Сергей Щеглов - Идентификация Спрута Страница 21

Именно этим и занялись роботы.

Артем Калашников нисколько не удивился результатам этой игры. Первые же сведения о психологии роботов – этих поразительных существ, похожих одновременно на богов и на детей, – дали исчерпывающий ответ на все его недоуменные вопросы. Роботы не меньше людей ненавидили однообразную, раз за разом повторяющуюся работу; в такие моменты их индивидуальное сознание засыпало, и его функции брало на себя распределенное сознание всей планеты. И только когда перед роботом возникала новая ситуация, требующая активного сбора и систематической обработки новой информации, этот самый робот начинал существовать как независимый индивид. Только в такие моменты появлялись роботы УРТ-1965, УРТ-1976 и даже, наверное, роботесса УРТ-238761; только в такие моменты роботы жили настоящей жизнью. Документ Калашникова, по сложности превосходивший все до тех пор ставившиеся перед роботами задачи, на долгие годы стал их любимой игрой. Игрой, в которую большая часть роботов планеты УРТ играла до сих пор.

Да, подумал Калашников. Для них это игра. Воплотить в камне, металле и пластике фантастические конструкции, едва обозначенные в карандашных набросках; запустить тысячи спекуляций на галактическом фондовом рынке, чтобы проверить придуманные двести лет назад экономические идеи; распространить свою игру-религию по сотням планет Галактики, чтобы удостовериться в отсутствии справедливости в общественном устройстве любого человеческого сообщества. Для них все это было игрой. Игрой, в результате которой я оказался Звездным Пророком и теперь вынужден вместе со всеми блуждать по лабиринту загадок.

Хотя нет, возразил Калашников сам себе. Игра игрой, но в документе моего великого предка они нашли еще кое-что. Нашли идею, которую в официальных текстах Калашников не слишком-то афишировал: идею превосходства искусственного разума над естественным. Собственно, добраться до этой простой мысли мог бы любой читатель «Техноимператива»: ведь именно развитие технологий заставляет меняться человека; инициатива в руках искусственной среды, искусственного разума! Однако биологические читатели по понятной причине прошли мимо этой здравой мысли; роботы же оказались в каком-то смысле более «калашниковцами», чем все звездные русичи вместе взятые. Ознакомимшись с обеими версиями своего «учения», Калашников решил, что интерпретация роботов выглядит куда более простой и понятной. Простой, понятной и ошибочной: ведь роботы не читали «Необходимой свободы».

Ну ладно, оборвал Калашников свои размышления. Продолжим игру; сейчас меня ждет очередной тест на соответствие званию Звездного Пророка. Пещера, выстроенная в полном соответствии с бредовыми чертежами моего предка, закодирована защищенной компьютерной моделью, которая впустит внутрь только меня, Артема Калашникова. Да и то лишь в том случае, если я правильно назову пароль.

Калашников еще раз пробежал глазами свою шпаргалку. Да, если пароль окажется неверным, все просто: извинюсь и скажу, что было круто. А вот если опять угадаю…

Калашников вздохнул и с нескрываемым отвращением перечитал напыщенный текст обращения ко всем роботам доброй воли. «Маленькая пещерка на маленькой планете; но именно здесь сегодня решается судьба Галактики….» Тьфу, да и только; но таковы правила игры. Назвался Пророком – изволь пророчествовать.

«Пора», – прозвучал в голове мысленный вызов УРТ-1965. «Сейчас», – ответил Калашников и раскрыл перед собой портал. Лететь было уже поздно.

Черные скалы казались серебрянными – так много роботов собралось вокруг. Калашников ступил на расчищенную от камней полукруглую площадку перед черным провалом пещеры. УРТ-1965 стоял справа, УРТ-1976 – слева.

– Время пришло, – сказал УРТ-1965. – Иди.

– Пошел, – кивнул Калашников и принялся подниматься к пещере. Камень под ногами был гладким, почти зеркальным, и Калашников старался ступать как можно аккуратнее. Падать на глазах у доброй тысячи роботов ему не хотелось.

Невидимая стена остановила Калашникова в трех метрах от входа. Здесь стоял полумрак, солнечный свет остался далеко позади, с трудом отражаясь от темной поверхности монолитного гранита. Калашников похлопал ладонью по мягкой, пружинистой преграде, ощутил привычное подрагивание силового экрана и произнес:

– Ну?

– Это что, – осведомился невидимый голос, – весь пароль?

– А чем плохо? – фыркнул Калашников. – В конце концов, здесь все свои…

Стена под ладонью исчезла, и впереди зажегся свет. Вот так всегда, подумал Калашников; какую бы чушь я не сказал, она оказывается верной. Иногда оторопь берет, насколько мы с моим предком одинаково мыслим.

Сделав несколько шагов по каменному проходу, Калашников оказался у массивной металлической двери. Она не была заперта; свет просачивался через узкую щель и широкой полосой лежал на каменном обрамлении двери. Калашников отметил, что дверь открывается внутрь, словно предназначена для удержания воздуха при внезапной разгерметизации. Следующим движением он толкнул дверь от себя и вошел в помещение, которое можно было назвать только одним словом: бункер.

Металлические, в крупных заклепках стены; привинченные к полу вертящиеся стулья; двухярусные койки у противоположной стены; длинный, широкий стол. Справа от стола – массивный сейф, подсвеченный специальной лампой в потолке.

Ничего себе хранилище вечности, подумал Калашников. Невелика она, вечность, раз в таком вот сейфе умещается!

Он подошел к сейфу и без особой надежды взялся за ручку. Внутри что-то щелкнуло, и дверца плавно сдвинулась в сторону. Калашников растерянно заглянул внутрь – сейф был практически пуст, и только на самой большой, нижней полке стояла одинокая бутылка. Наверняка водка, неизвестно почему подумал Калашников, и как во сне протянул руку. «Особая очищенная», на чистом русском подтвердила этикетка. «40 градусов, патент 2032 года».

Если это не издевательство, подумал Калашников, то это самая настоящая загадка. Он повертел бутылку в руке и аккуратно поставил обратно. Две тысячи тридцать второй; всего шесть лет до революции в Штатах. Кажется, что-то подобное я уже слышал. Еще тогда, в прошлой жизни; а если точнее, то в подвале у Макарова.

«Паша», – мысленно позвал Калашников, – «Есть разговор!».

«Нет доступа», – чужим голосом отозвался лирк.

«То есть как это – нет доступа?» – повысил тон Калашников. – «Обеспечить!»

«Есть обеспечить», – на удивление быстро согласился лирк.

Глава 5.

След спрута

Богатство света состоит именно в оригинальных людях.

1.