсюда!

- Есть выход, - сказал я. - Илия, прошу тебя именем Ганелоны: беги в конюшню и скачи сюда на Росинанте. Дай ему с сахаром эти таблетки - и сюда. Я постараюсь выиграть время.

Сопровождаемый Петровичем, я кинулся к птицеголовому судье. Он с важностью восседал в глубине судейской ложи, потягивая что-то из стакана.

- Я прошу дать мне пять минут отсрочки. Моя лошадь нездорова, и я хотел бы ее сменить.

Остроносый кавалер окинул меня мерзким взглядом - я даже поежился под броней - и проворно вылез из кресла.

- Кавалер отказывается от поединка? - громко спросил он. - Кавалер испугался боя с соперником?

- Да не отказываюсь я! Мне нужно пять минут, чтобы сменить лошадь.

Он смотрел на меня с ядовитой ухмылкой.

- Поскольку бой уже объявлен и соперник ожидает на Ристалище, по кодексу конного боя его следует объявить победителем...

Тут меня словно кипятком ошпарило. Я вспомнил, откуда мне знакома эта длинноносая рожа!

- Кавалер же, отказавшийся встретиться в честном бою с соперником, изгоняется с позором из числа Соискателей, вымпел его всенародно срывается и попирается ногами... - открыто издеваясь, нараспев читал судья.

Я быстро оглянулся - не помешает ли мне Петрович? Но тот стоял спиной к нам у балюстрады и разглядывал моего гарцующего соперника. Ну и хорошо. Эх, птиценосый, ты меня видишь впервые, а я тебя уже видел - на портрете, за спиной у Ганелоны, - и теперь знаю, что ты за птица! Сейчас я сделаю мгновенное движение, которое ты даже не увидишь, и ты сложишься пополам, тихо ляжешь на землю и будешь лежать долго, достаточно долго, чтобы я успел вышвырнуть из седла своего соперника. А когда ты немного оживешь, я шепну тебе несколько слов, после которых ты никогда не захочешь становиться мне поперек дороги!

Судья был глуп, как пень, и инстинкты самосохранения у него начисто отсутствовали. Иначе он не посмел бы разинуть рот и заорать ликующим голосом:

- Объявляется, что ввиду отказа...

"Сам виноват, - подумал я, незаметно разворачивая плечи и расслабляя кисть. - Эх!.."

Но ударить я не успел, потому что пальцы Петровича намертво сковали мою руку.

- Второй кавалер тоже не может биться, - сказал Петрович, дружески обнимая судью за шею и поворачивая лицом к Ристалищу. От этого легкого прикосновения глаза у судьи вылезли из орбит, рот приоткрылся, а лицо начало синеть. Но Петрович знал меру - через две-три секунды он отпустил обмякшего судью и даже поддержал его за локоть, чтобы тот устоял на ногах.

- Обрати внимание, судья, второй кавалер тоже не может биться, - повторил он флегматично. - У него что-то случилось с лошадью. Видишь, она лежит на траве?

- Видимо, сегодня невезучий день для лошадей, - сказал я судье, ласково улыбаясь. - Я думаю, что надо объявить перерыв минут на пятнадцать-двадцать. Неужели у тебя есть возражения?

Судья ошалело крутил головой, потирая шею.

- Н-нет... Не возражаю, - прохрипел он. Голос явно не слушался его. Он подозвал герольда и приказал объявить перерыв.

Я был готов расцеловать Петровича - я не сомневался, что все это его проделки.

- Петрович, побудь тут с судьей, - сказал я. - Ты посидишь здесь, судья, пока я буду готовить лошадь? Ее, по-моему, уже привели...

- Да-да, я посижу, - с готовностью пролепетал судья, оглядываясь на могучую фигуру Петровича.

К моему удивлению. Росинант выглядел достаточно бодро. Видно, мои таблетки слегка взгорячили его старческую кровь, В бой он поскакал не то чтобы очень уж резво, но все же не плелся шагом. Первое копье я сломал безрезультатно. При второй схватке я ударил точней, и мой противник шлепнулся наземь.

- Что ты сделал с лошадью? - шепотом спросил я Петровича, когда он подошел ко мне после боя.

- Я усыпил ее, - ответил тот.

- Каким образом? Ты ведь не отходил от меня.

- А мне не надо для этого отходить, - Петрович вытянул вперед палец, и я понял, где скрыто его оружие.