Алекс Ривендж - Планета отчаянья Страница 23

Это подтолкнуло Хигса к принятию решения.

— А это я на всякий случай оставлю при себе, — произнес он негромко, засунув под одежду запасной магазин и свой любимый крупнокалиберный обрез. Эйпон оглянулся в его сторону, но Хигс быстро показал ему нож и пояснил: — Для близких контактов.

«Ну-ну, — хмыкнул про себя сержант, — обманывайте… Я ничего не вижу и ничего не слышу. Надо будет и себе что-нибудь оставить на всякий случай, но приказ пока есть приказ, и его надо выполнять… Тут уж кто хитрее, тот и выиграл».

— Понятно, — с завистью посмотрел на Хигса Сандро. Он упустил удобный момент и теперь злился на всех за собственную несообразительность. «Все, небось, что-нибудь оставили, кроме меня, дурака…» — подумал он.

— Ну, давайте сюда…

«Арсенал» Эйпона уже с трудом умещался в его руках. Глядя на него, все разом ощутили свою внезапную беззащитность.

— Ну, пошли, — неуверенно произнес Эйпон, сваливая боеприпасы в висевшую на его поясе объемную походную сумку. Приказы — приказами, но нужно идти дальше, и к тому же вести за собой на верную смерть безоружных людей. Он чувствовал себя виноватым, и это мешало командовать в полный голос.

«Но почему я должен стыдиться, — уговаривал себя Эйпон. — Разве я сам не в таком же положении? Огнемет — это так, игрушка… Или я просто боюсь? Во всяком случае, мне еще ни разу не приходилось идти в бой в таких заведомо неравных условиях… И ладно бы там были люди, которым в крайнем случае можно взять и сдаться в плен. Но — чудовища, которые и так во много раз превосходят нас силой? Будь я проклят, если хоть что-то в этом деле понимаю…»

— Вперед, — пробормотал он.

Никто не сдвинулся с места.

Одно дело — погибать для того, чтобы спасти чью-то жизнь или десятки жизней, и другое — когда единственной причиной гибели является нелепая прихоть командира, который не сделал пока ничего, чтобы заслужить их доверие.

Но время шло, никто не двигался с места, и Эйпону надо было что-то делать.

— Хадсон!

— Да! — не своим голосом ответил бедняга.

— Посмотри на индикатор — что-нибудь движется?

Хадсон отрицательно покачал головой. Говорить ему было слишком трудно.

— Хадсон!

— Ничего, — хрипло выдавил он. Табло прыгало у него перед глазами; какие-то пятна на нем все же двигались, и ему понадобилось несколько секунд, прежде чем он понял, что это у него просто рябит в глазах. — Датчики молчат…

Первым с места сдвинулся Хигс. Шагнул — и тут же пожалел об этом: спрятанный обрез обжег его, как украденный. Выходило, что вел безоружных людей в неизвестность именно он.

Первый послушавшийся нелепого приказа всегда словно подписывается под ним.

Глядя на Хигса, двинулась вперед и Вески. «Ничего, вставить магазин — две секунды. Достать и в гнездо…» — на ее лице с крупными чертами на секунду промелькнула злая усмешка.

«Ну, молодец баба! Все трусятся, а ей — хоть бы что! — бесшабашно ухмыльнулся Дрейк. — Что ж, раз так, то и мне стыдно отлынивать… Вперед, моя амазонка!»

«Какая разница? — думала Вера, устремляясь за ними. — Хоть так, хоть этак… все равно конец».

«Почему молчит датчик? — размышлял о своем Эйпон. — Будь я проклят, если сомневаюсь, что там, в нескольких шагах, что-то есть… Этот запах, этот странный ветер… Неужели датчик засекает только людей, а не инопланетян? Хороший подарочек!»

Хадсон, как во, сне сдвинулся с места. Его взгляд застыл на табло датчика, но замеченное боковым зрением общее движение увлекло его за собой.

Страшно идти вперед, но оставаться здесь одному и без оружия было намного страшнее.

Вдруг по нервам ударил короткий звук, похожий на испуганный вздох при сильном потрясении.

Вздохнула Вески, увидев… впрочем, открывшееся им зрелище заслуживало особого описания.

Проход вывел их в зал — достаточно большой, чтобы вместить в себя как всех прежних обитателей колонии, так и пару сотен яиц метровой высоты, и оставить при этом достаточно места для небольшого отряда десантников.

Да, все колонисты были здесь, и при виде их самый мужественный человек мог потерять самообладание.

С первого взгляда тяжело было сказать, живы они или мертвы: для людей, находящихся в таком положении, критерии жизни и смерти не были разработаны.

Со всех сторон потеками и космами свешивалась серая застывшая слизь, уродливой паутиной оплетая тела и склеивая их в общую массу, спрессованную и сформированную в виде уродливых неровных колонн, ведущих к потолку. Большинство людей все же сохраняли вертикальное положение. Некоторые из них были видны из клейкой массы почти целиком, у других наружу могла торчать кисть руки или носок ботинка. Лица одних казались лицами спящих или, бесконечно уставших, но лишь на минуту закрывших глаза людей. Другие застыли в гримасах, полных страдания и отчаянья.

И те и другие лица от покрывающей их слизи казались серо-зелеными.

В некоторых местах слизь высохла и осыпалась трухой, отдаленно напоминающей сигаретный пепел.

В других она еще блестела и казалась вязкой, способной приклеить к чудовищным колоннам новые жертвы.

«Да, сказал же я — кушать подано, — ошалело пошутил Хигс про себя. — Это настоящий пудинг из свежей человечины… Конечно, оружие в этом блюде окажется излишней приправой…»

— О Боже, что это? — прошептал от ужаса Хадсон.

От чудовищных кожистых яиц тянуло сладковатой гнильцой.

Слизь, опутавшая мертвых колонистов, пахла сыростью.

Но все ли люди были мертвы?

Ответить на это было сложно.

Склизкая масса дышала. Запах исходил от нее не ровным облачком, а накатывался периодическими волнами.

От фонариков десантников слизь мерцала. И казалось, что она шевелится, высвобождая невидимые щупальца, готовые в любой момент метнуться навстречу почти безоружным людям.

От этого страшного зрелища трудно было оторваться. Оно подавляло своим уродством и завораживало своей грандиозностью.

В своем роде это была поэма смерти, ее квинтэссенция, вытащившая наружу и выставившая напоказ все уродство человеческого перехода на тот свет.

Нет, в колоннах были слеплены все же мертвецы: при более детальном рассмотрении оказалось, что у некоторых висели выпущенные кишки, вытянутые и смешавшиеся с потеками слизи, подкрашенной застывшей кровью. Словно через стекло, глядели из ее толщи перекошенные лица вытаращенными помутневшими глазами — похоже, люди, утопленные в слизь поглубже, просто задохнулись.

Женщины, мужчины, подростки, дети — все слились в одно, как автомобили в «Длительной стоянке» Армана. Их стоянка была не просто длительной. Вечной.

Горман наклонился вперед, к ближайшему монитору.