Виктор Колупаев - Защита Страница 22

В комнате спорили, то и дело упоминая Академию наук. Виктор Иванович смело и с ходу мог входить в любые проблемы. Вошел и здесь, и можно было не сомневаться, что он уже собрал всю возможную информацию и, шутки ради, будет теперь строить мысленные конструкции в поисках решения. Это для него было как вечерний кроссворд. Кирилл Петрович бросил шляпу и плащ на кровать, больше некуда было, и, заложив руки за спину, спокойно ждал, когда все выметутся вон. Бакланский начал записывать адреса и телефоны членов комиссии и этим как бы предложил им сниматься с места. Последним уходил Карин. Бакланский его остановил, но тот покачал головой:

- Я вижу, тут семейное собрание намечается. Не буду мешать. Всего хорошего...

Григорьев открыл настежь окно и дверь.

- Ну что ж,- сказал он.- Теперь и мы можем закурить спокойно. Пожалуйста, Кирилл Петрович,- и положил пачку сигарет рядом с пепельницей.

- Я чуть позже.

- А проблемка действительно интересная, - сказал Бакланский.- Подумать можно.

- Вы мне вот что скажите, - начал начальник СКБ. - Тема будет защищена?

- Тема прошла бы почти без сучка и задоринки,- ответил Бакланский.Один Громов не в счет. Но вот Григорьеву вдруг показалось, что мы не выполнили тему и втираем кому-то, то есть государству и комиссии, очки.

- Вы мне ответьте прямо. Будет тема защищена или нет?

- Будет, если Григорьев перестанет мешать. Он уже и так много напортил. В комиссии начался разброд, - сказал Бакланский.

- Нет, - ответил Григорьев. - Если я останусь в комиссии, тема не будет защищена.

- Так! - сказал Кирилл Петрович. - Ситуация. Тема должна быть защищена. От нее зависит многое. Это самая крупная у нас тема. И строительство нового корпуса, и премия для всего СКБ, да и еще кое-что, все зависит от этой защиты.

- Пусть Григорьев уезжает в Усть-Манска, - не глядя ни на кого, сказал, почти потребовал Бакланский.

- Александр, - спросил начальник СКВ,- ты можешь уехать в Усть-Манск завтра же?

- Нет. Я член комиссии, которая еще не кончила работу.

- Это мы устроим. Никто тебя не будет винить за твой отъезд. Приказ можно изменить...

- Нет. Быстро вы ничего не сможете сделать. Приказ подписан в министерстве. Будь иначе, вы бы немедленно дали мне под зад коленом.

- Зачем так грубо? - поморщился Бакланский.,

- Тему нашу вредно защищать.

- Допустим, - сказал начальник СКВ.- Но посмотрим с другой стороны.

- Учти, - невольно перебил Кирилла Петровича Бакланский. - Я взял тебя только потому, что ты рвался в Марград. Иначе бы ты здесь сейчас не находился.

- Я еще не кончил, - заметил Кирилл Петрович.

- Извините. Не сдержался.

- Так вот. Почему и когда ты решил, что тему не стоит защищать? Ведь делал-то ее и ты! Это значит, что два года и ты занимался чепухой!

- Я составлял и настраивал схему.

- И тогда уже знал, что она "вредна"?

- Нет, не знал. У меня не было времени думать над этим. Но, наверное, чувствовал.

- Что значит - чувствовал?

- Иногда руки опускались, даже когда все шло хорошо. Но если возникала такая мысль, то я говорил себе, что это не мое дело.

- Так скажи себе это и сейчас! - воскликнул Бакланский.

- Сейчас не могу... Этот процесс ведь все время развивался. Да и борьба Соснихина и Бурлева за изменение направления работ кое-что мне подсказала... Вот ответ на вопрос "почему?" Нет у меня моральной удовлетворенности, моральной убежденности, что мы сделали эту тему. Не могу я лгать самому себе.

- А раньше мог?

- Выходит, что мог.

- И стать честным на три дня позже ты уже не можешь?

- Не могу.

- Соснихин и Бурлев, те хоть что-то предпринимали, пытались исправить, доказать. Но ведь ты-то раньше молчал!

- Я виноват, - сказал Григорьев. - Я чувствую себя подлецом, потому что пришел к этой мысли только сейчас. Но я буду чувствовать себя еще большим подлецом, если буду теперь защищать тему.

- Интересные градации, - заметил начальник СКБ, - Больший подлец, меньший подлец. Нельзя ли попроще?

- Проще не получается. Нашу машину делать не надо.

- Но ты не министр. Ты инженер нашего СКБ. И не решай чужих проблем. Люди без тебя разберутся, что надо делать, а что - нет.

- В том-то и дело, что не разберутся. Все решает наша комиссия. Если тема будет принята, никому и в голову не придет подумать над ней еще раз. Так она и покатится дальше.

- Вы хоть представляете, - сказал Кирилл Петрович, - в какое глупое положение поставили меня? Я не могу вникать подробно во все темы, которые делаются в нашем СКБ. Да это от меня и не требуется. Для этого есть вы, исполнители и руководители тем. Я могу помочь и принять меры, когда у вас что-то не идет, что-то не получается. Но ведь не на защите же! Теперь уже поздно что-либо исправлять. Виктор Иванович, почему не были приняты меры к нормальному исполнению темы? О чем вы раньше думали?

- Кирилл Петрович! Я защищаю свою тему, не кривя душой. В ней все продумано и сделано на высоком техническом уровне. Многие пункты задания сделаны лучше, чем требуется.

- Тогда о чем здесь толкует Григорьев?

- В науке много направлений и путей, Кирилл Петрович. Григорьев вдруг решил, что мы идем неправильным путем. В этом все дело.

- Григорьев... А ты?

- Проблему распознавания образа не решить методом, который мы приняли. Лучше в этом сознаться сразу.

- Отлично. Если, Григорьев, ты сейчас прав, то твоя вина от этого еще значительнее. И ни ты, ни Виктор Иванович так просто не отделаетесь. В Усть-Манске будет разговор посерьезнее. Человек, справляющийся со своим делом, должен знать это дело, а не прозревать, когда уже поздно, как Григорьев, и не дожидаться, когда ему помогут прозреть, как Виктор Иванович.

- Кирилл Петрович, - сказал Бакланский, - Я и сейчас считаю, что мы все решили правильно. И никто меня не переубедит в этом.

- Очень жаль, - сухо сказал Григорьев.

22

В дверь постучали. Это могла быть только Катя.

Григорьев мгновенно вскочил, крикнул: "Да! Войдите!" - и подбежал к двери, которая уже открывалась.

- Можно войти? - спросила Катя, все еще стоя в коридоре.

- Входи, Катя, входи. У нас тут небольшое совещание, но мы уже...

Женщина вошла и остановилась в растерянности.

- О! - коротко сказал Бакланский. - Вот это явление! Недурно, Григорьев.

- Я... Простите...Я за чемоданами...

- Ах, за чемоданами. Ну конечно, за чемоданами. За чем же еще?

- Виктор Иванович, перестаньте, - попросил Григорьев,

- Постой-ка, постой, Сашенька! Уж не за этой ли нимфой ты приехал в Марград?

- Да, я приехал за этой женщиной, которую зовут Катя.

- Дайте мне мой чемодан! - потребовала Катя.

- Значит, Саша приехал за Катей... А вы, Катя, знаете, что здесь из-за вас вытворяет товарищ Григорьев, или как вы его там зовете в интимной обстановке?