Эдуард Байков - Фантасофия. Выпуск 1. Фантастика Страница 22

В спальне я рухнула на кровать. С трудом заставляя себя думать, я протянула руку к шкатулке. И не решилась ее взять. Еще раз я такого не переживу. Вместо этого я заплакала. Размазывая по щекам слезы, я в голос ревела на кровати, захлебываясь в собственном крике. Всхлипы рвались из горла и уносили с собой весь пережитый только что ужас. Не знаю, сколько это продолжалось, но через какое-то время я начала успокаиваться. Слезы лились все тише, и запоздалый испуг уже не рвал сердце в клочки. Я подошла к окну. И в этот момент зазвонил телефон.

Одинокой трелью он прорвал тишину и вернул меня к жизни. Пусть что-то случилось, и я уже не буду прежней, но ведь я еще здесь. Значит, все пока можно изменить и исправить. Я улыбнулась своему отражению в зеркале. Припухшие от слез глаза сложились в две веселые щелочки, и даже кровавые полосы на щеках не портили это впечатление. Подмигнув себе самой, я решила, что похожа на героиню американского фильма-катастрофы после ее окончательной и бесповоротной победы над какой-нибудь очередной стихией. И бросилась к телефону, который продолжал разрывать тишину моего дома тревожным сигналом.

Не знаю, кого я ожидала услышать, но это звонил мой шеф. Его обеспокоило мое отсутствие на работе и, ввиду моего странного поведения на этой неделе, он решил осведомиться, что со мной. Проще говоря, он в конце недели инспектировал работу и нашел недоделанный календарь. Страшным голосом я ему сообщила, что, похоже, подхватила какую-то разновидность гриппа в результате ужасных перепадов температуры в последние дни и вообще не могу двинуться. Конечно, у меня был врач, конечно, я оформлю больничный при первой возможности, конечно, я позвоню в понедельник, если мне не станет лучше…

Короче, он меня достал. И, положив трубку, я устало опустилась на ковер. Сил стоять не было. Страх перед неизвестным – самый страшный. Я ничего не понимала. Моя размеренная и распланированная на годы вперед жизнь вдруг подпрыгнула на ухабе и покатилась в совершенно ином направлении. Ох, бабуля, бабуля… ты ведь знала, что так и будет. И потому надеялась, что письмо я прочту вовремя… Не знаю, когда было это время, но сейчас мне страшно… а тут еще эта шкатулка в моей спальне… перемазанная слезами и кровью я вдруг рассмеялась. Как же меня купили! Я ведь знала, что ее брать не следует! Не даром я столько времени ее рассматривала… Как это глупо!

Из глаз опять покатились слезы, и я почувствовала, как болят руки. Боже! Зачем все это мне? Этот мир, этот дом, эта жизнь? Я не знаю, что мне делать…

Но, споткнувшись о так часто повторяемые мной слова, я будто прозрела. Надо избавиться от всех подарков. Пусть роза стоит на работе, но все остальное – у меня дома… и я отправилась в ванную…

Через полчаса я была уже умыта и нормально одета. Даже все царапины я аккуратненько промыла и замотала пластырем. Ванная выглядела ужасно, но мне было не до того. У меня было дело.

Фиалки и незабудки отправились в ведро вместе с вазочками, в которых стояли. Со шкатулкой дело обстояло сложнее. Мне очень не хотелось к ней прикасаться. В конце концов, я просто смела ее в мусор веником. И рассталась с ведром, просто оставив его на помойке. Может, я была не права. Может. Но я так не думаю.

Оставалось самое страшное. Тонкая стальная струна по-прежнему лежала в ванной. Покрытая бурыми пятнами засохшей крови, она выглядела как отправившийся на охоту хищник. Но она ошиблась с жертвой.

Не знаю, что двигало мной тогда. Я вообще почти ничего не понимаю из произошедшего той странной и немножко страшной неделей. Мной руководили чувства и чуть-чуть разум. Какие-то незнакомые мне инстинкты и хорошо знакомое чувство страха. Я начала бояться человека с кольцом на пальце. Я начала шарахаться от неизвестных предметов. Я хотела жить. Я мечтала не бояться.

Эта пятница была единственным днем моей жизни, когда я просто боялась. Но так не могло продолжаться долго. И вечером, глядя на сталь и потирая болевшее запястье, я приняла решение.

Вообще, спирт горит хорошо. Но мне понадобилось сжечь его почти два литра, прежде чем струна обуглилась и лопнула в нескольких местах. Ванна теперь походила на жертву Прометея. И выглядела так же, как когда он устроил в ней пожар. А вообще, сейчас это были мелочи. Главное, что я уже безбоязненно достала из нее обуглившиеся куски проволоки и выкинула их в мусорный контейнер на улице. Потом вернулась домой и навела везде порядок. Конечно, он был не идеален. Но хотя бы крови и копоти нигде видно не было. Влезла в свои джинсы и, побросав в рюкзак все бывшие у меня зажигалки, фонарик, немного денег, бутылку воды и несколько бутербродов, вышла из дома.

Глядя в бабушкин дневник, я шла по ночному городу. Через пару часов практически бесцельного брожения я, наконец, сообразила, куда мне надо двигаться. Купив еще бутылку воды, я решительно направилась к району, где когда-то жила.

На рассвете я нашла его.

Вот он. Стоит… почти заброшен… Точно такой же, как и десять, и тридцать лет назад. Старый дом, мне не пришлось тратить всю жизнь, чтобы найти тебя. Я потратила одну ночь, но ведь тебе это безразлично… Я знаю: ты хочешь рассказать мне все свои сказки. Но уже рассвет. И тот, кто ищет меня, может прийти сюда. Он не похож на твоего хозяина. Он не похож на его странных и молчаливых гостей. Он… Однажды я найду его, но сейчас мне нужна твоя помощь…

И, набравшись смелости, я шагнула в дверной проем. Спертый воздух не двигался. Он обволакивал и толкал меня. Но я знала, что этот дом ждал меня. Ждал с тех самых пор, как проводил своего последнего посетителя… И дом говорил мне, куда надо идти. И я шла. Шла следом за бабушкой, которая смотрела на меня со страниц дневника. Все глубже и глубже. Не понимая, как у такого дома могут быть такие глубокие подвалы. Начиная забывать, зачем я пришла… и, только когда луч фонарика уперся в дверь, все стало на свои места.

Я стояла на верхушке горы. У моих ног начиналась вырубленная в камне лестница, которая вела вниз, туда, где меня ждало будущее. Я оглянулась. Прямо в воздухе чернел дверной проем, который вел в мою прошлую жизнь. И так захотелось вернуться…

Один маленький толчок рукой, и дверь закрылась. Проем исчез. Я вернусь. Когда-нибудь мои шрамы заживут, и пальцы перестанут болеть. И я вернусь в дом, который будет рассказывать до поры до времени мои сказки и ждать моего возвращения. В дом, который будет моим во всех измерениях. Но сейчас… Я снова посмотрела на долину. На незабудки под ногами. Что ж, пора.

И, поправив рюкзак на плечах, я отправилась вниз.

Газиз Юсупов

Послать начальника – это судьба

«Судьба человека известна Аллаху, но для него нет такого понятия, как время и пространство. И человек все равно решает все сам. Представь лист бумаги, по которому ползет букашка. Для него существует только два измерения, и он не может видеть, что ждет его на пути, если он повернет направо или налево. Но мы-то, глядя сверху, видим, что, повернув налево, он придет туда-то, а правый путь приведет туда-то. Если сюда добавить и то, что для Него не существует понятия времени, то судьба человека для Него как исписанный лист. Но в данный момент времени в данной точке пространства каждый сам решает, что ему делать и по какому пути ему идти…»