Вячеслав Назаров - Зеленые двери Земли Страница 21

Согласно ситуации Тарас Григорьевич был грустен и молчалив. Закусывали, словно издевались над собой — консервами «Тунец в собственном соку».

— Одного не могу понять, — сказал вдруг Тарас. — Чего-то не хватало в проклятом лове, чего-то очень знакомого…

— Рыбы, — засмеялся кто-то с набитым ртом.

— Птиц не хватало сегодня: ни чаек, ни даже фрегатов, — пропел со своего места Тасис.

— Чертушка! Гомер рыжий! А я-то, старый осел… — Тарас вскочил, опрокинув стул. — Конечно, птицы! Они же за нами как приклеенные ходят! А сегодня — ни одной!

— Ну и что?

— А то, что даже птица не трогала эту рыбу! Ни чайки, ни фрегаты, ни альбатросы, а они любую падаль склюют! Значит, было в этой рыбе что-то такое… Правда, наука помалкивает… Только кажется мне, что дельфины нас, дураков, от какой-то неизвестной науке пакости оберегали. И оберегли.

В кают-компании воцарилось неловкое молчание.

Нина появилась так же внезапно, как и исчезла. На ней был мягкий купальный халат.

— Толя, готовьте кресло.

Пан поднял голову.

— Нина, что вы хотите?

— Связаться с Уиссом на пента-волне.

— Ни в коем случае! Вы помните, что было в прошлый раз?

— Помню. Но мы должны знать, что случилось?

— Пента-волна слишком опасная штука. Нет, Нина, рисковать незачем. Надо искать другие пути.

— Иван Сергеевич, вы отлично знаете, что других путей нет. А сидеть и ждать вот так бессмысленно, потому что мы не знаем причин, из-за которых Уисс изменил свои намерения. С кем он говорил? В чем опасность Третьего Круга и связана ли она с будущей передачей? И возможна ли вообще теперь передача? Если возможна, то когда — не сидеть же у пультов день и ночь…

— Не знаю. Ума не приложу. Все так долго готовились к путешествию и к сегодняшнему дню… И мы, и Уисс. И в самом начале провал… Уиссу могло помешать только что-то очень серьезное… Но что?

— Никто, кроме Уисса, на эти вопросы не ответит, Иван Сергеевич. А что касается прошлого раза — полно. Уисс теперь и сам будет осторожнее, тогда он просто не рассчитал мощности сигнала… Нельзя медлить. Происходят какие-то события, возникает новый фактор, а мы прячемся за Уисса и ждем, когда он сам разрешит наши проблемы.

— Ну… Ну хорошо. Только будьте осторожны, Нина. Не перенапрягайтесь. И пожалуйста, без обратной связи…

— Как получится.

— Никаких «как получится». Не подводите старика. Договорились?

— Договорились, Иван Сергеевич… Толя, кресло готово?

— Да, Ниночка. Садись и вещай напропалую.

Нина сбросила халат. Коричневый купальник сливался с цветом загорелой кожи, и в потоке зеленого света ее фигура казалась отлитой из меди. Она постояла на носу корабля с минуту и медленно села в кресло. Толя и один из лаборантов захлопотали над ней. Провода постепенно обвивали ее тело, впиваясь присосками электродов в виски, в шею, в руки, в живот, в ноги…

— Иван Сергеевич…

В голосе Карагодского помимо воли прозвучало что-то такое, что заставило Пана оглянуться. Карагодский смутился.

— Иван Сергеевич, я понимаю, что сейчас вам не до меня, но я никогда ничего не слышал…

— О пента-волне?

— Да.

— Пента-волна, коллега, это… Словом, бог знает что это такое. Я знаю ваше яростное неприятие всякого рода телепатии, парапсихологии и прочей, как вы выражаетесь, «чуши», поэтому… Возможно, это какой-то необычный вид излучений, присущий только живым организмам… Ох, Толя, ну что вы там копаетесь?! Да… О чем мы говорили? Так вот «пента-волна» — это мой собственный термин. Лично я на стороне тех физиков, которые к четырем фундаментальным состояниям вещества — газ, жидкость, твердое тело, плазма — добавляют пятое: живое вещество. Жизнь — одно из фундаментальных состояний вещества… Но в этой области мы пока как испанцы в империи инков — видим, ничего не понимаем и пытаемся все переделать по-своему… Так и с биоизлучением: что это такое — не знаем, а установку для усиления пента-сигналов Толя уже придумал… Готово?

Нина сидела, откинувшись на спинку кресла. Лицо ее заострилось, она улыбалась — скорее для самоуспокоения, чем для демонстрации храбрости. На голове, облегая виски, пылала алая корона, похожая на большой тяжелый венок из маков. А на лоб, волосы и плечи спадала замысловатая сеть проводников. От направленной антенны тянулись по меньшей мере сотни две зеленых гибких шнуров, маленькими присосками соединенных с разными точками тела.

— Иван Сергеевич, точки соединения электродов выбраны произвольно?

— Нет, конечно. Биоизлучение каким-то образом связано с электромагнитными параметрами тела — на этом и основан принцип ее усиления. А точки — места наибольшей электронапряженности кожи — найдены экспериментально…

— А вам ничего не напоминает рисунок этих точек?

— Рисунок? Пожалуй, нет.

— Забавно. Сколько точек вы нашли?

— Двести восемнадцать. А что?

— Так вот я могу без электрометра указать вам еще шестьдесят пять точек, которые вы пропустили.

Карагодский не без удивления ощутил в себе волну радости: он заметил что-то, чего не заметил Пан! Пусть маленькая деталь, но она найдена самостоятельно, без подсказок и объяснений. Или… Или сумасшествие заразительно?

— Не понимаю, Вениамин Лазаревич.

Карагодский тоже не очень понимал свое состояние, но остановиться не мог:

— Вы слышали когда-либо о древней китайской медицине — иглотерапии?

— Разумеется.

— Так вот ваши точки — это и есть знаменитые двести восемьдесят три точки для иглоукалывания, которые были известны китайским медикам две тысячи лет назад… Я, правда, совершенно не понимаю, какая связь между вашей пента-волной и иглоукалыванием, но совпадение вполне вероятно.

— А ведь вы правы… Я просто не обратил внимания… Мне как-то не пришло в голову… Действительно, здесь, видимо, есть связь. В этом имеет смысл покопаться… Отличная идея! Ведь если…

— Иван Сергеевич, я начинаю.

— Начинайте, Ниночка! Как говорят, ни пуха. Только без самодеятельности, хорошо?

— Хорошо. К черту!

Ничего не произошло. Просто антенна в форме цветка орхидеи стала медленно вращаться вокруг своей оси, а Нина, расслабившись, опустила руки на подлокотники и закрыла глаза. По-прежнему сквозь желто-зеленую крышу било солнце, и нестерпимо блестела морская даль, и щетинился тусклыми кустарниками островок, и черноголовые средиземноморские чайки срезали острыми крыльями гребешки волн и снова взмывали вверх с трепещущей добычей в клюве — ровно ничего не изменилось в мире за эти полчаса, кроме того, быть может, что один седовласый академик неожиданно почувствовал себя недоучившимся аспирантом…

— Иван Сергеевич, вы говорили, что пента-волна — это опасно. Почему? Кажется, все довольно невинно и просто.