Клиффорд Саймак - Мир красного солнца Страница 23

Эта сабля принадлежала Бену Джейкобсу — фамильная реликвия, из сентиментальности передаваемая от отца к сыну на протяжении многих поколений. Без сомнения, она стоила целого состояния, поскольку в земных музеях подобное оружие было представлено всего несколькими экземплярами. Но теперь Бен Джейкобс лежал навзничь на полу станции, сраженный дюжим селенитом.

Для Джейкобса эта сабля была символом. Он привез ее с Земли на эту богом забытую планету, где единственным признаком жизни был десяток громадных кварцевых куполов, установленных над десятком же рудников, которые целиком и полностью принадлежали Вселенской Горнодобывающей компании и ею же управлялись.

Всего лишь двадцать четыре часа назад он рассказал Тому историю этой сабли. Теперь Джейкобс лежал без движения на полу, а благородную сталь обагрила кровь поверженных врагов.

Том осторожно опустил острие клинка на пол и обвел взглядом неподвижно лежавшие тела. Их было три. Одно принадлежало марсианину — желтокожему уроду, с восемью конечностями и безобразными бородавками, усеивавшими кожу. На безволосой голове, почти отсеченной от туловища, красовались три глаза: два там, где их полагалось иметь всем землянам, а третий на макушке. Его нос и сведенный предсмертным оскалом рог казались очень крупными, а уши так и вовсе были почти вдвое больше, чем у людей.

Оставшиеся два тела принадлежали селенитам, обитателям Луны. Они были гигантского роста, но при этом обладали маленькими головками, непропорционально развитыми торсами, длинными мощными руками и короткими, но необычайно сильными ногами, имеющими то же строение, что и задние лапы кенгуру.

Том снова поднял клинок и провел пальцами вдоль лезвия, они тут же стали красными и липкими.

Он угрюмо рассмеялся. Сабля, это древнее оружие, добавила еще одну строку к длинному списку, которому, как гласили легенды, было положено начало в тысяча восемьсот пятнадцатом году, в самом конце Наполеоновских войн. Столетие за столетием этот клинок считался фамильной ценностью, памятным сувениром. Однако сегодня он вновь заявил о себе. Он ожил и вспыхнул, глубоко впился в плоть и кости, покрыл себя кровью.

Перешагнув через труп одного из селенитов, Том подошел к распростертому телу Бена Джейкобса. Он собственными глазами видел, как могучий кулак одного из теперь уже бездыханных лунян свалил Джейкобса с ног, словно быка, но все же оставалась надежда, что человек еще жив.

Опустившись на колени, он приложил ухо к груди поверженного владельца древнего оружия. И не уловил ни единого, даже самого слабого, звука. Том взглянул на голову Джейкобса, и то, что он увидел, бесспорно свидетельствовало об одном: блестящий молодой ученый, отвечавший за работу атмосферной станции, мертв.

Том поднялся и обвел взглядом зал, в котором поселилась смерть. Огромное помещение со множеством шкал, трубок, проводов, регулирующих клапанов, движущихся поршней и громадной приборной панелью по центру являло собой упорядоченную путаницу. Тишина, которую мерный гул оборудования лишь подчеркивал, навалилась на него со всех сторон, и он внезапно понял, что остался единственным живым землянином на Шахте Номер Девять.

Снаружи, возможно, еще рыскали селениты и не исключено, что и марсиане, но их едва ли осталось так уж много. Единственный станционный пулемет, в минуту изрыгавший более ста пятидесяти атомных пуль, успел заметно проредить толпу мятежников, прежде чем камень, запущенный одним из селенитов, свалил с ног Макгрегора, их радиста. Последний, которого бунт застал врасплох, не сумел добраться до своей кабинки, чтобы передать сигнал бедствия, и философски, как истинный шотландец, сделал то, что мог: вытащил пулемет и принялся косить толпу вопящих рудокопов, которые крушили радиостанцию.

Если бы Макгрегор находился на своем посту, где ему и надлежало пребывать в то время, когда он перебрасывался в картишки со старым Энди Шварцем, главным инженером, сообщение о восстании и просьба о помощи были бы отправлены без промедления. С этим он не справился, но зато спас шахту и дорогостоящую аппаратуру от разгрома, просто-напросто сократив количество рук, готовых громить.

Восстание стало для всех полной неожиданностью и разразилось в тот момент, когда вторая смена выходила из шахты, а третья готовилась к спуску. И едва только началось нападение, рудокопы, приписанные к первой смене, очевидно, по условному сигналу, вырвались из своих бараков и присоединились к мятежникам.

От бригадиров-землян, по всей видимости, аккуратно избавились, потому что наверх не поступало никаких предупреждений о том, что в шахте что-то не так. Неладное заподозрили лишь после того, как рудокопы поднялись наверх без бригадиров. Удар был нанесен, прежде чем они успели задать вопрос о судьбе отсутствующих землян.

— Это все проклятые марсиане! — прокричал Хэл Итон, молоденький табельщик, всего шесть недель как прилетевший с Земли, и рухнул, сраженный мощным ударом кирки огромного селенита.

Том, выхватывая атомный пистолет из кобуры, уже знал, что Итон не ошибся. Марсиане были известными на всю Солнечную систему смутьянами и предателями. Когда-то вольный, но спесивый народ, считавший свою культуру и науку самыми прогрессивными во всей Вселенной, они до сих пор, сотни лет спустя, возмущались подневольным положением, в которое попали, — иначе людям было никак не обуздать их дьявольскую хитрость и непомерное самомнение. Они вечно сколачивали тайные общества, постоянно затевали локальные революции. Все знали: если где-то началась какая-то смута, дело вряд ли обошлось без марсианина.

Том навел пистолет на толпу мчащихся к нему селенитов и нажал на спусковой крючок. Раздался резкий зловещий хлопок. Возглавлявший шайку лунянин исчез, оставив после себя облачко белой пыли, а его занесенная лопата с лязгом упала на землю.

Автоматический пистолет начал выплевывать заряд за зарядом. Даже тупоголовые селениты, которым было неведомо чувство страха, не могли устоять под дулом пистолета, обращавшего всякий раз, когда раздавался его голос, одного из их собратьев в горстку пыли.

Во всех концах огромного купола слышался шум стрельбы и топот множества ног по утрамбованной земле. Но больше не раздавалось никаких звуков. Было что-то жуткое в том, как эти с трудом соображающие, похожие на быков селениты шли в атаку: безмолвные, неповоротливые, вооруженные лишь своими кирками или даже без них, просто с голыми руками.

Где-то неподалеку от атмосферной станции послышалась частая дробь, чем-то похожая на стук капель по жестяной крыше. Кто-то вытащил пулемет. Удачная мысль! Приняв внешнюю видимость порядка на станции за чистую монету и уверовав в повсеместную безопасность, бывший управляющий, мягкотелый болван, которому было совершенно нечего делать на такой должности, распорядился за ненадобностью убрать пулемет подальше. Он продержался всего шесть месяцев и был по собственной просьбе переведен обратно на Землю. Очень жаль, что ему не довелось пожать плоды своего бестолкового управления.