Владимир Михайлов - Может быть, найдется там десять? Страница 22

Следует признать, что на сей раз группа дала маху: завидев людей впереди – неправильно истолковала ситуацию и оценила ее неадекватно. Прибывшие решили, что это – того же сорта пассажиры, какими были только что и они сами, спешат на переброску и никаких неприятностей от них не придвидится, и не угадали, не стали избегать сближения на единственной дороге, что вела к долгострою, и спохватились тогда лишь, когда сошлись лицом к лицу и трое преградили дорогу, а остальные привычным маневром зашли за спину. Тут только стало ясно, что это – другого поля ягоды.

(Тут следует сказать несколько слов, чтобы не сваливать всю вину в последовавших вскоре событиях на одних лишь прибывших. Встречавший их по распоряжению омниарха полицейский патруль Храма был именно полицейским патрулем, а не подразделением почетного караула, и действовал именно так, как и всегда в случаях, когда предписывалось встретить, задержать и доставить. Поэтому и обратился соответственно, и действия производил привычные, стандартные.)

– Э-э, господа, – вежливо промолвил Рыцарь, – здесь, кажется, достаточно места, чтобы разойтись, не толкаясь.

Говорил он, конечно, не на местном языке – откуда всем им было знать его, их же к предстоящей операции никто не готовил, так что объяснялся Уве-Йорген на линкосе. Его, однако, поняли и ответили незамедлительно и недвусмысленно:

– Нам приказано вас встретить и доставить. Так что сдайте оружие, если оно у вас есть, и следуйте за нами. А куда шестого девали? В сортире забыли?

Но в планы прибывших вовсе не входило, чтобы их куда-то доставляли, – тем более люди, даже не определившиеся при помощи хотя бы самого простого – числового пароля, принятого в экипаже с давних времен.

– Увы, – ответил Рыцарь, – в настоящее время, господа, мы лишены возможности выполнить вашу просьбу. Однако при первом же удобном случае, даю вам слово…

Представитель другой стороны лицом изобразил величайшее удивление и сказал, ни к кому персонально не обращаясь:

– Чего это он трясет воздух? Язык чешется? Или простых слов не понимает? Ну-ка, ребята, растолкуем им…

И через несколько секунд пятеро уже тихо-смирно лежали на земле. Пятеро, да. А шестой – тот самый оратор – обладал неплохой реакцией и почти что успел сбежать. Но индейцы всегда бегали быстрее, и через полминуты шестой присоединился к своей команде. Вот тут-то Уве-Йорген и сказал:

– Право же, устал я от всей этой городской жизни… Не желаю больше приключений, да и капитан наверняка уже для каждого придумал взыскание за нашу медлительность. Нельзя больше задерживаться!

– Погоди, Рыцарь, – сказал Питек. – А что с этими телами? Они через час-полтора очухаются и поднимут большой шум. Не лучше ли нам вытряхнуть их из шкур и влезть в них самим? Чтобы не вызывать новых осложнений.

Уве-Йорген с этим, однако, не согласился, да и остальные четверо тоже. Хотя Никодим, быть может, и не возражал бы: он и так существовал не в своем теле, и ему, в общем, было все равно – в чьей плоти обитать. Зато все остальные испытывали к своим природным телам сильную привязанность, и Георгий выразил ее в словах:

– Позорно бросать свое живое вот так, под открытым небом. А укрыть где-нибудь тут надежно и сохранно не получится. Чтобы мое мясо собаки рвали – нет, Питек. Другое дело – в схватке, но вот так – не согласен.

Оказавшись в меньшинстве, Питек спорить не стал. Сказал только:

– Будь по-вашему. Тогда хоть контрибуцию с них возьмем.

Против этого никто не выступил. Контрибуцию взяли оружием – у каждого поверженного оказался при себе компактный арсенал и холодного, и, можно сказать, «горячего» оружия. А также и разная житейская мелочь, начиная с карточек, служивших, судя по их содержанию, удостоверениями личности, служебными или общегражданскими – с ходу было не разобрать. У говоруна обнаружился и городской план – обычный, электронный, со сменой масштабов и выделением нужных районов. И под конец, критически обозрев друг друга, вновь прибывшие пришли к выводу, что одежда их поистрепалась настолько, что невольно станет вызывать подозрения у честных горожан. Да и фасоны совсем не те: полевая форма. Побежденные же были упакованы весьма пристойно. Поколебались немного, но Питек, наименее подверженный предрассудкам цивилизации, сказал:

– Да все равно мы уже грабители, а остальное – детали. Раздеваем. Пусть подышат кожей – им полезно будет.

Переоделись, свое обмундирование захоронили в мусоре – его тут было в избытке. После чего Рыцарь подытожил:

– Спасибо этим, не знаю – кто они, за посильную помощь. Сейчас найдем то, что нам нужно.

Нужен был один из вокзалов, где и должна была состояться их встреча с капитаном. В последнем, принятом еще на Ассарте послании Ульдемира он был обозначен как вокзал «Ав». Но в последней редакции городского плана Кишарета в обозначениях и сокращениях возникли изменения, не успевшие еще стать известными даже Ферме. И, в частности, «Ав» теперь означало не автовокзал, а аэро. Понятно, что группа, строго придерживаясь указаний, направилась именно туда и уже менее чем через час оказалась в аэропорту. Потолкавшись там еще час с лишним, никем не встреченные и сами никого не встретив, не только Рыцарь, но и все остальные ощутили потребность в отдыхе. Гостиница «Голубой берег» оказалась ближайшей, туда они и направились, там и поселились, не встретив для того никаких препятствий. Но вовсе не потому, что у них с аккредитацией все было в порядке: наоборот, совсем наоборот. Однако в Кишарете существовал такой порядок: принимать и селить всех, кто желает, – и сразу же отправлять всю информацию о новых постояльцах идентификам. Порядок, надо сказать, вполне разумный. Именно таким образом в полицейский участок и поступили сведения о пятерых, не поддающихся опознанию.

– Гер, да что с тобой, в самом деле! – Кажется, Вирга начинала сердиться уже всерьез. Почему она принимает во мне такое участие? Конечно, не случайно. Но только ли из желания поддерживать дружеские отношения с местной полицией? Желание естественное, но им дело явно не исчерпывается. Я снова прислушался к ощущениям своего тела. Ну конечно, мог бы догадаться и раньше. Тело по самую завязку наполнено влечением, памятью о былой близости и желанием новой. Вот оно что. Это в чем-то осложняет положение, но в чем-то и упрощает. Конечно, это явно не моя женщина, однако, во всяком случае, надо по возможности воспользоваться новой информацией.

Интересно, как он называет ее во внеслужебной обстановке? Вряд ли тут будет что-то замысловатое: похоже, что бывший хозяин тела обладал достаточно примитивным интеллектом. Попробую… С чем эта дама может ассоциироваться? Кошечка? Птичка? Мышка? Я знаю миры, в которых это вполне сошло бы за ласкательное имя. Однако ошибка может оказаться и грубой… Пока ясно, что мое нынешнее имя – Гер. И на том спасибо. А она… Обнаруженная мною в кармане записка была подписана буквой «М». Вероятно, с нее и начинается интимное имя или прозвище женщины. Что ласкательного в их языке на «М»? Очень непродуктивная буква. Макака – нет, конечно. Исключено. Мотылек? Это куда ближе. Лучше, чем Муха. Постой, а что, если просто…