Журнал «Если» - «Если», 2011 № 10 Страница 21

Впереди на манер северного сияния проклюнулись, шевельнулись белесые пятна. Подобно ртутным каплям сползлись воедино и образовали огромный силуэт питекантропа. Лицензионный андроид! Больше некому. Тот в спящем режиме, а этот гуляет.

— Нарвались… — услышал я свистящий Лерин шепот. — Навстречу прется… Значит, так! Морду — ящиком, и расходимся по касательной…

Я сделал морду ящиком и, приняв выправку, двинулся по касательной. Краем глаза успел ухватить механическую тварь, прошедшую от меня в каких-нибудь пяти-шести шагах. Белесую, гладкую, чуткую.

Боже, как я их ненавижу!

Глава 7. Разоблачены

Иногда мне кажется, что жизнь понять нельзя — к ней можно лишь привыкнуть. Скажем, когда-то Земля была плоская, потом стала округлая. И то, и другое совершенно невразумительно, но… привыкли же!

Вот и я вроде бы помаленьку начинаю привыкать. Травяная зелень и желтизна одуванчиков снятся все реже. Временами происходящее представляется мне справедливым: серенькая была у тебя жизнь, Володенька Турухин, и мысли серенькие, и поступки — так с чего ты решил, что достоин ярких весенних красок? Здесь тебе самое место, здесь ты гармонично сочетаешься с окружающим. Блеклое пятно среди блеклых пятен. Другого бы подобные мысли убили, а меня, как ни странно, дисциплинируют.

Мертвенный, плотно облегающий пейзажик (он же интерьерчик) по-прежнему уныл, но не вызывает уже приступов клаустрофобии, смысл ежедневных (еженощных) Мымриных сумасбродств остается загадочным, однако, прекрати она меня гонять, чувствую, что-то из жизни уйдет.

Но кто меня по-настоящему восхищает, так это Лера! Нет-нет, чисто по-человечески, не как женщина. Выдержать здесь четыре месяца и не утратить при этом легкости характера…

— Подумаешь, четыре! — пренебрежительно говорит она. — Вот отпашу полтора года, куплю себе островок в Тихом океане, построю виллу…

Мне вновь становится жаль ее. Я не верю в будущие виллы, я иногда не верю даже в Тихий океан. А Лера, похоже, себя не жалеет — она себя любит, умница.

— Там цунами, — предостерегаю я.

— С подвалом виллу, — не задумываясь, уточняет Лера. — Схлынет — вылезу…

— Почему именно в Тихом?

— А там не достанут… — Голос ее становится пугающе таинственным. — Ты думаешь, как я сюда попала-то? Повелся на меня криминальный авторитет, глава мафии… Ревни-ивый…

В прошлый раз она, помнится, рассказывала, будто нечаянно раскрыла государственную тайну. А где от ФСБ спрячешься? Только здесь…

Свежий воздух почти недвижен. Сизый волосяной дымок Лериной сигареты — что хочет, то и вытворяет. И вьются вокруг, словно мыльные пузыри, медузы. Романтика… А с другой стороны, странно. Надо мной никогда не вьются, а над Лерой — всю дорогу.

— Лера, а как же вас сюда взяли? Вы же курите…

— А!.. — беззаботно отмахивается она. — Соврала, что не курю, а он поверил…

— Кто?

— Обмылок.

— Вас что, сам Обмылок вербовал? Без посредников?

Валерия сосредоточенно гасит окурок в крохотной пепельнице и закрывает крышечку. Пепельница не здешняя — земная, я такую у одной нашей сотрудницы видел.

— Да у нас с ним, можно сказать, роман был… — с затаенной грустью признается Лера.

— С Обмылком?! Он же в скафандре!

— Это он при вас в скафандре, — снисходительно роняет она.

Я шалею. Разумеется, не верю ни единому ее слову, но становится любопытно.

— Как он выглядит?

— Красив, — убежденно говорит Лера. — Дьявольски красив. Волосы нежные, мягкие…

— Волосы?!

— Ну да… — нисколько не смутившись, подтверждает она. — Волосы. А в чем дело?

— Мне сказали, андроиды — точная копия изготовителей.

— И что из этого?

— Ну так на андроидах-то — ни единого волоска!

— Правильно. Чтобы не перепутать…

Интересно, куда она потом вытряхивает окурки? Не на пол же!

Через некоторое время Лера закуривает вторую сигарету. Зажигалка у нее газовая, не шибко дорогая. Медузы кидаются на огонек, как мотыльки на свечу, и приходится их отгонять. Одна из медуз, неудачно сманеврировав, попадает под взмах Лериной ладошки. Глухой шлепок — и в лицо мне выплескивается примерно полстакана воды.

— Блин! Последнюю! — Лера горестно рассматривает мокрое табачное изделие. — Ладно, будем сушить…

И сигарета бережно укладывается на крышку.

— Так они… — ошарашенно утираясь, говорю я.

— Вода, — не дослушав подтверждает Лера. — Капли, только крупные и летают…

Не без опаски облизываю губы. Если это и впрямь вода, то какая-то горьковато-солоноватая. Как слеза андроида.

В конце концов нас раскусили. На этот раз Лера была у меня в гостях. О чем беседовали — не помню. Не иначе память с перепугу отшибло.

— Ну?! — раздался сзади исполненный желчи мужской голос. — Что я тебе говорил?

Мы вскочили и обернулись.

Рядом с моим футляром стояла пара лицензионных андроидов — оба вне себя. Один упирал кулаки в бедра, другой с застывшей палаческой усмешечкой скреб ногтями подбородок.

— Развлекаешься, овца? — проскрежетал первый, уставясь на мою собеседницу.

— Мальчики! — отчаянно вскричала она, хватая меня за руку. — Да я сама только сейчас поняла, что он не робот!

И глаза застигнутой врасплох Валерии были столь натурально округлены, а в голосе звучало столь неподдельное возмущение, что я на месте этих двоих, скорее всего, ей бы поверил.

Я — да, но не они. Опытные были андроиды, знающие.

— Я на тебя наладчику стукну! — проклокотал первый.

— Да?.. — на повышенных тонах отвечала Валерия. — Про что стукнешь? Про то, что вы, лодыри, за работу как следует взялись? Стукнет он! На себя поди стукни! Кто под меня в прошлый раз клинья подбивал?..

— Чего-чего?.. — с нездоровым любопытством переспросил второй, поворачиваясь к первому.

Тот отшатнулся.

— Лёха! — завопил он. — Кому ты веришь? Да на кой она мне сдалась такая?

— Какая такая? — Второй прищурился.

— Слышал? — с горечью сказала ему Валерия. — Вот я уже и такая!..

Я продолжал стоять андроид андроидом. Слишком уж много информации на меня обрушивалось ежесекундно. Механизм я, конечно, прочный, но так и перегореть недолго…

— Лера… — укоризненно обратился я наконец к моей соседке.

— Да не знала я! — вновь закричала она.

— Не знала, что я не робот?

— Что они не роботы!..

После таких слов остолбенели все трое, включая меня. Потом андроид Лёха (он стоял поближе к футляру) взвизгнул и в избытке чувств ударил кулаком по крышке, а на суровом лице первого обозначились мучительные следы умственного процесса.