Надежда Первухина - ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДЕВСТВЕННИЦА Страница 21

…И вот теперь, почтеннейшая публика, сижу я в вибутянской тюрьме. По типу архитектуры она относится к «яме глубокой» и «колодцу пересохшему, заброшенному». Роль моей постели (она же ложе скорби и лежбище на гноище) исполняет охапка травяной трухи, от которой пахнет сильно немытыми ногами. Украшением моей камеры служат разнообразные камни и тот самый одинокий череп (которым в меня кинули, если помните). О сантехнических удобствах даже говорить не буду, чтоб вас не расстраивать. Одно хорошо. Кормят меня здесь так, что, чувствую, эти удобства мне скоро не понадобятся. Эх, вернулся бы Алулу поскорее! Вот хоть прямо сейчас! Он бы не дал так надо мной издеваться!… Какой же я идиот! Поначалу радовался, что остался в живых, а теперь, посидев в этом африканском равелине неделю-другую, понял, что лучше бы уж меня изжарили…

Несколько раз на дню я пытаюсь из ямы сбежать. Способ побега стандартный: надо ухитриться вскарабкаться по отвесной и очень гладкой стене ямы и при этом не потревожить моих стражей, тех, что наверху. Пока прогресса нет, но я еще лелею надежду…

А сегодня у меня появился собеседник. Истомленный одиночеством и паршивым воздухом ямы, я страшно ему обрадовался, хотя это был всего-навсего крокодил-плакальщик. Он пристроился на краю ямы, свесил внутрь свою унылую морду и подал голос:

– Штрафствуйте, как пошиваете?

У всех крокодилов-плакальщиков большие нелады с дикцией, что немудрено: попробовали бы вы поговорить нормально с такой пастью и с такими зубами! Но я буду приводить наш диалог в обычной транскрипции, чтоб было понятнее.

– Привет,- сказал крокодилу я.- Поживаю я тут хреново, сам понимаешь. Хуже, чем мне, никому уже быть не может, так что не вздумай мне на судьбу плакаться. Ты наверху, на свободе, а я гнию в этой дыре. И гнить мне предстоит долго, до тех пор, пока Царь Алулу, да воссияет он и да потопчет, из Непопираемой земли не воротится…

Тут мне на макушку что-то горячее закапало. Крупными такими каплями.

– Эй, крокодил! - говорю,- Ты чего брызгаешься?

– Простите,- отвечает.- Это я плачу. Рыдаю над вашей горестной судьбой, благородный господин.

Что ни говорите, а сочувствие иногда бывает приятной штукой! Даже если выражает его такой вот крокодил…

– Спасибо, дружище! Тебя как зовут, маленький брат-крокодил?

– Шлепающий По Болоту. А как ваше имя, скорбный узник?

– Степан я. Слушай, Шлепающий, а какие чудовища меня сторожат? Как они выглядят? Зубов много?

– Господин Степан, на самом деле это я вас сторожу,- ответил Шлепающий По Болоту.- Зубов у меня немного, но те, что остались, довольно крепкие. Сегодня вас сторожить - моя смена. А завтра вас будет сторожить Тихо Скулящий На Луну. Только он не такой общительный, как я.

Тут меня осенило.

– Шлепающий, помоги мне выбраться, а? Пожалей человека, являющегося истинным венцом творения! Я ведь тут несправедливо сижу! Если б мне объяснили раньше, что к Государственной Девственнице нельзя прикасаться, я бы сроду…

– Вам нельзя выбираться, господин Степан,- ответил крокодил, рыдая.- Вас тут же схватят и казнят. Прямо на месте. Поэтому еще никто из ямы не сбегал, а прямо здесь умирал и потихонечку разлагался.

– Упс. Спасибо, порадовал ты меня.

– Да и куда вы пойдете, скорбный узник? Вы наших джунглей как следует не знаете; вас первый же изысканный жираф запинает, драколев сожжет огнем из ушей, а норная газель покусает. А у норной газели укус очень ядовитый, сами знаете. Так что лучше уж сидите в яме.

– Тебе бы так посидеть! - разозлился я.

– Я девственниц не трогал,- тактично напомнил мне крокодил и шумно высморкался (не на меня).

– А я трогал?! То есть я же не нарочно. Она сама как будто мне на руки просилась! Блин… Значит, шансов на побег у меня нет?

– Нет, господин Степан. Увы…

– Тоскливо… Эх, мне б сюда хоть радио! Или кассетник с музычкой зажигательной! Еда паршивая, пойло безалкогольное, из развлечений - череп пинать, из собеседников - крокодил.

– Я могу уйти…

– Ладно, сиди. Слышь, Шлепающий По Болоту!

– А?

– Расскажи чего-нибудь! Сказку какую или поэму героическую! Или стих прочти с выражением! Скучно мне тут, сил нет!

– Извините, господин Степан, но я не умею стихи читать…

– Даже вот так: «Бу-бу-Бу-бу-бу-бу-Бу-бу»?

– Так - тем более не умею. Высокий слог, а у меня среднее образование. Неоконченное.

– А песни петь умеешь?

– Только погребальные.

– Опять невезуха!

– Зато я знаю пикантные истории из жизни богини Ар…

– О! Вот это уже интересно! Давай зажигай!

– Простите, не понял вас…

– Рассказывай свои пикантные истории.

– Ага, ладно, слушайте. Как-то богиня Ар явилась на церемонию жертвоприношения в нетрезвом виде. Да еще и опоздала к началу, так что молоко жертвенных коз совершенно перекисло. Главный жрец богини очень рассердился и вскричал: «Если бы у меня был боевой топор, я бы зарубил тебя, о великая богиня Ар! Если бы у меня был лук и стрелы, я бы тебя застрелил, коварная небожительница!…»

– Стоп! - закричал я.- Я знаю этот анекдот! Только там была никакая не богиня, а пьяная жена, которая сказала мужу в ответ: «А ты забодай!»

– Верно,- удивился Шлепающий По Болоту.- Пикантность истории как раз и заключается в том, что у главного жреца богини Ар на голове растут рога…

– Отлично,- горестно сказал я.- Очень смешно.

Крокодил наверху явно пригорюнился.

– А, вот еще,- вспомнил он.- Приходит один вибутянин к богине и говорит: «О великая Ар, подари мне свое изображение!» Богиня, конечно, довольна. Спрашивает: «Тебе нужно мое изображение, потому что я такая красивая и тебе нравлюсь?» А вибутянин отвечает: «Нет, я поставлю его перед своей хижиной, и тогда мой сосед перестанет ходить ко мне в гости и поедать мои лучшие припасы!»

– Изумительно. Бездна юмора. Что-нибудь еще?

– Больше ничего.- Крокодил, похоже, собирался снова расплакаться.

– Негусто. А я думал, ты меня развлечешь.

– Если хотите,- прогундосил крокодил,- я могу вам рассказать печальную историю своей любви.

– О! Что ж ты раньше молчал?

– Только я сильно плачу, когда ее рассказываю. Вы не обращайте на это внимания.

– Ладно. Давай-ка кинь мне сюда пальмовый листик пошире, я из него зонтик сделаю - от твоих слез укрываться.

Крокодил на минуту исчез, а затем на меня спланировал здоровенный сочный лист пальмы, из которого можно было сварганить не только зонтик, но еще и двуспальное к примеру одеяло.

– Спасибочки,- сказал я.- Крокодил, вещай!

И крокодил заговорил:

– Когда я был молод, то совершал много ошибок, вступал в беспорядочные связи с молодыми и безнравственными крокодилицами…