Сергей Герасимов - Сострадание к врагу Страница 23

В тот день он был очень нежным, он был даже внимательнее ко мне, чем раньше. Он смотрел на меня по особенному, выполнял все мои желания, купил какие-то игрушки. Я снова почувствовала, что у меня есть семья. Я попыталась узнать у него, почему он не видел меня эти два года, но он не отвечал. Я видела, как дрожат его губы, когда я напомнила о матери. Тогда я приняла все, как есть, собственно, я согласна была ничего не знать и не понимать, мне достаточно было его любви. Он был со мной целый день. Вечером играла музыка, и мы с ним танцевали на открытой площадке у какого-то кафе. Над нами кружились звезды, тогда еще я не умела ненавидеть звезды так, как сейчас. Он танцевал со мной почти как со взрослой; я видела, что он смотрит на меня и вспоминает маму. А два часа спустя он меня продал.

– Продал?

– После смерти мамы он начал принимать электронную дурь. Его скоро выгнали с работы, но ему нужны были деньги на новые и новые дозы. Он не мог остановиться, ну ты знаешь, так всегда бывает. Поэтому ему было не до меня. Очень долго было не до меня. А потом, когда он залез в долги, ему очень серьезно пригрозили. Ему обязательно нужны были деньги. И ему пришлось продать меня торговцам с планеты Тирр, которые скупали малолетних девочек. Надеюсь, что ему хорошо заплатили. Впрочем, какая разница. Сейчас он все равно мертв. Столько лет прошло. Как мне повезло с вами, ты даже не представляешь. Еще неделю назад у меня не было шансов.

Он попытался ее поцеловать, она не отстранилась, но ее губы остались холодными.

– Наши девушки очень традиционны, – сказала Йец. – Мы не бросаемся на шею мужчинам только оттого, что они сделали нам предложение.

– Так от чего же вы бросаетесь на шею?

– Нас или покупают, или завоевывают в бою.

– Извини, но это дикость.

– Мужчина должен быть способен защитить своих детей. Поэтому он должен быть или богатым или сильным. Но с нами обычно советуются, прежде чем купить или завоевать. Это традиция.

– Купить тебя я никогда не смогу, – признался Денисов. – Нормальных денег у меня никогда не водилось. А в бою… ты думаешь, что будет такая возможность?

– Я думаю, что будет, – сказала Йец, легко прикоснулась губами к его щеке и поднялась, чтобы уходить. – Пока, мой герой. Иди, ложись спать.

– А ты?

– Мне еще нужно проверить своего пациента. Посмотреть, как приживается имплантат.

– Я хотел спросить тебя еще об одном.

– Валяй, – согласилась она.

– Кто такой Бойд? Откуда взялась такая подлая гадина?

– Он не подлая гадина, он воин Аштарры.

– Аштарры?

– Была такая могучая цивилизация древности. Не могу сказать, насколько давно, потому что никто этого по-настоящему не знает. Остались только легенды. Аштарре подчинялась сотня планет, и жители этих планет жили счастливо. Аштарру охраняли воины, которые были бесстрашны и благородны. Воинов было не так уж и много, но они были очень сильны, потому что имели очень большое преимущество.

– Какое?

– Они были бессмертны. И потому непобедимы.

– Бессмертны?

– В те времена это было возможно. Никакой мистики, просто очень высокий уровень технологии позволял создать неизменную и неуничтожимую биологическую ткань. Бессмертие – очень опасный подарок, поэтому вместе с ним воины получали особенную и очень точную мораль, которая запрещала предательство, насилие, корысть и все остальное вроде этого, к чему склонны любые разумные существа. Воина изменяли так, что он становился идеален. Изменяли и тело и мозг. Его доводили до совершенства, как боевую машину. В сущности, эти бессмертные существа становились наполовину машинами, потому что теряли индивидуальность. Они были идеальны и просты, как математическое уравнение.

– И они защищали Аштарру?

– Да. Много веков подряд. Или даже тысяч лет. Пока Аштарра не была уничтожена.

– Кто-то сумел победить идеальных воинов?

– Нет. Сами воины уничтожили Аштарру. Они были созданы так, что находили врагов и уничтожали их. Но мораль воина была слишком строгой, недоступной для нормального живого существа. А мораль жителей Аштарры отличалась свободой. Свободные люди думают, что хотят, и поступают так, как хотят. Они не вписываются в рамки. Но принципы воинов были как раз такой очень жесткой рамкой. И получалось так, что время от времени воины находили врагов Аштарры внутри самой Аштарры. Понятно, что это многим не нравилось. Постепенно отношение к воинам стало меняться. Родственники или друзья убитых воспринимали воинов как врагов. И воины находили их и уничтожали тоже. Шли столетия и жители ста планет все сильнее ненавидели воинов, а воины все чаще находили врагов среди них. Секрет смерти воинов поначалу существовал, но затем был утерян.

Чем больше воины убивали, тем больше возникало новых врагов. Прошли тысячи лет, и все оставшиеся в живых жители планет ненавидели воинов, но не могли ничего с ними сделать. Вскоре воины уничтожили всех до единого. Великая Аштарра превратилась в сто мертвых планет. Там до сих пор никто не живет.

– А воины?

– Они живы. Все живы до сих пор.

– Я не думаю, что твой Бойд отличается высокой моралью, – заметил Денисов. – По-моему, как раз наоборот.

– Да как тебе сказать. Убить это ведь не то же самое, что взорвать гору или высушить озеро. Каждое убийство изменяет тебя самого. В смерти есть что-то мистическое, особая сила, которая выше всех уравнений физики. В природе не было силы, которая могла бы изменить воина Аштарры, но все равно, с каждым убийством воин изменялся. Чуть-чуть, понемногу, на волосок. После тысяч и миллионов убийств воин превращался в чудовище. Смерть страшная штука, и не только для того, кто умирает. Если ты убил, ты уже никогда не будешь самим собой. Это как колодец с черной водой, в которую ты смотришься и не замечаешь, что эта тьма тоже смотрит на тебя и отражается в твоих глазах.

– Странная история, – заметил Денисов.

– Да неужели? На Земле она повторялась тысячи раз. Мало ли ваших правителей уничтожали целые народы ради высоких идей?

Кеша увидел белый огонек в глубине пещеры. Огонек медленно приближался. Наконец он превратился в слабо светящийся шарик величиной с апельсин. Поверхность шарика была покрыта волосками. Волоски шевелились, возможно, чувствуя слабый ночной ветер.

– Иди за мной, – сказал шарик, и Кеша последовал за ним в глубину пещеры.

– Что это?

– Это мы.

– Но это всего лишь кости!

– Мы давно умерли, – согласился шарик. – Сейчас мы спим здесь. Это наши кости.

– А мальчики и девочки спят раздельно? – спросил Кеша. – А взрослые и дети? Вы разговариваете между собой? У вас есть устное народное творчество? Сколько вас?