Георгий Гуревич - Только обгон: (По мотивам мемуаров йийита Гэя) Страница 21

А если колесо соскочит у нас?

И разве за тем нас послали, чтобы мы пассивно следовали в хвосте, уповая только на аварию в ракете убегающих? Да нет же, нас обгонять посылали, а не следовать. Но как-то не доходило до меня раньше, что погоня за преступником не спорт. Тут неуместны равные шансы, туфли одинакового образца, вес не свыше нормы, объём бака в пределах… Преступник должен быть пойман, даже если он бегает лучше. Бегущего преследуют на автомобиле, автомобилиста на самолёте, вслед самолёту летят радиограммы… На чем же догонять фотонную ракету, развивающую скорость света, предел всех возможных скоростей?

Бак. Мутно-сизая жижа. Словно потревоженные пузырьки, неторопливо всплывают мысли. Неуклюжие. Несобранные. Неоформленные. Но времени достаточно. Четыре года для размышлений. Все? можно додумать до конца.

До конца и с самого начала. Ошибку мы допустили ещё на Йийит, ещё до старта, решив на ракете преследовать ракету. Впрочем, нет, не ошибку, я неточно выразился. Мы проявили инертность мышления, мы рассуждали пассивно и потому выбрали самый ненадёжный вариант. Бегуну трудно догонять бегуна, автомашине — автомашину, ракете — ракету. Обгон — иное качество. Обгонять лучше по другой дороге и лучше бы на другой машине. Не на ракете, у которой скорость света — предел.

Но считается же, что скорость света вообще предел всех возможных скоростей. Предел! Не кажется ли вам, что странноватый это закон природы? Как это скорость может быть предельной? Скорость — понятие относительное. Кто ограничит скорость моего движения по отношению к дальней галактике, к которой я никакого отношения не имею? А если та галактика разгоняется?

Ещё такое рассуждение: я зажёг фонарик. Одни фотоны полетели со скоростью света направо, другие — налево. Какова скорость удаления правых фотонов от левых?

Задаю этот вопрос соседу.

— Гэй, ты сходишь с ума от безделья. Фи? жа давно ответила на эти детские “почемучки”. Скорость света — это предел скорости взаимодействия, предел движения вещества и предел скорости передачи энергии в вакууме. Между твоими разлетающимися фотонами нет передачи энергии и не может быть взаимодействия. Нет физического смысла в вопросе об их взаимной скорости.

Пэй прав, как всегда. Есть такая формулировка в учебнике для первого курса.

Но сейчас я замечаю: в этой уточнённой формулировке по крайней мере две лазейки. Вот что значит искать лазейки настойчиво.

Скорость света — предел для движения в вакууме. Но что такое физический вакуум? Нельзя ли его уничтожить? Или хотя бы переделать вакуум, видоизменить его свойства? Или найти его пределы и вырваться за пределы?

Будь я дома, на Йийит, я бы занялся этим — изучением свойств физического вакуума, воздействием на вакуум.

Но здесь у меня нет хорошо оснащённой лаборатории, в моем распоряжении мысли и бак.

Я нахожу вторую лазейку.

Скорость света — предел скорости движения вещества.

А если не вещество?

Вспоминается фантастическое: передача человека по радио. В романах это делается так: человек развёртывается атом за атомом, как изображение в телевидении, каждый атом превращается в лучи; где-то в другом месте, в приёмнике, лучи превращаются обратно в атомы, атомы выстраиваются ряд за рядом, возникает тот же человек, но на другой планете.

Заманчивая фантазия. Но и она требует своей техники: на нашей планете — передатчик, в пещере Фей — приёмник…

Стойте! Кажется, идея? Минуточку! Соберу мысли!

“Хочу пить!” — подумал Тэй, и стакан с водой появился рядом. Именно такой, какой был у него в воображении: гранёный, запотевший, с толстым мутноватым стеклом…

Значит, пещера Фей — приёмник воображаемых образов, приёмник мыслей, природный, естественный или оборудованный кем-то.

С какого расстояния принимаются мысли?

В популярных книгах пишут о бабочках, чуящих друг друга за десять километров. Да что бабочки? Сколько есть преданий о чувствительных жёнах и матерях, ощутивших гибель любимого на фронте за тысячи километров.

Тысяча километров — маловато, тысячи километров для нас — ничто. Триллионы бы…

И тут всплывает в памяти:

“Гэй, я тебе одному скажу, только не насмехайся. Я действительно видел сон, три раза подряд одно и то же. Джэтту тащут куда-то, она отбивается и кричит: “Рэй, Рэй, спаси!” И потом она лежит в гробу. Гроб странный какой-то, стеклянный…”

Да, я посмеивался тогда, но ведь потом мы узнали, что всё это на самом деле происходило на “Паломнике”, за сорок световых суток от нас, за триллион километров примерно. С такого расстояния несовершенный мыслеприе.мник в черепе сонного Рэя принял сигналы бедствия от Джэтты.

— Пэй! Слушай, Пэй! Есть разговор. Ты не спал?

— Нет, я задумался просто.

— О чем?

— Ни о чём, просто так. Вспоминал дачу родителей. Как там хорошо было лежать на лужайке, смотреть на кроны, бороздящие облака. Стебельки тебе спину щекочут; славно пахнет сыростью, землёй, прелыми листьями, мураши балансируют на травинках. И облака в небе меняют форму; какое-то похоже на лошадь, а потом оскалилось, две собаки грызутся, а потом вообще растаяло, распустилось в голубизне. Хорошо!

— Подумай, старик, секунду назад ты был у себя на даче и мгновенно перенёсся в космос, в ракету. Вот это скорость! Нам бы такую.

— Но это же псевдоскорость, Гэй. На самом деле я не вылезал из бака.

— А как ты полагаешь, какова подлинная скорость мысли?

— Не знаю, надо бы посмотреть “Справочник психолога”. Вероятно, не так велика. Когда думаешь, часы проходят незаметно.

А ведь это все в мозгу происходит, внутри черепа, в тысяче с чем-то кубических сантиметров.

И добавил с тяжким вздохом (в наушниках я услышал этот вздох):

— Завидую я тебе, Гэй. Завидую твоей непробиваемой наивности, твоему непреходящему умению жить мыльными пузырями. И не замечать, что они лопаются тут же, все твои мыльные пузыри.

“А я не завидую тебе, — подумал я про себя. — Не завидую, дорогое моё, нормальное и трезвое бывшее зеркало. Какую судьбу избрал ты себе, Пэй? Четыре года сидеть в баке, считая себя безнадёжно проигравшим и гордясь трезвостью. Сидеть, ничего не ожидая, ни на что не надеясь, чтобы через четыре года выйти со склонённой шеей на плаху. Тоска! Предпочитаю мыльные пузыри”.

Итак, Рэй уловил мысленный зов Джэтты на космическом расстоянии в 40 световых суток. И уловил (вот что самое важное!) раньше, чем мы узнали об этом по радио. Биоинформация шла быстрее радиоинформации. На сколько? Сейчас нелегко выяснить, в корабельный журнал я не записал про сон Рэя. Но на глазок это было дней за десять до прибытия послания от разгневанного папаши Джэя.