Михаил Савеличев - Догма кровоточащих душ Страница 22

- Ты хорошо смотришься в форме, - сказал папа.

- Уродски.

- Сэцуке, не говори таких слов. Очень хорошая форма, дорогой материал. Ты выглядишь прелестно.

Сэцуке вздохнула. Уж она представляла вкусы отца. Форма - его слабость. Он и дома ходил бы в форме, если бы она у него имелась. Ему надо в армию записаться. И ее отдать в военное училище. Тогда вся семья ходила бы в форме. Строем. С песней.

В комнате Сэцуке взяла портфель, сунула под мышку медведя Эдварда и собралась было выходить, но остановилась на пороге. Словно что-то еще забыла. Нечто важное. Очень важное.

"Нави" продолжал мигать радужной заставкой. Сэцуке сняла сумку, положила на нее медведя, села за стол и подвигала манипулятором. Так, запуск почтовой программы. "Здравствуй, Сэцуке! У тебя одно письмо!" Странно, кто ей мог написать? Папа только вчера установил почтовый ящик. Наверное, компьютерная фирма поздравляет ее с удачным приобретением и надеется, что отныне и впредь она будет пользоваться только ее программным обеспечением.

Ладно, смилостивилась Сэцуке, прочитаем ваше благодарственное письмо.

Письмо оказалось не от фирмы.

"Кому: Тикун Сэцуке

От кого: Никки-химэ

Тема: ***

Сэцуке, поздравляю тебя с первым днем учебы. Не грусти и, главное, ничего не бойся. Мир, кажется, устроен справедливо. Мы обязательно встретимся. Целую, твоя Никки."

Обычное письмо. Такое письмо могла бы написать подружка, с которой Сэцуке училась в каком-то другом городе, но откуда потом переехала сюда. Могла бы. Если бы у нее были подружки. А у нее никаких подруг не было. Вообще. И имя ей абсолютно незнакомо. Ошибка? Шутка?

И опять пугающий холод. И тьма. Как будто на мгновение открываешь глаза, выныриваешь из прекрасного сна и оказываешься в темной, промозглой комнате с разбитыми окнами. Сэцуке поежилась. И зачем она вообще села за дурацкий "Нави"? Теперь мысль о странном письме примется свербить в голове, как надоедливая мелодия глупейшей песенки, которая прилипает с самого утра и не отпускает тебя до самой ночи. А кто такая Никки? И почему она должна чего-то бояться? Когда говорят "не бойся", то однозначно подразумевается обратное - что-то жуткое и страшное грядет, и она, Сэцуке, должна этого обязательно бояться.

- Сэцуке?

Девочка вздрогнула.

- Да, я сейчас, папа. Решила проверить почту, - Сэцуке прикусила язык.

- Почту? - удивился папа. - Тебе кто-то должен написать?

- Да, - нагло соврала Сэцуке. - Да, мне должны написать. Почему мне не может кто-нибудь написать? Разве у меня нет друзей, знакомых, которым интересно - что со мной?

Ошии вздохнул, подобрал брошенную сумку, медведя.

- Пойдем, Сэцуке. Пора.

4

- Первый день в школе всегда очень важен, - продолжил свой инструктаж папа. - Главное - произвести хорошее впечатление на директора, учителей, одноклассников. От того, как сложатся ваши отношения в первый день, будет многое зависеть.

Сэцуке смотрела в окно машины на проносящиеся мимо дома, фонарные столбы, деревья, людей. Обычная городская жизнь, которая проходит рядом, но ей до нее пока не дотянуться. Потому что она пристегнута к креслу, потому что ее везут в школу, потому что она вынуждена выслушивать все эти давно известные слова о том, что лучше сразу дать кому-нибудь в глаз, чем после превратиться в изгоя, на котором школьные идиоты будут оттачивать свои идиотские шутки.

Сэцуке сжала кулаки и ударила себя по коленям. А форма все равно уродская. Даже коленей не видно. Не торчат они из под короткой юбочки. Теперь она обречена ходить в монастырской робе от рассвета до заката.

Жилой квартал кончился, и дома взметнулись вверх, точно кто-то отключил земное притяжение. Уродливые поганки на тонких ножках со вздутиями гироскопов и помятыми шляпками, вмещающими бесконечные лабиринты, где эти непонятные и невозможные взрослые перекладывали бумажки, решали дурацкие вопросы и строили далеко идущие планы о том, как наиболее вредным способом испортить жизнь своих детей.

- Па, а ты здесь работаешь?

Ошии покачал головой.

- Наши лаборатории располагаются внизу, под жилыми уровнями Хэйсэя.

- В подземелье? - не поверила своим ушам Сэцуке. Ну и работенка у папы! Целыми днями торчать внутри города и не иметь возможности подойти к окну, посмотреть на небо, на солнышко! Да что там! По улице пройтись - и то нельзя!

- Там не подземелье, - усмехнулся Ошии. - Заводы, лаборатории, транспортные коммуникации. Даже улицы есть, магазины, рестораны.

- А школы есть? - ядовито поинтересовалась Сэцуке. Уж лучше в подземелье учиться. Так честнее. Сэцуке - дитя подземелья. Будущая жертва блестящего образования. Неужели и она, когда вырастет, будет искренне считать, что лучше знает, чего хотят ее дети?!

- Я узнаю, - пообещал Ошии.

- Не надо, - вздохнула Сэцуке. - Не люблю жить под землей. Там страшно и скучно. Я уж лучше здесь, но свежем воздухе.

Машина въехала на мост, а мир-город продолжал опускаться куда-то вниз, обрушивался в бездну металлическими водопадами дорог, линий метро, уходил в пропасть поганками небоскребов и подмигивал из тьмы зловещими огнями. Сэцуке вжалась в кресло. Тонкие лучи света вырывались из Провала и чертили в небе голограммы рекламы. Среди облаков мелькали женские ноги в чулках, банки пива, курились ароматические палочки и густой метелью закручивались разнообразные шоколадные батончики.

- Да, совсем забыл, - Ошии достал пластиковую карточку и протянул Сэцуке. - Тебе на карманные расходы.

Надо же, как любезно. Сэцуке повертела карточку с ребристыми иероглифами: "Тикун Сэцуке".

- А сколько здесь?

- На мороженое хватит, - улыбнулся папа.

- Па, - надула губки Сэцуке, - а на что-нибудь более существенное, чем мороженое, здесь хватит?

- Например?

- Хм... Книги, например? - а также наряды, дискотеки, игрушки, мысленно добавила Сэцуке, короче, на все то, чтобы вести активную и ничем не стесненную общественную жизнь. Не будет же она постоянно долбить уроки, как ее воображаемая соседка-отличница.

- На книги хватит, - пообещал папа. - Кстати, сразу предупреждаю - карточка запрограммирована отказывать тебе в покупках всяких... хм... взрослых вещей, а также сообщать мне о подобных поползновениях.

- Как же я теперь без пива? - съехидничала Сэцуке.

- Вот-вот, привыкай.

- Доносчица, - сказала Сэцуке карточке, но, тем не менее, бережно спрятала ее в футляр наладонника.

Многополосный мост, переброшенный через Провал и соединяющий Ециру и Брию, где-то посредине перекрывался контрольно-пропускными пунктами. Там каждая машина останавливалась, у водителей проверялись документы, а сам автомобиль сканировался. Как всегда в час пик военные не справлялись с наплывом, и на мосту возникла длинная, многоголовая очередь.