Аллен Стил - Итерации Иерихона Страница 22

Но мое внимание привлекло не это. Замаскированные комнатными деревьями голографические проекторы подвесили в центре зала в шести метрах от пола спутник «Сентинел-1». Из цилиндрического фюзеляжа выходили длинные тонкие солнечные батареи, над сегментами корпуса расположились сферические баки для горючего из золотистого майлара — совсем рядом с жерлом пушки. Изображение было, конечно, уменьшено — настоящий «Сентинел» был размером с футбольное поле, — но эффект все равно был впечатляющим: гигантский пистолет в небе, и помоги Бог тому, кто заглянет в его дуло.

В атриуме тусовалась толпа бизнесменов, они то собирались в кружок поболтать, то задерживались у бара или подхватывали выпивку с подносов робокельнеров, лениво наблюдая на видеостенке обратный отсчет. Разумеется, здесь был буфет, а запах закусок — неодолимый соблазн для человека, не евшего с утра. И потому я извинился перед Джоном и пошел пожевать чего-нибудь за бесплатно.

Проглотив залпом тарелку креветок, тушеных грибов и жареных пирожков, я вновь обрел возможность мыслить как профессиональный журналист. Джона не было видно, и потому я занял свободный угол, пару раз щелкнул голограмму и начал через телескопический видоискатель «Никона» озирать зал, притворяясь, что ловлю кадр. Преимущество газетного фотографа в таких ситуациях в том, что просто сливаешься с мебелью. Никому до тебя нет дела, и никто не смотрит на фотографа, чтобы, не дай Бог, не подумали, что он позирует для снимка.

На первый взгляд ничего достойного внимания. Если вы видели один такой прием, то вы видели и все остальные. Вот только юная леди-фотограф в джинсах и свитере в другом углу зала, так же небрежно одетая, как и я. Она одарила меня недовольным взглядом и растаяла в толпе. Профессиональная зависть — она, наверно, фотограф из «Пост-диспэтч». Интересно, не помогла ли бы она мне с работой в темной комнате…

Ладно, хватит. Хочешь не хочешь, а я все еще женат, пусть даже Марианна выставила меня в чулан. Поехали дальше осматривать атриум.

Сначала я никого знакомых не увидел, но через несколько секунд набрел на Стива Эстеса. Представитель крайне правого крыла в городском совете стоял в центре зала и пакостил вид за компанию с парой еще таких же молодчиков — ну прямо воспитанники одного отряда гитлерюгенда. Этот надутый индюк хвастался, небось, как заставил ВЧР вычистить из парка вчера вечером кодлу подонков.

Эстес открыто готовился к борьбе с Элизабет Буч за пост мэра на выборах в будущем году. Все его публичные заявления после землетрясения намекали на то, что он собирается выступить против «Лиз-либералки» (его терминология) со старой доброй платформой республиканцев «Закон и порядок». Борьба обещала быть легкой: землетрясение и то, что воспоследовало, застало Лиз врасплох, а последние недели она вообще редко выходила из Сити-холла. Ходили слухи, что у нее нервный срыв, или что она пьет, или и то и другое сразу, а ее противники в городском совете, и главный из них — Большой Стив, эти слухи враз обращали в политический капитал. Если она решится на борьбу за свой пост, то ей придется отбиваться от обвинений: тот, кто верит демагогии Эстеса, вполне способен поверить, что Лиз съездила в Нью-Мадрид и там попрыгала, отчего землетрясение и случилось.

Эстес глянул на меня, и его улыбка застыла холодным оскалом. Я не преминул щелкнуть камерой, пока он не отвернулся. Что бы там дальше ни было, а это фото появится в ближайшей же редакционной статье Бейли против Эстеса и его политики жесткой линии. А потом я заметил маленькую группку в другом конце зала.

В отличие от прочих участников приема эти люди вели себя на удивление тихо и держались скованно, несмотря на голубые таблички у них на груди, по которым я опознал сотрудников «Типтри». Мое внимание привлекла их очевидная нервозность: казалось, что они ведут выразительный и тихий разговор, время от времени замолкая и оглядываясь через плечо на проходящих.

Я взял крупным планом одного из них — представительного мужчину между пятьюдесятью и шестьюдесятью, высокого и тощего, как жердь, с подстриженной седеющей вандейковской бородкой и залысинами. Хотя он и стоял ко мне спиной. Было ясно, что остальные двое относятся к нему с почтением. Когда он обернулся еще раз, я его щелкнул, скорее по наитию, чем зачем-нибудь еще.

В следующую секунду он отодвинулся, и я увидел человека, которого он раньше загораживал…

Средних лет негритянка в синем деловом костюме и белой блузке, практически неотличимая от любого другого в этой толпе — но я узнал ее по тронутым сединой волосам и суровому выражению лица.

Вопросов не было. Та самая дама, с которой я встретился в парке накануне.

Держа кнопку управления объективом, я взял ее самым крупным планом, на который была способна камера. Вариооптика «Никона» творила чудеса: я смотрел на женщину с расстояния меньше метра. На ее груди висела табличка:

«ВЕРИЛ ХИНКЛИ, старший научный сотрудник».

И как будто она меня почуяла — когда я щелкнул камерой, глаза женщины обратились в мою сторону. Я опустил камеру и улыбнулся.

Она меня узнала. На лице ее отразилось удивление, и мне показалось, что сейчас она со мной заговорит.

— Леди и джентльмены, прошу минутку внимания. Мы начинаем, — прозвучал из скрытых динамиков в потолке усиленный электроникой голос. На подиуме возле видеостены стоял молодой человек из руководства компании. Гул разговоров затих.

Молодой человек улыбнулся собравшимся:

— Нам сообщили, что шаттл заканчивает предстартовую подготовку и через несколько минут начнет подъем. Но перед этим я хотел бы представить вам человека, у которого есть для вас несколько слов…

Я оглядел зал, но Верил Хинкли исчезла. Отыскивая ее глазами, я увидел только ее мелькнувшую в толпе спину. Она шла к боковому выходу.

— …наш исполнительный директор, Кейл Мак-Лафлин. Мистер Мак-Лафлин?

Публика зааплодировала вслед за оратором, он посторонился, и на подиум вышел исполнительный директор «Типтри корпорейшн» — пожилой джентльмен, тонкий как плеть, с шапкой седых волос и в очках с металлической оправой. Все взгляды устремились на человека, начавшего свою карьеру помощником продавца в заштатном магазине и доползшим до вершин административной власти.

Наверное, хорошо играет в гольф. Только мне он был интересен не более, чем любой другой корпоративный бонза, я их повидал немало. Я снова уменьшил план камеры и хотел навести ее на ту же группу, но два собеседника моей таинственной леди тоже смешались фоном.

— Я буду краток, поскольку мне трудно конкурировать по занимательности с запуском шаттла.