Ирина Булгакова - Зона. Урок выживания Страница 22

Так было поначалу. До первых вспышек возникающей неизвестно в силу каких причин агрессии.

На убогого вдруг находило. В такие моменты он ничем не отличался от зомби. Стрелял, если патроны оставались в патроннике, вырезал ножом все живое, без ножа рвал ногтями и зубами. Даже мертвый убогий продолжал двигаться и убить его окончательно было также сложно, как и зомби.

Снова проводнику вспомнился Параноик с его способностью издалека отличить зомби от убогого. Греку приходилось ходить с легендарным сталкером в связке. Он помнил, как однажды Параноик, поднеся к глазам бинокль чтобы разглядеть одиноко бредущую по полю фигуру, сказал:

— Это убогий.

Так и оказалось впоследствии.

Параноик убогих жалел.

— С каждым может случиться, — говорил он. — Тут не только мать родную забудешь, но и как тебя зовут. И главное — на всей Зоне не отыщется доброй души, чтобы проводить тебя домой.

Вот за это и получил Параноик свое прозвище — за то, что выводил убогих с Зоны. После, их определяли в сумасшедший дом, там у Параноика работал брат. Поговаривали, что после года усиленного лечения к некоторым возвращалась не только память, но и человеческое восприятие окружающей обстановки. Во всяком случае, если приступы агрессии и случались за желтыми стенами, с ними успешно справлялись.

Параноика рядом не было. И приходилось брать ответственность на себя.

Пока Грек рассуждал, стая слепых тварей, почуяв двуногого, снялась с места. Собаки как тараканы расползлись по свалке, потерявшись в многочисленных щелях.

Человек двигался по единственно возможному пути, привычно огибая острые углы торчащей арматуры. Двигался бездумно, по все видимости, не имея цели. Разминуться с ним было невозможно — не перебираться же через завалы, рискуя в любом момент быть погребенным под ржавым железом. Неизвестно, оставались ли у человека патроны — предсказать исход такой встречи нельзя.

Следовало десять раз подумать, прежде чем затевать опасную встречу. Случись что, Краба не жалко, но ведь прикроется, подлец, чужими спинами.

Был еще выход: невзирая на моральные соображения, попросту снять человека издалека. В таком случае неизвестно сколько патронов предстояло потратить и не затаится ли опасная тварь, готовая напасть в любой момент.

Можно подобраться ближе и бросить гранату, а останки уже вряд будут представлять опасность.

В правильности последнего решения Грек сильно сомневался. И вот почему. Хуже, чем грохот от взрыва гранаты может быть только начавшаяся стрельба. Иными словами — никакой разницы. На звук явятся все, кому не лень. Пока все спокойно только в силу той причины, что они двигаются тихо. Вынужденная стрельба потащит за собой шлейф неконтролируемых событий. Уподобиться добыче, которую гонят со всех сторон охотники — худшая из перспектив.

Также вызывало беспокойство, что собаки затаились. Если начнется стрельба, никто не поручится за то, что стая будет сохранять нейтралитет.

Грек до последнего надеялся на то, что человек заблудится в одном из многочисленных тупиков и одной проблемой станет меньше.

Человек остановился посреди свободного от железа участка. Он застыл, тупо глядя себе под ноги.

Время шло, но человек не двигался.

Как-нибудь с одним зомби разберутся, — решил проводник. От убогого отделаться будет труднее. Таскать за собой мину замедленного действия не хотелось. Но все это потом, потом.

И Грек решил рискнуть.

— Подъем, — негромко скомандовал проводник, неслышно появляясь из-за разросшегося дерева. Из всех новичков лишь Очкарик встретился с ним глазами ровно за секунду до того, как он заговорил. — Идти за мной след в след. Первый Очкарик, за ним Краб, замыкающий Макс. Наша задача без шума пересечь свалку. На свалке стая слепых собак. Скорее всего, нападать они не будут. В случае нападения я дам приказ стрелять. Без моей команды стоять смирно. Если будут сделан выстрел без моей команды — любитель пострелять останется на свалке. До полного удовлетворения. И еще. Посреди свалки стоит человек: зомби или убогий. Дам добро — стреляйте по возможности в голову. Двигаемся быстро. Вперед.

— Грек, я не понял, — Макс поднялся с земли. — Так этот человек зомби или убогий? Против мертвеца я не возражаю, но убогий это все-таки человек. Мы же не будем…

— Будем, — бросил через плечо Грек. — Если понадобится

— Обычного человека? Мне не нравятся такие порядки. Я не убийца и хочу просыпаться с чистой совестью. Я слышал, их выводят с Зоны и после лечения они становятся нормальными людьми.

— Хорошо, Макс, — благожелательно улыбнулся Грек. — Я разрешаю тебе выстрелить только после того, как он попадет тебе в живот. Смерть долгая и тяжелая — будет время подумать… о чистой совести.

— Зачем такие крайности? Наверняка с ним можно договориться, как с обычным человеком.

— Вот это сколько угодно.

— Можно? — обрадовался Макс.

— Можно. Дождись, пока мы выйдем со свалки и отойдем на безопасное расстояние и говори сколько душе угодно.

— Грек, он человек. Это может случиться с кем угодно, хоть с тобой.

— Отставить разговоры, — Греку надоело играть в демократию. — Недовольных прикладом подгонять не буду. Свободны. Шаг вперед, кто идет дальше.

Первым шагнул Очкарик. За ним Краб. Макс раздумывал ровно столько, на сколько хватило терпенья у проводника — две секунды. Он сделал шаг вперед, нервно сжимая в руках автомат.

Кому точно не следовало испытывать судьбу, так это Максу. С его фатальным невезением и полным отсутствием чутья. Хорошо, что он осознает этот факт. Вот растет достойная смена Параноика. Жаль только — недолгая жизнь ему суждена. Даже с Зоны живым выйдет, все равно здесь останется — такой вот парадокс.

Знавал Грек таких парней, чудом оставшихся в живых. После первой ходки начинается эйфория. И идет такой Макс в Зону снова. Один. Второй и последний раз. Чтобы стать новым Параноиком, нужно хотя бы иметь одну из двух составляющих: либо чутье, либо везенье. А лучше все сразу.

Когда подошли к свалке, ветер стих. Наверху беспорядочно наставленной груды металлолома грохотало, утратив опору, железо. Солнце, большая редкость в Зоне, отыскало дыру в сплошной облачности. Ровный свет залил свалку, отчетливо выделяя каждую уродливую деталь. Представить себе, что это в отдельности было когда-то составной частью отлаженного механизма мог только человек, наделенный богатым воображением.

Грек повернул влево, обходя то, что осталось от трактора. Мелькнула неясная тень — то ли собака не спешила показываться людям на глаза, то ли крысиный волк облюбовал для жилья нижний этаж свалки.