Журнал «Если» - «Если», 1998 № 10 Страница 21

Она старалась ограничить число участников этого собрания, однако в Вашингтон все равно примчалось несколько сот человек, каждый с собственным представлением о том, какой Вопрос следует задать.

У Дюбуа был наготове собственный вариант: в каком состоянии пребывала Вселенная до Большого Взрыва? Она не могла допустить, что вся материя и энергия во Вселенной происходят из квантовых колебаний в вакууме. Даже если признать это, получается, что вакуум существовал до Большого Взрыва. Тогда откуда взялся сам вакуум?

Она терпеливо, но настойчиво пыталась подвести несколько сотен астрономов к согласию по Вопросу. Но не прошло и двух часов, как она оставила попытки навязать свою формулировку; через четыре часа она отчаялась добиться согласия по любой другой теме.

Брайен Мартинсон наблюдал за пререканиями коллег и уничижительно сравнивал их с юристами. Даже хуже — с космологами!

Астроном-практик, привыкший наблюдать явления собственными глазами, Мартинсон всегда числил космологов теологами от астрономии. Взяв щепотку наблюдений, они строили на их основе бесконечные догадки, представляя их для приличия в виде математических формул. На каждое новое астрономическое наблюдение космологи откликались в среднем семнадцатью объяснениями, по большей части противоречащими одно другому.

Мартинсон вздохнул. Так они ничего не добьются. Рассчитывать, что здесь будет выработано решение, было столь же глупо, как искать ответ в Овальном кабинете, где он томился пять дней назад. Он посмотрел на часы и вскочил.

— Вы уже уходите? — спросил сосед.

— Ничего не поделаешь! — крикнул Мартинсон, перекрывая шум спора. — Меня ждет самолет ВВС. Я лечу в Аресибо.

— Зачем?

— Мне поручено находиться при телескопе в момент передачи Вопроса. — Мартинсон оглядел разгоряченных коллег и добавил: — Если мы только договоримся, о чем спрашивать.

— До Аресибо отсюда всего несколько часов лета, — сказал диктатор, глядя в высокое окно кабинета, выходившее на площадь. — Наши парашютисты могут добраться туда и захватить весь комплекс до шести вечера.

Министр иностранных дел, карьерный дипломат, переживший четыре переворота и две революции, потому что соглашался играть по правилам любой клики, захватывавшей власть, с сомнением взглянул на очередного Полновластного Правителя.

— Военное нападение на Пуэрто-Рико — это агрессия против США, — сказал он с максимальной бесстрастностью.

— Ну и что?

— Янки не оставят нападение на свою территорию безнаказанным: они нанесут ответный удар.

Диктатор стал крутить роскошные усы, как поступал всегда, когда желал скрыть неуверенность. Потом он засмеялся и сказал:

— Что смогут сделать гринго после того, как я задам Вопрос?

Министр иностранных дел знал, что спор бесполезен. Он смирно сидел в кожаном кресле и наблюдал за диктатором, великолепно смотревшимся в полном военном обмундировании, с медалями и перевязью на груди.

— Все очень просто, — продолжал диктатор, убеждая себя, но не министра. — Это ученые и мировые лидеры грызутся из-за Вопроса, а я, ваш Полновластный Правитель, с самого начала знаю, что надо спросить. Ни секунды колебаний!

Несмотря на размеры кабинета и высокий потолок, министру стало душно. Он вытащил платок и промокнул взмокший лоб.

— Вот так-то! — напыщенно разглагольствовал диктатор. — Пока все эти философы и недочеловеки пытаются между собой договориться, я действую. Захватываю радиотелескоп и посылаю инопланетянам Вопрос. Мой Вопрос!

— Человек действия всегда знает, как поступить, — безрадостно промямлил министр.

— Именно! Я знаю, о чем спросить. Как стать владыкой мира? Остальные вопросы не имеют смысла.

— Чтобы задать этот вопрос, надо получить в свое распоряжение комплекс в Аресибо.

— Всего на несколько часов. На один час!

— Ваши войска умеют обращаться с радиотелескопом?

На лицо диктатора набежало облачко, но уже через секунду он просиял.

— Нет, конечно, — честно ответил он. — Это солдаты, а не ученые. Но там есть персонал, он все сделает сам.

— Вы уверены?..

— Когда к голове приставлен пистолет? — Диктатор от души расхохотался. — Они сделают все, что им скажут. Может, придется пристрелить парочку, чтобы другие были сговорчивее. Не бойтесь, они все исполнят.

— А потом? Как отряд эвакуируется?

Диктатор пожал плечами.

— На разработку плана эвакуации из Аресибо времени нет.

У министра свело живот, он выпучил глаза.

— Вы оставите их там?

— Все они добровольцы.

— Что же с ними будет, когда подоспеет американская морская пехота?

— Какая разница? К тому времени я уже буду иметь ответ от инопланетян. Что значат жизни горстки мучеников по сравнению со славой властелина мира?

Министр иностранных дел вскочил с кресла.

— Простите, ваше превосходительство…

И он кинулся к туалету.

Военные, по крайней мере, умеют действовать эффективно. Руководствуясь этой мыслью, Брайен Мартинсон мчался со сверхзвуковой скоростью над Атлантикой. Нырнув перед зданием Национального научного фонда в присланный ВВС лимузин, он в кратчайший срок оказался на базе Эндрюс, откуда вылетел на обтекаемом двухмоторном аппарате на Пуэрто-Рико.

Поглядывая в маленький иллюминатор, Мартинсон размышлял об инопланетянах и Вопросе. С высоты можно было наблюдать Гольфстрим — ярко-синюю ленту в стальной массе Атлантики.

На горизонте виднелась четвертушка луны. Где-то там, позади нее в непроглядной дали мчался к окраине Солнечной системы инопланетный корабль.

Чего они хотят от землян? Зачем им понадобилось устанавливать контакт, если все, к чему они готовы, — это ответить на один-единственный вопрос? Возможно, они не так уж безобидны. Возможно, все это — хитроумный замысел с целью взорвать нас изнутри. Один вопрос! Одна половина мира спорит с другой. Остались считанные часы, а решения все нет…

Очень похоже на ловушку. Нам предлагают ответить на один вопрос, зная, что мы способны начать из-за него войну. Самый простой способ нас поссорить, а потом прийти и завладеть всем, что останется…

Нет, возражал голос разума. Это параноидальный бред. Их корабль скоро выйдет за пределы Солнечной системы. Они не приближались к Земле. Они прибыли не для того, чтобы нас завоевать.

Но какой удобный способ нас перессорить! При всем желании нельзя придумать более изощренного метода.

— По-моему, клево, — сказал Энди Хитчкок, устраиваясь в тени последнего дуба, оставшегося в Дубовом парке.