Людмила Стрельникова - Метаморфоза Страница 21

Я торжествующе переводил взгляд то на одного, то на другого, но в их глазах таилось непонимание.

— Что это нам даёт? — не выдержав, спросил Евгений.

— Дело в том, что порошок, попадая на тело человека, оставляет на коже чёрные точки, как от взрыва пороха, — пояснил я. — Их ничем не смыть и не вывести, держатся они около полугода, потом исчезают. Так что по этим точкам и будем искать преступника.

— А если реактив попал на одежду? — засомневалась Валентина.

— Одежда не мешает, он пробивает мягкие ткани, так что на коже обязательно останутся следы.

Лица моих друзей просветлели.

— Нам нужно опросить старушек и детей, которые постоянно торчат во дворе дома, не видели ли они кого-нибудь подозрительного, выходившего из подъезда, — предложила Валентина.

На следующее же утро мы начали опрос.

Старушки ничего интересного нам не сообщили, а вот дети на вопрос, не останавливались ли возле нашего подъезда какие-нибудь машины, охотно рассказали, что останавливались две машина — красненькая и синяя, мы поняли, что «Жигули», и у соседнего подъезда останавливалась зелёненькая с крестиком. Мы стали уточнять.

— «Скорая помощь»?

— Нет, зелёненькая с крестиком на боку, — пояснила девочка лет шести.

— А крестик какой — синий или красный?

— Красный, как мой бантик, — ответила та же девочка.

Стало ясно, что останавливалась машина, на которых в нашем городе разъезжают врачи по вызовам к больным.

— Опять врач, — воскликнул Евгений оживлённо. — Третий раз на нашем пути попадается врач.

— Пожалуй, именно его и нужно взять за ориентир, — заметила Валентина, и наши поиски начались.

Глава 5

В первую очередь, осуществляя план поиска, мы познакомились под разными предлогами со всеми врачами «скорой помощи», затем с врачами поликлиники, обслуживающей наш район, точнее, знакомилась Валентина и сообщала результаты нам. Выдавая себя за больного, она терпеливо жаловалась то на печень, то на глаза, то на уши, то начинала хромать, то у неё появлялись подозрения на рак или начальную стадию туберкулёза. Врачи терпеливо выслушивали жалобы и выписывали рецепты или всевозможные процедуры, или направления на обследование. Иногда Валентине надоедало выступать в роли больного, и она заскакивала в какое-либо помещение узнать, не попала ли по ошибке её карточка в чужой кабинет. Врачи проверяли лежавшие у них на столе истории болезней и сообщали, что нет. Пока они рылись в карточках или осматривали её, она усиленно озирала их кожу на всех доступных для глаза местах, так что осмотр был двусторонним: пока врачи изучали «больного», он изучал их.

Однажды на приёме у невропатолога ей показалось, что на руке у врача, прикрытого рукавом белого халата, какие-то точки или пятнышки. Когда невропатолог начал водить молоточком перед глазами пациента, тот сосредоточил свой взгляд не на кончике молоточка, а на его руке.

Врач приказал:

— Смотрите на кончик молотка.

Пациент на секунду взглянул, куда ему указывали, и вновь перевёл взгляд на кисть руки.

— Смотрите на кончик молотка, — сердито повторил невропатолог.

В ответ пациент вдруг схватил его за руку, бесцеремонно задрал рукав халата кверху и, обозрев всю руку, уткнувшись в неё чуть ли ни носом, остановился на больших ручных часах и как ни в чём ни бывало сообщил:

— Захотелось узнать, сколько времени, не решился вас беспокоить. Дай, думаю, сам посмотрю, который час. Боюсь на работу опоздать.

Невропатолог смотрел на него оторопело и, по всей вероятности, даже забыл, что делать дальше, Тогда Валентина решила дать ему совет:

— Я вообще-то алкоголик по призванию, так что молоточек вы зря перед глазами крутите, у меня глаза на него не реагируют. А к человеку нужен индивидуальный подход. Вы вместо молотка бутылку возьмите и поводите. Уверяю вас — мои глаза за ней на все триста шестьдесят градусов забегают, к горлышку намертво припаяются.

После такого заявления невропатолог не стал выписывать Валентине успокоительных микстур, а направил к наркологу. Обследование руки невропатолога показало, что крапинки — всего лишь мелкие родинки, кожа его оказалась весьма склонной к появлению разнокалиберных родимых пятен.

Вскоре не осталось ни одного врача, у которого бы она ни побывала на приёме, но чёрные точки на коже ни у кого обнаружить не удалось. Мы приуныли. И тут мне в голову пришла мысль, что врач после того, как препарат и тетрадь попали в его руки, чтобы замести следы, мог уволиться и перейти в новое учреждение. Моя мысль несколько приободрила нас, и мы продолжили поиск. Сначала я узнал, сколько врачей уволилось за последние два месяца и переписал их фамилии. Их оказалось трое: Сергей Бакин, Степан Михайлов и Юрий Воблов.

Наш город обслуживали три поликлиника, одну мы обследовали, оставались две. Поиски затягивались. Чтобы ускорить обход врачей, Валентина перестала записываться на приём, а забегала во все кабинеты с одним и тем же вопросом — не попала ли её карточка по ошибке к ним на стол. С этим вопросом она побывала даже у главного врача и его зама. Опять же, ничего интересного для себя мы не нашли.

В третьей поликлинике обход решили начать с новеньких, работающих не более двух месяцев, и в случае, если встреча с ними ничего не даст, продолжить обход оставшихся врачей. Ни одного с фамилией, выписанной у меня в районной поликлинике, среди новеньких не оказалось. Но нас это не тревожило, так как фамилию могли сменить. Среди новых специалистов было трое мужчин и одна женщина. Валентина начала с мужчин. Но они не оправдали наших надежд. Двое только что прибыли из института, третий был слишком стар, чтобы обнаружить в себе какую-либо живость и интерес к бурной жизни грабителя.

Опасаясь повстречаться с кем-нибудь из знакомых, надо заметить, что Валентина, пользуясь методами самих преступников, стала маскироваться тоже, считая, что врага лучше бить его же оружием. Вряд, ли он заподозрит в своих методах других: человек всегда сам себе кажется умнее и хитрее, чем остальные. Вторую поликлинику она обходила, завив волосы под модного эстрадного певца и обрамив, таким образом, своё лицо ореолом светлых и упругих пружин. Русые усы были дополнены бородой и широкими бровями. Перед осмотром третьей поликлиники пришлось перекраситься в жгучего брюнета, изменив цвет волос на голове, а также цвет усов, бровей и ресниц. Чтобы придать коже смуглый цвет, она целую неделю старательно загорала у меня под кварцевой лампой, так что можно било подумать, что она сменила не только внешность, но и национальность. Обход совершался исключительно в гражданской одежде, которая тоже разнообразилась, играя не маловажную роль в изменении внешнего вида.