Павел Парфин - Сувенир для бога Страница 22

- Я чувствую себя князем тьмы.

- А я мечтаю о свете.

- Погоди, выслушай до конца. Я ощущаю в себе небывалые силы. Будто кто зовет меня - я еще не знаю откуда, - и этот зов вдохновил меня... Ты не слышишь его? А я... я готов исполнить любое твое желание! Ну, чего тебе хочется больше всего?.. Ты говорила о свете. В этом мрачном склепе его так же мало, как воздуха. Света и воздуха! Я, князь тьмы, объявляю войну воинам мрака! Своим бывшим воинам. Я чувствую: новые силы пребывают ко мне. Твоя любовь, Амелиска, и этот странный голос из ниоткуда сделали меня бесстрашным и сильным. Еще никогда не ощущал я себя таким. Поверь мне - это впервые! Я готов разогнать мерзкую темень вокруг - как стаю дерзких ворон разогнать! А заодно разорву на мелкие клочья враждебную тишину. Ты слышишь, как она предательски ухмыляется из темных углов? Не бывать тишине, что скрадывает шаги наших врагов! Камня на камне я не оставлю от этого логова смерти!

- Но что будет потом, мой любимый? - внимательно выслушав страстные клятвы Дьяченко, спросила Амелиска.

- О-о-о, ты не знаешь, что будет потом?! - Валька вскричал с новым пылом. - Потом начнется такое веселье, какого еще не видело это чертово царство! Море света, огней затопит убогую эту пещеру! А какая музыка будет играть для нас и для тех, кто придет на наше веселье!.. Гляди, Амелиска, я делаю свой первый ход!..

С этими словами Дьяченко схватил одну из простыней, расстеленных посреди грота, и ловко накинул на себя, подобно тунике. И в тот момент, когда он перебрасывал конец простыни за спину, вокруг вспыхнули сотни, тысячи ярких свечей. В первую секунду Амелиска застыла. Широко распахнутыми очами она озирала внутренность бывшего грота. Да, именно бывшего, поскольку то пространство, которое вырвали из тьмы тысячи волшебных огней, теперь никак не походило на старый грот. Не иначе как роскошный зал в каком-нибудь царском дворце предстал вдруг перед изумленной Амелиской. Она прикрыла ладошкой рот, чтобы не закричать от восторга. Сколько, сколько, сколько вокруг нарядно одетых людей! Боже, она никого не знает.

Большинство из них сидело за столами, изящно сервированными прозрачными сосудами и кубками, причудливых форм плоскими блюдами, наполненными разноцветными яствами. Повсюду стояли цветы, сияли улыбки и украшения из чудных драгоценных камней. Откуда-то доносилась музыка - то неумолимая, разгоряченная, как августовский полдень, то медленная и воздушная, как тенистый сад. Незнакомцы великолепно танцевали.

Внезапно все смолкло, остановилось, и люди повернули лица в сторону Амелиски. Она растерялась, не зная, куда обратить смущенный взор, куда девать руки. Безотчетно поднесла их к груди - и вдруг коснулась прохладных камней. Боже, бриллиантовое колье! То самое, что дарил ей отец в день ее совершеннолетия. А какое платье на ней! Боже, боже, боже, как она хороша!.. А где же любимый?

Дьяченко был сам не свой от таких внезапных превращений. Как он быстро одержал победу над войском мрака и смертельной тишиной! Как быстро и без единой потери... Это одновременно радовало и настораживало. Но... но столько людей выжидающе смотрят на него. Он не имеет права обманывать их ожидания, лишать света и радости. Света - он сам его заслужил! Так долой страх и сомнения! Сегодня он готов жить одним днем, одним часом, одним-единственным мигом!.. Но как же хороша его Амелиска!

Дьяченко махнул полой длинного белого плаща, подбитого роскошным пурпурным мехом, закинул полу едва ли не за плечо, и... И снова, как по сигналу, грянула музыка, сидящие за столами потянулись к бокалам, ожили танцующие пары, тут и там раздался смех, тотчас смешавшись с счастливым, беззаботным гамом, Амелиску пригласил на танец красивый стройный юноша в изумрудном камзоле и шляпе с золотым пером - пир завертелся с новой невиданной силой. Взирая на всех с нескрываемой гордостью, Дьяченко приятно было сознавать, что осью вращения сегодняшнего пиршества является он - человек.

Не спеша, решил обойти свои владения. Ах, какие только чувства переполняли его душу - он вовек не испытывал ничего подобного! Гордость, восторг, сумасшедшая радость, неописуемый, животный ужас, шок, от которого смог оправиться далеко не сразу... Валька словно плыл взглядом по волнам искристого, пульсирующего света, накатывавшегося на него со всех сторон. Чудный свет омывал ему очи - и в следующий миг он видел то, чего не замечал до этой минуты. Так повторялось нескончаемое число раз: он замечал и открывал для себя все новое и новое.

Он вдруг увидел себя во всем своем величии - нечеловеческом, неземном!.. На смену этому ощущению немедленно пришло иное, столь же восхитительное и прекрасное, будоражащее кровь, дразнящее дух. Затем следующее, следующее!.. Дьяченко не переставал поражаться неслыханным превращениям, которые он же сам сотворил с собой и заброшенным гротом.

Повсюду царила любовь. Красивые женщины и мужчины упивались друг другом. Их взоры говорили о многом, о таком запредельном, к чему Дьяченко не хотел прикасаться. Их губы выстраивали мосты, на которых встречались их души. О, как непросто было потом разлучить души и вернуть в отчий дом! Дьяченко увидел людей, сошедших с ума после страстного поцелуя. Оттого что души их, однажды встретившись на мосту, слившись в пылкое ча, не пожелали вернуться в закутки хозяйских домов. Их было немало - влюбленных, что впадали в вечное блаженство, уже не сознавая, любимы ли, любят ли сами.

Повсюду лепетали, бормотали, выкрикивали что-то бессвязное, бессмысленное, но звучное и способное усладить любой привередливый слух. Там речи служили неожиданными деталями неподражаемых туалетов людей заготовленными или импровизированными украшениями из эфира и звука, сувенирами из света и чувств. Сказал меткое слово - и в ту же секунду обогатился бриллиантовой брошью. Не в воображении - наяву! Рассыпался перед дамой в комплиментах и образах - и тут же почувствовал, как отяжелели пальцы от золота - перстней с изумрудом.

Будто важные вельможи, между столиками степенно расхаживали представительные официанты в ярко-желтых ливреях и масках с черной канвой вокруг глаз. На светящихся зеркальных подносах они разносили сувениры. Дьяченко диву давался: чего там только не было! Обломок массивного канделябра, залитого, точно спермой бога, почерневшим воском; огарок свечи, сквозь который вместо фитиля продета была вена - едва заметно из нее сочилась кровь; осколок черепа, натертый шмелиным медом; зуб, проросший вещей травой; вода живая и мертвая в грудях, отсеченных рыцарем у ведьмы; булатный кинжал с мужским оком, замурованным посреди золотой рукояти - давным-давно это око, до сей поры не истратившее небесной синевы, принадлежало первому хозяину кинжала. Сувениров бессчетное число вылилось в бесподобный парад, одновременно заманчивый и безобразный. Сухое запястье любовницы бога, серебряные грибы, хрустальные орехи, гусиное перо, которым сатана отрекся от небесного престола; ветхая ножка стола, за которым бог распивал последнее в своей жизни вино; скорлупа шаровой молнии, веревка, которой черти связывают руки грешника, перед тем как опустить в кипящий котел; сердце птицы, где спрятаны имена всех неродившихся птенцов и змей; монета, отлитая из божьего гнева; свет зари, наступившей вслед за падением Евы, заключенный внутри янтарного слитка; детский след Каина, запечатленный на песчаной коже земли; пучок лунных волос на гигантском, со слоновий бивень, рубце; холодные угли - единственное, что осталось от сожженной Трои; наконечник стрелы, испеченный князем Владимиром из ржаного зерна; бронзовая чара с вином, бронзовая чаша с вином, бронзовая чарка с вином и стакан чистой воды...