Эдгар Берроуз - Люди из забытого времени Страница 21

Воины, особенно Галу, рассматривали меня с любопытством. Меня пропустили в центр, и я подошел к Ал-Тану. Собаки забеспокоились, стали принюхиваться к моим следам, а затем огромный пес прыгнул мне на спину. Обернувшись, чтобы отразить его нападение, я увидел большого эрдельтерьера, который, как безумный, скакал вокруг меня. Оскаленные челюсти, полураскрытые глаза, скошенные назад уши говорили мне больше, чем мог бы сказать человек, о том, что это не свирепый противник, а верный друг; я узнал его, опустился на колени и обхватил его шею, а он в это время скулил и визжал от радости. Это был Нобс, старый добрый Нобс, пес Боувена Тайлера, который любил меня так же, как своего хозяина.

— Где хозяин собаки? — спросил я, повернувшись к Ал-Тану.

Вождь кивком указал на Галу, стоявшего рядом с ним.

— Он принадлежит Ду-Сину.

— Он принадлежит Боувену Тайлеру из Санта-Моники, — возразил я, — и я хочу знать, где его хозяин.

Галу пожал плечами.

— Собака моя, — сказал он. — Она пришла ко мне кор-ва-джо и не похожа на других собак Каспака. Она добра и понятлива, но в раздражении способна убить. Я не расстанусь с нею. И я не знаю человека, о котором ты говоришь.

Так вот каков был Ду-Син. Это был тот самый человек, от которого бежала Эйджер. Вряд ли он знал, что Элджер здесь, и вряд ли за мной послали из-за нее. Когда они стали расспрашивать меня, я понял, что они не подозревают об Эйджер. Их интересовала земля, из которой я пришел, мое путешествие по Каспаку и мои дальнейшие планы. Так как мне нечего было скрывать, я отвечал им откровенно, что единственное мое желание — отыскать друзей и возвратиться на родину. Глядя на Ду-Сина и его воинов, я понял, почему Галу называют «золотым народом»: их украшения были из золота, а оружие было украшено различными драгоценными металлами. Это были прекрасные образчики людей — высокие, сильные и красивые. Их головы были охвачены золотыми обручами, подобными тому, что носила Эйджер; с левого плеча свисал хвост леопарда. В добавление к кожаной куртке, составлявшей их верхнюю одежду, каждый из них был одет в светлую попону, варварски, но изумительно украшенную — первый признак того, что в Каспаке известно ткацкое ремесло. У Эйджер не было такой попоны, она оставила ее во время бегства от Ду-Сина. Кроме того, она была не так обильно увешана золотом, как эти мужчины ее племени.

Разговор продолжался около часа, после чего Ал-Тан знаком показал, что я могу вернуться в свою хижину. Все это время Нобс лежал у моих ног. Когда я пошел к выходу, он побежал за мной. Ду-Син окликнул его, но терьер даже не оглянулся. Я уже подошел к выходу из дома Совета, когда Ал-Тан поднялся и позвал меня.

— Стой, — крикнул он. — Стой, странник! За тобой бежит собака Ду-Сина.

— Это собака не Ду-Сина, — ответил я. — Она принадлежит моему другу, как я вам уже сказал, и останется со мной, пока я не найду ее хозяина.

И я повернулся, чтобы продолжать свой путь. Я прошел всего несколько шагов, как вдруг человек, сидевший неподалеку от меня, прошептал: «Казор! Казор», это был То-Map. Говоря это, он отвернулся от меня, чтобы никто не заметил, что мы знаем друг друга. Обернувшись, я увидел, что ко мне быстро приближается Ду-Син. За ним следовал Ал-Тан; оба были рассержены.

Ду-Син, полуобнажив свой нож, свирепо приближался ко мне.

— Собака моя, — повторил он. — Ты хочешь украсть ее?

— Она не твоя и не моя, — ответил я, — и я не краду ее. Если она захочет идти за тобой, пусть идет. — Я повернулся к Ал-Тану. — Разве я не прав? Пусть собака сама выберет хозяина.

Ду-Син, не ожидая ответа Ал-Тана, подошел к Нобсу и схватил его за загривок. Я не мешал ему, ожидая развития событий. Со свирепым рычанием Нобс повернулся, освободился из рук Ду-Сина и с быстротой молнии вцепился ему в горло. Ду-Син опрокинулся на спину, отразив нападение сильным ударом кулака и в то же время вытащив нож, чтобы прикончить Нобса при его втором прыжке. И Нобс, конечно, повторил бы свое нападение, если бы я не заговорил с ним. Спокойным голосом я подозвал его к себе. Вначале он колебался, дрожа, оскалив клыки и яростно глядя на своего врага; но он был так хорошо дрессирован, причем я занимался с ним не менее, чем сам Боувен. Он медленно подошел и улегся у моих ног.

Ду-Син, красный от злости, хотел подойти к нам, но его остановил Ал-Тан, что-то прошептав ему; после этого Галу с ворчанием отошел в другой конец зала, а мы с Нобсом пошли к хижине, к Эйджер. Выйдя на площадь деревни, я увидел Чал-Аза. Мы оказались так близко, что я мог дотронуться до него, наши глаза встретились, но, хотя я улыбнулся ему и остановился для разговора, он прошел мимо, не подав вида, что узнал меня. Я был удивлен его поведением, а потом вспомнил, что, хотя То-Map предупредил меня, но тоже не хотел, чтобы окружающие узнали о нашей дружбе. Я не понимал их отношения и старался придумать какое-нибудь объяснение, когда мысли мои внезапно прерваны были звуком выстрела. Я побежал; нехорошие предчувствия охватили меня: в Каспаке огнестрельное оружие было только в хижине Эйджер.

Я боялся, что она в опасности; она умела стрелять из ружья и из пистолета, и это почти исключало возможность случайного выстрела. Когда я оставлял ее в хижине, я думал, что мы в безопасности и среди друзей. Но свидание с Ал-Таном и грубость Ду-Сина, странное поведение То-Мара и Чал-Аза возбудили мои подозрения, и теперь я бежал по узкому и извилистому проходу деревни Кро-лу и чувствовал, что сердце мое чуть ли не в глотке.

Я наделен сильным чувством направления, которое у меня развилось за годы пребывания в горах и на пастбищах, так что я сравнительно легко нашел обратную дорогу к хижине, где оставил Эйджер. Войдя в хижину, я позвал ее. Никто мне не ответил. Я достал коробок спичек и зажег одну из них; как только стало светло, полдюжины сильных воинов набросились на меня со всех сторон. Но за короткий промежуток времени, пока горела спичка, я успел заметить, что Эйджер в хижине не было. Не было и моего оружия.

Как только эти шестеро бросились на меня, раздалось раздраженное рычание: я забыл о Нобсе! Подобно демону зла, он прыгал среди этих вооруженных Кро-лу, рвал и кусал их своими острыми клыками. Я упал, и шестеро, конечно, схватили бы меня, если бы не Нобс; пока я пытался сбросить их с себя, Нобс прыгал на одного, затем на другого, и воины, пытаясь спасти свою шкуру, вынуждены были оставить меня. Один из них попытался ударить меня каменным топором по голове, но я перехватил его руку, а затем поднялся на ноги.

Поднимаясь, я продолжал прижимать руку воина к плечу. Затем я внезапно прыгнул вперед и перебросил своего противника через голову на противоположный конец хижины. В смутном свете помещения я увидел, что Нобс также уложил одного из нападавших, а остальные четверо пытались ударить собаку ножами и топорами.