Дэвид Вебер - Флагман в изгнании Страница 22

Он прикусил губу, понимая, что Протектор был прав, когда запретил ему этот разговор несколько месяцев назад. Не потому, что дело ей не по силам, а потому, что она боится, что оно ей не по силам. Потому что она бы отказалась, и этот отказ навсегда оборвал бы ее карьеру. Не важно, настоящей была неспособность или воображаемой. Как только офицер смирялся в душе с тем фактом, что он не справляется, больше эту неспособность было не одолеть. Эта рана, как правило, оставалась навсегда, потому что наносил ее человек себе сам и излечить тоже мог только сам.

Но внутренний суд присяжных леди Харрингтон еще не принял решения, приговор не был вынесен, и по ее измученным глазам он понял, что конечный результат зависит от него ничуть не меньше, чем от нее. Это он толкал ее к решению, вывел проблему наружу, заставив ее выбирать. Внезапно Мэтьюс пожалел, что сделал это.

Но жалеть было поздно.

– Миледи, – тихо сказал он. – Я не могу не уважать мужество, которое требуется офицеру вашего уровня, чтобы признаться в своей неуверенности. И все же вы слишком строги к себе. Понятно, что вы не та, что были прежде. Как же иначе? Вся ваша личная и профессиональная жизнь была разорвана на кусочки, и вас выбросило в совершенно чуждый мир. Плюс ко всему там вам пришлось стать не туристкой, а правителем. Вы знаете, что мы верим, что Бог испытывает Свой народ, и именно благодаря жизненным испытаниям мы становимся тем, кем можем быть. Ваше испытание было куда суровее, чем у большинства людей, но вы, как всегда, справились с ним. Любой грейсонец, не отравленный предрассудками и боязнью перемен, может только восхищаться вашим мужеством. Сейчас вам так не кажется, но я прошу вас хоть раз поверить нашему суждению больше, чем своему.

Хонор ничего не сказала, просто посмотрела ему в глаза, целиком сосредоточившись на его негромких словах и взвешивая их через свою связь с Нимицем. Кот неподвижно сидел у нее на плече, тело его вибрировало от едва слышимого мурлыканья. Хонор чувствовала, как он старается с абсолютной четкостью передать эмоции Мэтьюса.

– Вы говорите, что сомневаетесь в своей способности управлять собой, – продолжил адмирал. – Миледи, выполнение обязанностей землевладельца доказывает, что вы на это способны. За короткое время вы добились большего, чем любое другое поместье в нашей истории. Я понимаю, конечно, что вам помогали, что лорд Клинкскейлс – замечательный регент, а приток новых технологий дал вам возможности, которых не было у других землевладельцев, но вы ухватились за эти возможности. Напуганные и полные ненависти люди напали на вас за то, что вы остались собой, но вы не ответили им ни страхом, ни насилием. Вы всегда действовали ответственно во всех отношениях, как бы вы сами при этом ни страдали. Я не вижу причин верить, что в будущем вы будете действовать иначе, что вы вообще можете поступать иначе.

Хонор все еще молчала, но через Нимица она чувствовала его искренность. Он и правда верил в то, что говорил. Может, Мэтьюс и ошибался, но он не преследовал тайных целей и не пытался из вежливости изображать, будто с ней все в порядке.

– Я… – Она остановилась и откашлялась, потом отвернулась, стараясь снять напряженность момента. – Может, вы и правы, гранд-адмирал, – продолжила она в конце концов. – Мне бы хотелось верить, что вы правы. Может, я даже и верю. Оказаться снова в седле было бы полезно… – Она снова замолчала – и удивила его слабой, но искренней улыбкой. – Снова в седле, – тихо повторила она. – Знаете, я всю жизнь употребляла эту поговорку, а сама даже и на сто километров близко к лошади не подходила…

Она встряхнула головой и продолжила более деловым тоном:

– Тем не менее я по-прежнему землевладелец. Неужели для вас важнее получить еще одного капитана да еще, вполне возможно, сомнительной пригодности, что бы мы с вами ни считали, чем мне – продолжать выполнять свои обязанности здесь?

– Миледи, лорд Клинкскейлс доказал, что при необходимости он может управлять поместьем и без вас, а тут вы будете находиться в системе Ельцина, не дальше нескольких часов по связи, и сможете продолжать исполнять ваши обязанности в поместье. Вы, возможно, не осознаете, как отчаянно вы нужны флоту.

– Отчаянно? – Хонор снова удивленно приподняла брови, и адмирал улыбнулся искреннему удивлению в ее голосе.

– Отчаянно, миледи. Подумайте сами. Вы знаете, как мал был наш флот до того, как мы стали вашими союзниками, и вы были здесь, когда на нас напала Масада. Из наших капитанов космических кораблей выжили только трое, а обязательного для мантикорского флота опыта боевых действий с современным оружием и тактикой у нас не было. По-моему, мы справились неплохо, но кроме офицеров вроде капитана Брентуорта, с его ограниченным опытом борьбы с пиратами, никто из наших новых капитанов не командовал кораблем в бою. У всех у них очень мало опыта. Больше того, внезапно у нас оказался флот куда огромнее, чем когда-либо мечтал командовать любой грейсонский офицер. Мы перегружены, миледи, и ни один мой офицер и даже я, их командующий, не имеем ни крохи вашего опыта. Я ни секунды не верю, что мантикорский флот надолго оставит вас в порту. Не важно, что говорят политики. Адмиралтейство не настолько глупо. Но для нас жизненно важно, чтобы, пока вы с нами, вы передали нам как можно больше своего опыта.

Его неприкрытая искренность тронула Хонор, и она нахмурилась. Она никогда не рассматривала ситуацию с такой стороны, видя только, как решительно грейсонский флот взялся за расширение своих мощностей и овладение новым оружием Хонор удивилась, почему она раньше не подумала, какой для них получился прыжок в неизвестное. Сама она прошла обучение во флоте, который уже пять столетий был одним из крупнейших в галактике. Он сформировал ее как личность и как офицера, привил свои взгляды и свою уверенность, дал ей своих героев и неудачников как примеры для сравнения, и богатейший материал тактической и стратегической мысли, чтобы учиться. У грейсонского флота таких преимуществ не было. Ему было едва двести лет от роду, и перед вступлением в Альянс он ограничивался защитой системы и не имел доступа к воспоминаниям и опыту, которые мантикорский флот воспринимал как должное.

А теперь, меньше чем через четыре года, грейсонцы втянулись в войну, которая бушевала на протяжении сотен световых лет. За эти четыре года флот тоже вырос в сто раз, но его офицеры не могли не осознавать свою малочисленность и отсутствие опыта.

– Я… никогда об этом не думала, гранд-адмирал, – сказала она после паузы. – Я всего лишь капитан. Меня всегда волновал только мой корабль, максимум одна эскадра.