Михаил Белов - Улыбка Мицара Страница 23

Но и они оставались загадкой.

В начале третьего месяца путешествия Тарханову и Итону, кажется, улыбнулось счастье. В южном полушарии среди безбрежных водных пространств они увидели остров, застроенный причудливыми зданиями. Ученые три раза пытались проникнуть на остров, но этого сделать не удалось — слишком велика была радиация: две тысячи рентген. Они пытались пробираться к острову с севера и юга, с запада и востока — радиация была всюду.

Связь со звездолетом была регулярная. Иван Васильевич два раза в день докладывал о жизни на базе. В первые дни он делал это охотно. Потом, очевидно, это наскучило ему. Как-то он ограничился кратким сообщением:

«У нас все в порядке, происшествий нет» и после этого два дня не выходил на связь. Тарханов и Итон терялись в догадках: что могло случиться? Они связались с Кузьмой Петровичем, но тот тоже ничего не мог сказать, только сообщил, что вчера он разговаривал с базой.

Уже по пути домой Иван Васильевич появился в эфире в неурочное время и сказал всего два слова: «Немедленно возвращайтесь». Пока летели, изрядно переволновались. Строили разные догадки.

Встретил их кибернетик. Он был в превосходном настроении. Что-то насвистывал. Помог поставить планетолет на место.

— А где же Иван Васильевич? — спросил Тарханов, когда они через час собрались за обеденным столом.

— Он арестован, — отчеканил кибернетик.

Тарханова поразило слово «арестован». Он не сразу понял его значение, поскольку на Земле оно давно вышло из лексикона.

— Что значит арестован? Насколько я понимаю, вы насильственно лишили астроботаника свободы?

— Именно насильственно. Я понял, что подчинить человека своей воле — один из способов проявления радости жизни.

Голос кибернетика звучал торжественно. Темно-синие глаза искрились.

— Звездолетчик, встань! — Голос Тарханова был резок и повелителен.

Лицо кибернетика перекосилось, он обхватил голову руками, плечи его вздрагивали; крупные капли пота блестели на лбу у корней волос. Казалось, какая-то невыносимая боль терзает его. Наконец он поднялся с места. Тарханов упорно смотрел на него. У кибернетика был отсутствующий взгляд. Он ничего не видел.

— Голова болит, — с трудом промолвил он, впадая в беспамятство.

— Найдите Ивана Васильевича, — распорядился Тарханов.

Антони Итон вышел. Кибернетик в кресле не шелохнулся. Голова его свесилась на грудь. Он весь как-то обмяк, могучие плечи ссутулились. В старинном фантастическом романе Тарханов читал о живом Океане, который материализовал память человека. Здесь было нечто похожее. Может быть, бледно-зеленый дворец, облучая какие-то участки мозга, воздействовал на психику человека и менял ее в нужном ему направлении? Но для чего?

Иван Васильевич, который больше суток просидел запертым у себя в каюте, с некоторым любопытством рассматривал кибернетика.

— Рассказывайте, — предложил Тарханов.

— Сначала займусь им. — Иван Васильевич взял кибернетика за руку, — Встань.

Тот сразу же вскочил.

— Иди за мной.

Кибернетик раздраженно сбросил руку Ивана Васильевича.

— Командор, мне надо добраться до каюты. Дай мне руку. Скоро все, пройдет. У меня было предчувствие… Да кет, вздор. Я сам не анаю, что говорю. Командор, помоги мне добраться до каюты.

— Пойдем, — сказал Иван Васильевич.

Когда за ним закрылась дверь, Тарханов обратился к астрофизику:

— Что вы думаете обо всем этом, Антони?

— Я должен подвергнуть себя облучению.

— Зачем?

— Чтобы ответить на ваш вопрос!

— Не разрешаю.

— Значит, я не могу ответить на ваш вопрос.

Иван Васильевич вернулся через полчаса.

— Антони Итон хочет подвергнуться облучению. Как вы это находите, Иван Васильевич?

Астроботаник как-то странно посмотрел на Тарханова и тихо сказал:

— Может быть, он прав. Я, например, подвергал себя облучению.

Тарханов почувствовал, как все его тело наливается яростью и гневом. Но, собрав всю силу воли, он заставил себя улыбнуться:

— Хороший пример для подчиненного. Вы же оставались за командора, Иван Васильевич.

— Я нарушил инструкцию, но не мог поступить иначе. — Голос у астроботаника был спокоен. — Все началось через три недели после вашего отъезда. Инженер, кажется, выправился, много работал, вечерами засиживался у экрана. Жили мы мирно и даже подружились. Нашли общее…

Тарханов невольно улыбнулся. Кибернетик и астроботаник во всем были противоположны друг другу. Один жил Большим Космосом, другой — Землей. Временами Тарханову даже казалось, что они представители разных цивилизаций.

— Но потом, — продолжал Иван Васильевич, — произошла одна дикая сцена… Антони, включите видеозаписи…

Астрофизик щелкнул тумблером механизма. Засветился экран. Тарханов увидел Юханена и Ивана Васильевича.

— Я научу тебя жить, — почти зло бубнил кибернетик. — Научу наслаждаться. Для этого надо иметь власть. Много власти. Ради этого я готов перевернуть Вселенную.

Тарханову стоило больших усилий, чтобы сидеть и слушать эту дребедень. Как могло случиться, что человек, увлеченный космосом и волшебством машин, человек, не раз смотревший смерти в глаза, вдруг несет эту чепуху? Результат облучения? Может быть. Облучение, пробуждающее и усиливающее те черты характера, которые дремлют в человеке со дня рождения. Какой примитив! До сих пор Тарханов был более высокого мнения о разумных существах, населявших Лорию. Но почему же инженер так легко клюнул на эту приманку?

В свое время, когда земляне получили почти неограниченную власть над природой, ученые заволновались — подготовлен ли человек к этому эмоционально, нравственно, философски, и не перекосится ли его мышление, его психология в сторону чисто рассудочного понимания жизни? Нет, он остался человеком умным, талантливым, дерзновенным, а власть над природой воспринял как должное и необходимое для дальнейшего ее совершенствования. Отклонения от нормы? Да, были. Но они были во все времена существования человечества и, очевидно, всегда будут.

На экране кибернетик оборвал свою речь, раскурил потухшую сигарету и огляделся вокруг. Взор его упал на Ивана Васильевича.

— Дорогой Иван Васильевич, — начал он ласково, но в голосе его чувствовались холод и твердость стали. — Почему ты молчишь? Расскажи что-нибудь.

Иван Васильевич поставил фужер на стол, откинулся на спинку кресла и тихо сказал:

— Мне трудно с вами говорить. Вы несете чудовищные нелепости.

С глухим возгласом, похожим на рев, инженер прыгнул к астроботанику и схватил его за руку. Иван Васильевич глядел ему прямо в глаза. Кибернетик держал его за руку выше локтя и, очевидно, сжал пальцы так, что Иван Васильевич вскрикнул от боли, повалился на бок. Инженер сел на свое место, закурил, сигарету и стал наблюдать. В глазах любопытство, удивление и вопрос: к чему все это? Потом поднялся и покинул салон.