Журнал «Если» - «Если», 2011 № 08 Страница 22

Немного помолчав, Хуанита ответила:

— Тот шаттл как раз и заменили нашим.

— Что произошло?

— Щит не разрушился, но часть свала прошла сквозь него — может, потому что щиты действуют почти так же, как и свалы сохраняют свои тела едиными, и вот щит как бы слился с кожей. Когда шаттл вернули, то обнаружилось, что плазма испарила часть корабля, включая отсек экипажа.

— Хорошо, что я не услышал этого до поездки, — признался я.

— Не волнуйся: у этого шаттла абляционная обшивка, специально для того чтобы выдерживать аварии подобного рода. Поэтому меня больше волнует, что произойдет с Кимбаллом, если он столкнется с нами.

— Или с Левиафаном?

— Левиафан такая огромная, что даже и не заметит.

Почти все шестнадцать часов путешествия я репетировал свою речь перед Левиафаном, дабы убедить ее запретить принудительные половые акты. По части дебатов я поднаторел еще в школе и колледже, поэтому в построении доводов ощущал себя мастером. Но в конце концов я дошел до точки, где уже казалось, что заготовленное обращение становится только хуже.

— Приближаемся к пункту назначения, — объявил компьютер.

Я несколько раз моргнул, чтобы прояснилось в глазах, выпрямился в кресле и принялся оглядываться по сторонам. Оранжево-красные формы беспола Кимбалла беззвучно двигались рядом с нами. Я просмотрел голографическое изображение, надеясь увидеть Левиафана, но ничего не обнаружил.

— Там, — указала вперед Хуанита. Она нажала клавишу, и выскочили темно-зеленые буквы: «Левиафан (10-й класс, самка)».

Тщательно вглядевшись, я заметил над буквами яркое пятно. По мере нашего приближения становились различимы белый, фиолетовый и синий цвета, закрученные в едином вихре.

— А она не оранжевая и не красная.

— В любом случае это псевдоцвета, — ответила Хуанита, — но данная система визуализации показывает в цветах энергетические уровни. И в действительности Левиафан горячее окружающей солнечной плазмы. Мы полагаем, внутри нее происходит ядерный синтез.

Левиафан росла прямо на глазах, постепенно заполняя весь голографический экран перед нами. Замысловатая пляска фиолетового и синего среди белого буквально завораживала. Наконец она засияла столь ярко, что пришлось сощуриться, чтобы приглушить ослепительный свет.

— Мы не слишком близко подошли? — поинтересовался я.

— Мы все еще в трех километрах от нее, — успокоила Хуанита, но добавила: — Компьютер, сохраняй дистанцию до Левиафана.

— Беспол Кимбалл, ты готов? — спросил я.

— Чувствую себя почти как Авинадей, идущий к царю Ною, — отозвался тот.

Отчасти согласившись, вслух я произнес:

— Старайся думать об Аммоне перед царем Ламонием.

— Так было бы лучше, но в любом случае я готов.

Хуанита оборвала связь:

— Что все это значит?

— Отсылки к Книге Мормона. Пророка Авинадея сожгли на костре после того, как он проповедовал перед царем Ноем; Аммону же удалось обратить царя Ламония.

Она только покачала головой, пробормотав что-то о сказках, а затем приказала:

— Компьютер, открой канал с Левиафаном.

— Канал открыт, — ответил компьютер.

— Левиафан, это президент Малан. Я пришел со своим прихожанином, бесполом Кимбаллом, как ты велела. Мы призываем тебя сказать своему народу…

— Молчание, человек, — громыхнул голос из динамика. — Твое время говорить еще не пришло.

Я заткнулся.

— Вы пойдете со мной, — объявила Левиафан. Ее образ стал еще ярче. Последовала ослепляющая вспышка, но затем голографическая система понизила яркость.

Прошло несколько секунд, прежде чем я наконец-то смог четко различить формы. Левиафан все так же маячила впереди, а беспол оставался за нами.

— О-о, — вырвалось у Хуаниты.

— Что? — Я отчаянно щурился, чтобы хоть как-то разглядеть окружающее. Фон Солнца казался мне не желтым, а синим.

— Кажется, мы уже не в Канзасе[10]. — Хуанита застучала по клавиатуре. — Левиафан перенесла нас в другую звезду, чье ядро горячее, чем у Солнца. Щит вроде держит. Пока. — Она помянула имя Господа всуе, или, быть может, то была искренняя молитва о помощи, и добавила: — Если она не вернет нас назад, мы здесь застрянем.

— А беспол Кимбалл?

— Самостоятельно открывать портал имеет право только шестой класс и выше.

На экран неожиданно посыпались зеленые буквы: «Неизвестный (10-й класс, самец). Неизвестная (9-й класс, самка). Неизвестное (10-й класс, беспол). Неизвестный (8-й класс, самец)». Глаза мои уже достаточно пообвыкли, чтобы я мог различить их формы. Нас окружали десятки свалов, все помеченные восьмым классом и выше.

— Ну и во что ты нас втянул? — воскликнула Хуанита.

Я произнес про себя молитву и вознадеялся на лучшее.

— Это величайшая возможность для нас обоих. Только подумай, что тебе откроется.

Она глубоко вздохнула.

— Ты прав. Просто я приготовилась изучать Левиафана, а не шестьдесят свалов, среди которых нет ни одного ниже восьмого класса. Еще никто не видел более трех-четырех гигантов одновременно.

— А Левиафан здесь самая большая?

Проверив показания, Хуанита ответила:

— Да, но не намного. — Она указала на свала слева. — Вот этот уступает всего два процента.

— Похоже, о размерах она не лгала.

Хуанита согласно кивнула, потом спросила:

— А почему ты сказал, что это величайшая возможность и для тебя?

Я обвел экран рукой:

— Это наверняка самые влиятельные свалы, их лидеры. Если мне удастся поговорить с ними и убедить принять закон против изнасилования, тогда меньшие свалы подчинятся. Скорее всего, за этим Левиафан и привела сюда меня и беспола Кимбалла.

— Ты ошибаешься, — раздался вдруг голос беспола Кимбалла. Наверное, Хуанита в какой-то момент включила связь.

— Почему ты так думаешь?

— Это надзирающий за казнью совет, — ответило существо. — Они собрались посмотреть, как я умру, чтобы потом поведать всем свалам, что моя смерть была заслуженной.

— Что?! Что же такого ты совершил?

— Наверняка Левиафан будет…

Но тут его оборвал глас Левиафана:

— Это ничтожество отреклось от меня в пользу бога людей. Подобную ошибку я еще могла бы простить. Но от его имени человечишко пытается навязать нам свои нравственные нормы. Человеческий разум бесконечно мал по сравнению с нашим. Их жизнь коротка, их история — мгновение. Он ничто перед нами, но добивается власти.

— Я вовсе не добиваюсь власти… — запротестовал было я.

— Молчать! — прогремела Левиафан. — Человек должен увидеть свои заблуждения. Кимбалл!