Евгений Филенко - Шествие динозавров Страница 22

Зачем мне нужны были эти блуждания, эта игра со смертью в прятки? Окруженный ореолом предрассудков, я мог считать себя в какой-то мере защищенным от многих опасностей со стороны людей. Хотя бы тех же юруйагов. Но пауки-вауу лишены были предрассудков. И если в легенде о вурграх была хоть крупица истины, я вполне мог однажды вернуться из лабиринта украшенный шрамом-бабочкой. С искаженным метаболизмом, наполовину человек, наполовину паук.

Но в лабиринте я был не единственный странник.

...Его шаги я заслышал издалека. Он шел не таясь. Нужно ли ему было опасаться дозорных в этой цитадели ужаса? Он даже напевал себе под нос. В одной руке чадил факел, в другой имела место небрежно скомканная охапка выделанных козьих шкур.

Я дождался, пока он поравняется со мной, после чего шагнул наперерез, угрожающе покачивая обнаженным мечом.

- Безумец, - сказал он спокойно. - Или призрак. А может быть, вургр?

- Раздевайся, - приказал я.

- Грабитель, - заключил он, свергая с тощих мослов проношенное до дыр затхлое тряпье. - Бери и подавись.

- Подними факел повыше, - командовал я. - Повернись.

- Неужели мужеложец? - продолжал он строить догадки, послушно исполняя все мои прихоти. - О! Как же я не догадался? - он хлопнул себя по лбу. - Ты искал "поцелуй вауу"? Напрасно потратил столько времени. Да будет тебе известно, невежественный меченосец, что вауу лобызают свои жертвы во вполне определенные места. Наиболее часто в шею. Чуть реже - в локтевой сгиб. И никогда - в ягодицы. Целование задниц - чисто людское пристрастие... Вот я, например, давно уже вижу, что ты не вургр, а всего лишь ниллган, могучий, как бегемот, и столь же разумный.

- Кто ты? - спросил я, пропуская его насмешки мимо ушей.

- Меня зовут Гиам-Уэйд, если ты предпочитаешь мелодию звуков зрелищу детородных членов немолодого мужчины...

- Можешь одеваться, - разрешил я.

- Я здесь живу, - объявил он, заматываясь в свои ремни. - Где еще жить свободному мыслителю под этими звездами? Люди мне порядком надоели. Их нравы и обычаи мне известны досконально. Строение их тел примитивно и несообразно. Первосоздатель Яуйм-Зюгру избрал для своих опытов не самый подходящий материал. Глина хороша для горшков, но людям более подобает вода и огонь. К тому же, я не верю, что первосоздатель походил на меня. Или даже на тебя... Изучать повадки жителей Ночной Страны куда любопытнее.

- И не боишься?

- Бояться нужно людей, - сказал он веско. - Зверей нужно изучать. Ты позволишь мне пройти, ниллган?

- Я хочу говорить с тобой.

- Хм! Впервые вижу ниллгана, желающего поговорить со мной. - Он пригляделся ко мне, подняв факел над головой. - Хм! - Что-то во мне показалось ему необычным. - Пойдем со мной. Кстати, разрешаю тебе звать меня просто Гиам...

Он облюбовал под жилье заброшенную келью во внешнем, самом древнем из обследованных мною контуре лабиринта. Можно сто раз пройти мимо и не заметить входа, так удачно была замаскирована тяжелая каменная дверь, на удивление легко и бесшумно вращавшаяся вокруг своей оси, если правильно приложить усилие.

- Вауу глупы, - сказал Гиам, плюхнувшись на груду вонючих шкур. - Они могут напасть на спящего, поэтому я выбрал помещение с дверью. Жрецы не так глупы, как всем нам хотелось бы, и это тоже свидетельство в пользу дверей... О чем ты хотел говорить со мной?

- Обо всем, - признался я.

- Странный ниллган... Да и ниллган ли?

- У вас принято вкладывать в это слово бранный смысл?

- А то какой же? Встретились в императорском парке две скотины носорог и ниллган. "Давай бодаться", - говорит ниллган. "Еще чего, отвечает носорог. - Что я - дурак?.." Хочешь выпить море - позови в напарники ниллгана... Не спорю, никто не сравнится с ниллганом в боевом искусстве. Но разве меч красит человека? К тому же ниллган - и не человек вовсе. Кукла, в которую вдохнули подобие души на какое-то время для исполнения чужой воли. Ходячий мертвец, избегнувший тления. Что можно требовать от такого нелепого порождения жреческих прихотей? Но ты какой-то иной.

- Не понимаю, как я здесь очутился, - сказал я. - И почему я столько знаю о вашей жизни. Естественнее было бы ожидать, что я окажусь беспомощным в новых условиях. Лишенным речи, не ведающим обычаев. Там, в своем мире, я тоже был... гм... мыслителем, как и ты.

- Ваши мыслители, должно быть, рождаются с мечами в руках?

- Ничего подобного. В жизни мне не доводилось ударить человека. Я стремился избегать этого. Обитал в своем отдельном мирке, как улитка в раковине. Как ты в своей келье. И вдруг - очнулся в лапах ваших жрецов. Потом мне бросили меч, и я вправду ощутил себя так, как будто бы тысячу лет не выпускал его из рук. А не так давно этим мечом я совершил убийство...

- Для ниллгана ты рассуждаешь весьма необычно, - сказал он раздумчиво. - Никто из твоих предшественников не стыдился своего ремесла. Убивать для них было работой, и каждый их шаг был отмечен лужами крови. К слову, еще пять лет назад юруйаги кидались на них, словно бешеные шакалы. Никак не хотели поверить, что эту броню не пробить деревянной стрелой, что ниллган возле императора - войско вокруг императора. Один из ваших вел счет своим жертвам зарубками на рукояти меча. Вскоре ему пришлось заменить рукоять... Но если ты мыслитель - твоей природе должно быть противно кровопролитие. Или вы научились оправдывать преступления?

- Научились, к сожалению. Мыслитель может оправдать все, что угодно... если ему посулят за это хорошую плату. Но я чужой здесь. Я хочу обратно, к себе домой.

- Хорошая цена - за свободные мысли? Хм... Разве тебе не отвратителен твой мир, где преступление оправдано? Или ты просто испытываешь меня подобными нелепицами для каких-то своих целей?

- Я не самый большой воспеватель своего мира. Но в другом я не приживусь. Никто не способен прижиться в чужом мире. Дерево чахнет в чужой земле. У меня там женщина, которую я люблю, сын от этой женщины, друзья, без которых я тоскую...

- Странно. Ниллганы приходят из Земли Теней, от престола Эрруйема, где праведники подвергают их мукам за их прежние прегрешения, заставляют пить смолу и уксус, сто раз в день дробят их члены на алмазных жерновах, а за ночь увечья заживают - и так без конца... Об этом ли ты тоскуешь, ниллган?

- Все не так. Жрецы не знают правды. То, что для нас обычно, повергает их в ужас. Они пытаются объяснить непонятное теми словами, что есть у них в распоряжении. Когда не хватает слов, они начинают сочинять небылицы... И мне здесь тяжко, Гиам. Но я ничего не собираюсь выдумывать.

- Странный ваш мир. Как можно любить женщину? Разве она - вино, кусок хорошо прожаренного мяса в голодный год, теплая постель холодным вечером, умный собеседник в минуту печали?