Мюррей Лейнстер - Первый контакт Страница 22

Этим-то мы и счастливы.

ДОРОГОЙ ЧАРЛЗ

Murray Leinster as by William Fitzgerald • Dear Charles • Fantastic Story Magazine, May 1953 • Перевод В. Гольдича, И. Оганесовой

Чарлзу Фабиусу Грэнверу

Сектор 233, Зона 3,

Дом 1254, Рэдли.

Тридцать четвертое столетие.

Мой дорогой прапрапра…правнук Чарлз!

Твой друг Харл Вэнс найдет это письмо, оно напечатано в старой потрепанной книге вместе с другими древними рассказами и лежит на самой дальней полке университетской библиотеки. Он удивится, увидев твое имя, и поразится, прочитав свое собственное. Харл будет совершенно ошеломлен, когда обнаружит твой правильный адрес в томе, увидевшем свет задолго до того, как ты родился. Поэтому он покажет письмо всей вашей компании, а я таким образом сумею передать тебе очень важное послание. Обычная почта едва ли возьмется доставить письмо по прошествии четырнадцати столетий, а я обязательно должен сообщить тебе о серьезных семейных проблемах.

Мне необходимо познакомиться с твоей прапрапра…прабабушкой и (несмотря на твои не подобающие внуку возражения) добиться ее руки. Когда это письмо дойдет, вы будете обручены, поэтому я не слишком полагаюсь на твою помощь. В самом лучшем случае я могу рассчитывать, что ты изо всех сил попытаешься доказать, будто все это самый настоящий бред. Но больше мне ничего и не требуется, Чарлз, и я надеюсь, что ради нашей семьи ты так и поступишь. Это и в самом деле семейная проблема.

Если представить, что за столетие в среднем сменяется четыре поколения, то ты мой прапрапра…правнук в 52-м колене. Эти родственные отношения существуют благодаря серии необычных событий, и тебе необходимо узнать, что следует сделать, чтобы они произошли.

Попытаюсь выразиться яснее… Полагаю, что в твое время путешествия во времени по-прежнему считаются вещью совершенно невозможной, поскольку — чаще всего приводится именно этот аргумент — если человек вернется на сто лет назад, встретится со своим дедушкой и случайно его убьет, то не сможет появиться на свет. Естественно, если это произойдет, его дед останется жив. Поэтому он родится. И тогда сможет убить деда. И так далее, до бесконечности. Я уверен, что тебе известно это доказательство невозможности путешествий во времени.

Однако я твой прапрапра…прадед благодаря превратностям классического парадокса времени. Так уж случилось, после того как ты прочитаешь письмо, тебе предстоит познакомиться со мной как с гостем, явившимся в вашу эпоху из прошлого. И тогда — хотя ты будешь всячески возражать — я познакомлюсь с твоей нынешней девушкой и отобью ее, после чего вернусь с ней обратно, чтобы стать твоим прапрапра…прадедушкой в 52-м колене.

Я не рассчитываю, что ты отнесешься к происходящему с одобрением, Чарлз. Ты склонен к эгоизму. Ты не примешь на веру мой авторитет как дальнего предка, и тебе будет наплевать на семью. Но в конце концов ты уступишь. Ведь если Джинни не выйдет за меня замуж, ты не родишься, чтобы встать у меня на пути. Так что я познакомлюсь с ней, ведь только в этом случае ты появишься на свет. Но если выйдет по-твоему, тебя не будет. Короче говоря, я намерен обвенчаться с Джинни. На самом деле мы уже женаты, а теперь я хочу все организовать.

Позволь мне кое-что тебе разъяснить. Когда я учился на последнем курсе Университета Коллинза, моим преподавателем был профессор Кнут Хэдли — человек, способный следовать идее с маниакальным упорством, вопреки фактам и Здравому смыслу. В предыдущем семестре им овладела одна из таких идей, причем исключительно необычная. Во время классных занятий он предложил пятерым студентам выпускного курса собрать по-настоящему сложный электронный прибор для экспериментального доказательства уравнения Лоренца-Фитцджеральда. Его теория состояла…

Нет, я избавлю тебя от ее изложения, Чарлз. Постараюсь выразиться проще. Тебе следует помнить: если ты не поможешь мне завоевать Джинни, то не родишься, чтобы помешать мне на ней жениться, так что я женюсь, и ты появишься на свет, чтобы попытаться меня остановить… понимаешь? Не забывай об этом, если тебя посетят сомнения. Это может помочь.

Прибор профессора Хэдли имел совершенно невероятную форму. Мы строили его с величайшим старанием. И за две недели до выпускного вечера работа была закончена. Профессор Хэдли ликовал. Стоя перед нами, он делал последние поправки. Проверял напряжение и сопротивление. Наконец он собрался включить прибор.

По очевидным причинам я не стану рассказывать об этом устройстве. Как оказалось, именно с его помощью я отправился в твое столетие, и мне совсем не хочется, чтобы ты проделал обратный путь и прикончил своего прапрапра…прадедушку. У тебя возникнет такое желание, Чарлз, но делать этого не следует. Все последующие 52 поколения, для которых я являюсь уважаемым предком, моментально исчезнут. А я никак не могу допустить такого поворота событий.

Кстати, передай привет своему отцу, Чарлз. И еще твоя прапрапра…прабабушка настаивает, чтобы я кое-что передал и от нее. Она с любовью вспоминает тебя и надеется, что ты встретишь чудесную девушку, женишься на ней и вы будете счастливы. Боюсь, я не могу пожелать тебе того же, поскольку не забыл, что ты был первым кавалером Джинни.

Однако вернемся к семейным делам. Профессор Хэдли принял театральную позу и произнес речь. Он сообщил, что его прибор продемонстрирует то, что теоретически доказать невозможно. И с торжественным видом повернул переключатель.

Он оказался совершенно прав, когда говорил о демонстрации невозможного! Профессор не знал пределов своего гения и возможностей прибора. Когда он включил рубильник, загорелись лампы, все заискрило, от изоляции повалил дым…

А профессор Хэдли, сияя, приобрел довольно симпатичный красновато-коричневый цвет и, сохраняя удовлетворенное выражение лица, медленно растворился в воздухе. Он исчез, радостно улыбаясь и светясь, точно неоновая реклама.

Мы смотрели, разинув рты. Примерно через три секунды раздался громкий треск — и устройство вспыхнуло. Во все стороны полетели искры, изоляция загорелась. Прибор прекратил работать — в этом не было ни малейших сомнений. А профессор Хэдли так и не появился.

Мне не получится долго удерживать твое внимание, Чарлз, поэтому я не стану рассказывать о резонансе, который вызвало это событие. И хотя свидетелями исчезновения профессора было пятеро студентов, нам не поверили. Полиция мрачно намекала на нашу причастность к убийству, но ничего не смогла предъявить из-за отсутствия пресловутого corpys delicti [2]. Затем они изучили бумаги профессора Хэдли и обнаружили, что он вел переписку с семнадцатью женщинами, членами клуба «Одиноких сердец». Он всем представлялся как молодой и богатый холостяк, а те отвечали ему подобной же ложью. Полиция начала допрашивать женщин, потом появилось заявление, что в самое ближайшее время следует ждать ареста, и наша пятерка счастливым образом восстановила добрые имена.