Михаил Савеличев - Черный Ферзь Страница 23

— Так точно, господин крюс кафер, говорилось…

— …кто из среднего офицерского состава присутствовал на этих беседах, а так же свои соображения — кто из высшего офицерского звена мог негласно их провоцировать…

— Простите, господин крюс кафер, но… Что значит — негласно… про-во-ци-ро-вать… Я не совсем понял, господин крюс кафер.

— Это значит — быть замешанным в заговоре против Дансельреха, — отчеканил Ферц, повернувшись к вестовому.

От ужаса у того в глазах, наконец-то, возник проблеск понимания:

— Так точно, господин крюс кафер!

— И теперь полностью от тебя зависит, солдат, — удастся ли пресечь заговор, отрезать ядовитой змее голову и растоптать кованным сапогом ее коварное тело.

Совсем я его запугал, решил Ферц. Как бы он и вправду чего не учудил. Например, решил бы пристрелить меня… Ферц снова отвернулся от вестового и покрепче ухватился за поручни. Нет, такой не решится… Такой по прибытии тут же усядется за вдохновенный донос, потея и портя воздух от усердия. Или побежит к своему куратору, докладывать как господин крюс кафер из соперничающей конторы пытался перевербовать господина вестового, и что господин вестовой для вида согласился, но сам тут же примчался сюда и надеется, что сможет оказаться еще полезней как двойной агент…

— Не вздумай своему слухачу на ушко шептать, солдат, — сурово бросил через плечо господин крюс кафер. — У меня руки длинные. Из-под воды достану и кожу на ремни пущу, понял?

— Так точно, господин крюс кафер, понял!

Катер направился не к носовой рубке, а развернулся и двинулся вдоль флагманского дасбута к корме, где и ошвартовался. Ферц вслед за вестовым поднялся на палубу и спустился в люк.

Жизнь внутри кипела. По отсекам носились сосредоточенные адъютанты в парадной форме и с папками подмышками, суетились вестовые, разыскивая по каютам мирно храпящих господ офицеров, а злобные псы-ординарцы отбивали кулаками их попытки нарушить сон своих командиров.

По такому случаю люки между отсеками оставались распахнутыми, но моряки, озверевшие от пустопорожней, по их мнению, суеты, все равно каждый раз дергали кремальеры, герметизируя отсеки.

Ферц шел за вестовым, пока они не уперлись в один из таких запертых люков. Перед ним переминался адъютант в отутюженной форме, шитой золотом, увешанной чуть ли не до пупка какими-то юбилейными значками. Он колотил кулаком по металлокерамике, бестолково дергал за ручку, вертел головой, выискивая подмогу.

Вестовой кинулся открывать, но Ферц пригвоздил его к месту железной хваткой за плечо.

— Эй… Как тебя… — адъютант изображал потуги памяти, из которой силился извлечь столь незначительное звание Ферца. — Кафер… Да, кафер, немедленно открыть дверь!

Ферц состроил рожу потупее и осмотрелся, вытирая тыльной стороной ладони слюни с подбородка:

— Дверь… э-э-э… кхм… мэ-э-э… да…. где?

Вестовой с открытым ртом наблюдал за невероятным преображением господина крюс кафера в потомственного придурка из утилизационного дока.

— Господин адъюнкт-адъютант, скотина! — прошипел адъютант. — Почему не по уставу обращаешься к вышестоящему по званию, урод?!

Бессмысленная и унизительная борьба с люком требовала излить накопленные запасы раздражения на кого-нибудь побезобиднее. На подвернувшегося кстати кафера, например.

— М-э-э-э… — как можно жалостливее застонал Ферц, изображая неутоленное желание выслужиться перед мундиром в значках. — Разрешите доло… Обра… Разрешите обратиться, господин адюкта… господин камер-юнк… адъюнкт…

— Господин адъюнкт-адъютант, — еще раз повторил мундир. Столь небывалая благосклонность наверняка объяснялась особой гордостью за недавно полученное звание. Сколько унижений пришлось претерпеть, какие хитрые комбинации провернуть, сколько задниц вылизать, причем далеко не всегда чистых, прежде чем заветный приказ не ушел в Адмиралтейство! А каких усилий потребовало сопровождение драгоценной бумажки по запутанным канцелярским лабиринтам, где бесследно исчезали, точно дасбуты в гноище, и более серьезные документы!

— Так точно, господин адью… диктант… — от невероятных потуг кафер бешено заворочал глазами.

— Эй, вестовой!

— Да, господин адъюнкт-адъютант! — отчеканил вытянувшись в струнку вестовой, но пальцы господина крюс кафера сильнее впились в плечо, и вестовой вдруг ослаб, накренился, как лишенная такелажа лодка.

— Вот как надо обращаться к высшему по званию, солдат, — адъютант удовлетворенно перевел пылающий начальственным гневом взор на дуркующего Ферца.

— Я тебе не солдат, крыса штабная! — прорычал в бешенстве Ферц.

— Что… Что… — пролепетал адъютант, ощутив на шее стальную хватку пальцев Ферца. — Да как ты сме… — пискнул мундир.

— Я — моряк! Моряк! Понял, чучело?! — проревел озверевший господин крюс кафер в выцветшее от ужаса лицо адъютанта. — Повтори, урод!

— Мо… мо… мо… — начал икать в такт звона значков мундир.

Ферц вцепился зубами в покрытый бисеринками пота кончик носа адъютант, стиснул челюсти до боли в скулах, рванул со звериным рычанием. Адъютант заверещал смертельно раненым зверьком, отлетел на поёлы. Кровь ручьем текла из откусанного носа. Ферц сплюнул окровавленный кусочек и пинком отправил его к адъютанту:

— Подбери, солдат. Авось пришьют.

Из неприметного закутка стуча когтями и тяжело дыша выбрался копхунд — судя по поблекшим глазам, отсутствию зубов и свисающему из пасти желтому языку — экземпляр весьма древний. Зверь оттолкнул горячим как утюг боком Ферца, пошевелил носом, забитым гноем, подошел к валявшемуся куску адъютантского мяса, лизнул его, задумчиво постоял, полуприкрыв глаза, осторожно подобрал и принялся жевать.

— Пошли, — сказал Ферц вестовому, тычком выводя его из оцепенения.

Люк распахнулся, и в отсек заглянул моряк:

— Кто колотил?

— Вот он, — кивнул Ферц. — Нос люком прищемил, бедолага.

— И что с ним теперь делать? — моряк с сомнением посмотрел на адъютанта, сидящего у рундука, зажимая ладонями рану. Сквозь пальцы толчками выплескивалась кровь, которую слизывал копхунд.

— Хочешь — пристрели, а хочешь — в лазарет, — Ферц перешагнул через каммингс и втащил за собой вестового. — А можно и так оставить — как праздничный обед.

Копхунд, словно услышав, осторожно куснул адъютанта за колено. Адъютант завыл.

— Я его все-таки в лазарет, — решил матрос. — Сдохнет — вонять будет, а этот дурашка только значками подавится.

Каюта 3 «А» оказалась штабом адмиралтейской контрразведки, временно переоборудованным из кают-компании. Часть столов подняли и прикрепили к переборкам, высвобождая место для оборудования по глубокому зондированию и бурению. Металл резаков блистал непривычной чистотой, а резина загубников ошеломляла гладкостью — еще ни один испытуемый не прошел сквозь растопыривший лезвия механизм по штучному и конвейерному производству достоверной информации.