Александр Тарасенко - Полёт ласточки в околоземном пространстве Страница 22

Племянники собрались в ресторане, по случаю корпоративного празднества в честь преодоления очередной вехи на пути. Собрались узким кругом — один из отделов программистов. Всю тысячу племянников не вместил бы ни один ресторан на свете. Заваленные едой столы и никого постороннего. Лена предложила, чтобы каждый по очереди вставал и рассказывал какой-нибудь забавный случай из своей жизни.

От хохота тряслись стены. Бутинко расплескала вино и по скатерти расползалась тёмная клякса. Сидящий слева от Ласточки подавился куском колбасы. Девушке пришлось стучать соратнику по твёрдой, как гладильная доска, спине.

Вообще-то Антон не любил, когда над ним смеются. Костюм цвета стали и тщательно ухоженные волосы однозначно свидетельствовали о некоторой степени эгоизма. Но вокруг были только свои. Такие же в точности, как он. И смеялись не над ним, а над мастерски поданном воспоминании. Потому Антон, изо всех сил подавляя улыбку, рассказал, как объяснялся с девушками, с которыми пришёл посмотреть фейерверк. Описал феноменальный размер их глаз. И как окружающие невольно расступались, образуя вокруг «припадочного» свободное пространство.

Вслед за Антоном поднялся другой. Постепенно начинание истощилось, обойдя едва ли половину присутствующих. Последний уселся, недовольный тем, что на его рассказ не обращают внимание.

Ласточка перемешивала вилкой салат в тарелке и прислушивалась, как Бутинко рассказывает бородачу о последних достижениях научного отдела.

— Научились архивировать память! — с восторгом повествовала институтская подруга — Представляешь: делаешь резервный снимок, откладываешь в уголке сознания и можешь быть спокоен — в любой момент можно загрузить чистую и исправную копию сознания.

Поддерживая беседу, бородач не забывал налегать на солёные грибы. Это у него получалось с таким грубым, чисто мужским шармом, что Наташа и сидящая рядом Ласточка буквально млели. Прокалывая очередной грибок, бородач возразил: — Хранить у себя в голове? Значит, передавать копию своего сознания другому не выходит. — Солёные грибы хрустели на зубах. Глядя, с каким аппетитом мужчина ест, девушки получали незамутнённое эстетическое наслаждение.

— Почему невозможно? — хитро спросила Наташа.

Курчавая бородка взметнулась: — Слишком большой объём информации?

— Дело не в размере — возразил неведомо, когда подошедший сзади Антон: — Разум вовсе не жёсткий диск. Это очень сложная структура. Можно сказать: сверхструктура. На самом деле научники слишком приукрасили собственные достижения.

— Правда? — захрустел очередной гриб.

Наташа показала чуточку раздвинутые пальцы: — Самую капельку приукрасили.

— Так можно копировать сознание или нет?!

— Нельзя — ответил Антон, доставая откуда-то из-за спины стул и присаживаясь рядом: — Передайте мне тоже грибочков.

Ласточка выполнила просьбу. — Сознание нельзя записывать. Но можно оставить метку и приказать отслеживать все последующие изменения. Что-то вроде ведения логов, только не спрашивайте, как мозг запоминает все свои изменившиеся связи. Наше дело приказать, его дело — выполнить.

— И потом стираешь все изменения совершённые позже установки метки? — догадалась Ласточка.

— Точно. Получается что-то вроде копии сознания. Хотя на самом деле это никакая не копия.

— Однако польза всё равно огромна — вступилась Наташа — Если кто-то съедет с катушек, можно просто откатить его сознание до последней работоспособной загрузки.

— Аминь — подытожил бородач.

С двух сторон раздавался грибной хруст. Если Антон элегантно, даже с невольным позёрством, клал в рот один грибочек. То бородач прокалывал за один раз несколько и энергично жевал.

Ласточка разглядывала Антона. Костюм без складок. Чисто выбритый подбородок. Аккуратные волосы. Объект исследования не выдержал: — В чём дело?

— Думаю о выкрутасах разума — пояснила Ласточка.

— Обязательно при этом прожигать во мне взглядом дыру?

— При осмотре наглядного пособия легче думается.

— Тогда смотри — разрешил Антон — Если ради науки.

Солнце сверкнуло прямо в глаза. Ласточка вышла из тени многоэтажного дома и солнце метнуло в неё свои тёплые стрелы. Свежий и влажный, после вчерашней грозы, воздух разрезали автомобили. Постепенно утро выходного дня наполнялось людьми. Распахнутые воротники. Волосы на ветру. Ласточка шла в разряженной толпе прохожих, обгоняя одних и пропуская вперёд других. Одетый в спортивный костюм велосипедист проехал мимо, блеснув тёмными очками в пол-лица.

— Алло? — спросила Ласточка, прикладывая к уху зазвонивший телефон.

— Ну, где ты там?

— Скоро буду — успокоила девушка звонившую мать.

— Когда скоро?

— Через пять минут. Уже виден наш подъезд.

Ранним утром выходного день, Ласточка торопилась не на работу, а к родителям. Сегодня, во второй половине, брат уезжает в очередную длительную командировку, и мама спешила собрать семью на прощальный ужин.

Дверь открыл отец. В то время, пока Ласточка обнималась с родителем, её анимус считал из анимуса отца информацию о физическом состоянии тела. Проще говоря, о здоровье. Когда зима ещё царила и сковывала город в крепких, холодных тисках, у отца заболели лёгкие. Он был уже старый, старше мамы. Примчавшаяся, едва узнав о случившемся, Ласточка не приказала отцу выздороветь. В конце концов, она была программистом, а не доктором. Бесполезно и даже немного опасно просто приказать выздороветь столь же не сведущему в медицине человеку, как Олин отец. Выполняет приказы не бог, не какая-то внешняя сила, а лишь разум того, кому приказывают. Выполняет беспрекословно, однако, лишь в меру собственного разумения. Там где следует идти маленькими шажками, не удастся скакнуть гигантским прыжком. В общем, Ласточка не стала привлекать других ангелов, бывших в человеческой жизни врачами. Не стала выпытывать у худого, как вешалка, доктора будет ли хорошо для излечения если у пациента допустим повысится температура убивая вредные микроорганизмы или он станет дышать быстро-быстро, как кролик. Вместо этого Ласточка активизировала, правда в самом минимальном варианте, целительные программы, имеющиеся в стандартном комплекте анимуса. Благо отец уже неизвестно, сколько времени носил в себе внутренний компьютер.

Программы не подкачали. Написанные по типу экспертных систем[13], они успешно диагностировали болезнь и излечили. Проведя в организме множество локальных изменений — тех самых крохотных шажков, ведомых лишь светилам медицинской науки. Более того, избавленный от старческой немощи, отец Ласточки начал активно интересоваться окружающим миром. Он произвёл в квартире косметический ремонт. Починил оставшийся с горячей молодости и лихой зрелости мотоцикл, до сего момента покрывающийся пылью в захламлённом всяческим барахлом гараже. Мотоцикл так удивился резким изменением своей колёсной судьбы, что стал заводиться с первой попытки и довольно лихо бегать по узким улицам Петербурга. Отец даже собирался возобновить утренние пробежки, которые окончательно забросил чуть ли не до рождения Ласточки. Но тут насмерть воспротивилась мать, опасающаяся, что у любимого мужа может не выдержать сердце.