Владимир Михановский - Эстафета Страница 22

— Я… бродил долиной Алфея… — смущенно потупившись, пробормотал Тилон.

— Это другое дело. Человеку, впервые попавшему в Олимпию, действительно есть что посмотреть, — смягчился главный элладоник. — Ты весь год тренировался в прыжках?

— Весь год, — поднял голову Тилон.

— Почтенный Пелоп за тебя поручился, — сказал главный элладоник. — Я знал его немного по Афинам… И всегда уважал. Так и передай ему, когда возвратишься.

После паузы элладоник окинул взглядом запыленный плащ и усталое лицо Тилона и произнес:

— А теперь ступай в бани и гимнасиум, раб укажет тебе дорогу. Отдохни, приведи себя и одежду в порядок и готовься к олимпийской клятве. А вещи, — кивнул элладоник на сверток, который Тилон крепко держал под мышкой, — можешь оставить в гимнасиуме. Их никто не украдет.

…Но вот все позади — и торжественный ритуал, предшествующий спортивным состязаниям, и олимпийская клятва. Наступил миг, к которому Тилон шел всю свою сознательную жизнь.

Повинуясь распорядителю Олимпиады, Тилон вместе со своими соперниками-прыгунами покинул зал, предназначенный для атлетов, ждущих начала состязаний, и нестройная процессия по специальному проходу вышла на поле стадиона. Только теперь, при виде своих мускулистых, ловких и уверенных в себе соперников, сомнение закралось в душу Тилона. Общие насмешки вызвал пакет, с которым Тилон ни за что не хотел расстаться, несмотря на неудовольствие распорядителя.

Рев толпы на стадионе в первую минуту оглушил Тилона. Сорок тысяч человек заполнили трибуны до отказа. Выкрики, топанье ног, подбадривающие возгласы слились в единый гул — так шумит море в непогоду.

Шагая под звуки флейты вместе с другими спортсменами к скамме, Тилон немного замешкался и приотстал от остальных, жадно озирая трибуны. Но отыскать кого-либо в этом море оживленных лиц было, конечно, невозможно.

— Не робей, юноша! — шепнул ему распорядитель, неверно истолковавший поведение Тилона. — На Олимпиаде и проиграть не стыдно… Да брось ты свой сверток, в который раз говорю! Упрямец! — прошипел распорядитель, подобно рассерженной змее, и сделал попытку выбить сверток из рук Тилона, но тот ловко увернулся.

Победа

Все резче, все пронзительнее звучит флейта, мелодия ее проникает в самое существо Тилона, вызывая в памяти образ Гидоны.

Юноша так волновался, что прыжки в длину своих соперников наблюдал как бы в тумане. Каждый прыжок вызывал на трибунах бурю восторга. После этого помощники главного элладоника замеряли длину прыжка и спортивный судья объявлял результат.

Тилон окончательно пришел в себя, только когда над стадионом прогремело его имя, выкрикнутое глашатаем, чей голос был самым сильным в Греции.

Прижимая к груди бесценный сверток, Тилон сделал несколько шагов к главному элладонику. Развернул пакет, достал два голыша и громко произнес:

— Благородный судья Олимпиады! Разреши мне совершить прыжок с этими камнями!

С этими словами Тилон поднял камни высоко над головой, чтобы их все видели. Стадион замер в предчувствии необычного.

— Ты желаешь, Тилон, прыгать с дополнительным грузом? — недоуменно сощурился главный элладоник. — Я правильно понял тебя?

— Правильно, благородный судья.

Элладоник коротко посовещался со своими помощниками.

— Что же, это твое право, Тилон, прыгать любым способом, — объявил он на весь стадион решение судей. — Олимпийских правил ты не нарушаешь. Поэтому можешь прыгать, хоть быка взвалив на плечи, как Геракл!

Гомерический хохот потряс стадион. Мир еще не видывал подобного глупца, который для прыжка в длину нагружает себя дополнительными тяжестями.

Зажав в руках голыши так, как учил его Пелоп, Тилон направился к скамме.

Элладоник подал сигнал, зазвучали примолкшие было флейты, и очередная группа прыгунов резво рванулась с места, беря разбег для прыжка.

Перед тем как оттолкнуться от края скаммы, Тилон резко выбросил вперед руки с голышами. Оттолкнулся под нужным углом в сорок пять градусов, как учил его Пелоп. И, едва оторвавшись от земли, почувствовал: прыжок удался. Руки с грузом уже в полете он перевел назад, и груз из извечного врага превратился в друга. Неведомая, но мощная сила словно подтолкнула его в спину, и Тилон полетел, как на крыльях. Он совершал волнообразные движения всем телом, снова и снова перемещая свой груз вперед и опять — за спину. Преодолев высшую точку полета — вершину параболы, Тилон начал снижаться. Он бросил взгляд вниз… Скамма под ногами исчезла! Только потом он узнал, что длины ее попросту не хватило, скамма не была рассчитана на столь огромный прыжок! И Тилон приземлился на утрамбованную почву стадиона.

Он упал и, еще не поднимаясь, быстро покосился на соседние дорожки. Сомнений нет: он опередил соперников — лучших прыгунов Греции — больше чем вдвое! И это именно его приветствуют трибуны. Люди в едином порыве вскочили и размахивали руками, что-то крича, — слов было не разобрать.

Тилон поднялся и, прихрамывая, сделал несколько шагов, превозмогая острую боль. Видимо, он растянул связки. Но какое это теперь имело значение?

Он все еще стоял недалеко от скаммы, прижимая к груди два морских голыша, когда увидел, что к нему через весь стадион бежит небольшая кучка людей. Один из них вырвался вперед, и Тилон узнал в нем Филлиона.

Друзья сдержанно обнялись, как и подобает спартанцам, словно не было между ними долгих лет разлуки, насыщенных смертельными опасностями. «Вот и привели Парки свидеться вновь», — мелькнуло у Тилона.

— Как ты спасся, когда выпустил меня из лагеря спартанцев? — спросил он.

— Об этом потом, потом! — махнул рукой Филлион. — А сначала я хочу поздравить Тилона из Спарты, победителя Олимпиады! — Он снова обнял Тилона и неожиданно расцеловал его.

К ним подбежали остальные спартанцы, окружив Тилона возбужденной группой.

— Вот мой отец, глава нашей делегации, познакомься! — сказал Филлион и указал на седовласого представительного человека. Тот шагнул к Тилону и дружески протянул руку.

— Спарта приветствует тебя, Тилон, — сказал он, — и с нетерпением будет ждать твоего триумфального возвращения. Она встретит тебя как одного из своих величайших героев!

Взгляд Тилона затуманился слезами. Столько лет он ждал этого момента, надеясь и в то же время не веря, что такой момент наступит. Он вытер глаза и оглядел окруживших его спартанцев. Но все, кроме Филлиона, были ему незнакомы.

— Как мои родители? — тихо спросил он Филлиона. — Живы ли?

— Они живы.

— Их нет в Олимпии?..