Александр Абрамов - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 12 Страница 23

— Сюда приезжают те, кто нуждается в чуде. Здешнюю клинику так и называют — чудеса… — Она запнулась.

— Чудеса Оры Дерви, — закончил Ленц.

— Так что же вас привело сюда? — спросила Ора Дерви, делая ударение на слове «вас». — Неужели только…

— Только одно: желание, чтобы вы отказались от чудес, — медленно произнес Гуго Ленц.

— Невозможно, — покачала головой Ора. — Я уже объяснила вам.

— Вы начальник Медцентра.

— Дело не в этом. Киборгизация — знамение нашего времени.

— Слова, — махнул рукой Ленц.

— Остановить колесо прогресса никто не в состоянии.

— Но можно попытаться, — упрямо произнес Ленц.

Здесь у Оры мелькнула мысль, что знаменитый физик немного не в себе. Быть может, анонимка с угрозой, о которой все говорят, вывела его из равновесия?

— Хорошо, я подумаю над вашими словами, доктор Ленц, — сказала Ора Дерви. — Но у меня есть к вам встречное предложение: останьтесь у нас, познакомьтесь поближе с теми чудесами, которые вы отметаете с порога. Говорят, даже воздух у нас в горах целебен.

— Понимаю вас, Ора Дерви, — улыбнулся Ленц. — Мое необычное предложение навело вас на мысль, что я не в себе. Уверяю вас, я психически здоров.

— Видите ли, доктор Ленц, — начала Ора Дерви.

— Разрешите считать наш спор неоконченным, — перебил Ленц. — Я надеюсь еще вернуться к нему и переубедить вас.

Тщательно выбрившись, Артур Барк долго и придирчиво выбирал галстук. Представьте себе, сегодня он пригласил Шеллу пойти с ним в театр, и она согласилась.

Влечение сердца или служебная обязанность? Артур усмехнулся, задав такой вопрос своему отражению в зеркале.

Верно, Шелла ему нравилась. Но не менее важно было разобраться в обстановке, которая сложилась в Ядерном центре. Мог ли кто-либо из сотрудников написать письмо Гуго Ленцу? И если мог, то кто?

Артур Барк до сих пор не имел никаких не то что оснований, а даже намеков на ответ, и это начинало не на шутку беспокоить его. Он понимал, что дальнейшая затяжка с расследованием может для него плохо кончиться. Ему ничего не оставалось, как упрямо подозревать в авторе письма Иманта Ардониса, первого помощника Ленца.

Барк несколько раз пытался ставить Ардонису хитроумные ловушки, но невозмутимый Имант без труда избегал их.

«Скользкий тип», — подумал Артур об Ардонисе, завязывая галстук, и тут же одернул себя: объективность прежде всего!

Но антипатия — антипатией, нужны факты. «Агент не имеет права строить версию на песке, хотя бы и на песке интуиции», — вспомнил он одно из любимых изречений Арно Кампа.

Кстати, шеф в последнее время ведет себя странно. Прежде всего, удвоил в Управлении охранные наряды. Далее, хотя и не отказался от своих демократических замашек — пользоваться общественным транспортом, чтобы узнавать «из первых рук», чем «дышит» народ, — теперь уже не ездил а одиночку. Жюль рассказывал, что старина Камп распорядился, чтобы его повсюду — на улице, в подземке — сопровождали переодетые агенты.

Жюль уверял, что и шеф получил пресловутую фиалку.

А что? Вполне возможно. В конце концов полиция не хуже других, а любят ее немного меньше.

Артур предполагал, что в неслужебной обстановке Шелла станет разговорчивей.

Общаясь со всеми сотрудниками как секретарь Гуго Ленца, Шелла, конечно, должна была знать многое. Она, возможно, слышала обрывки разговоров, которые могли бы дать Артуру Барку путеводную нить или хотя бы какую-то зацепку для расследования.

Молодые люди встретились, как было условлено, у входа в театр.

До начала спектакля осталось немного времени. Артур усадил Шеллу на пуф в укромном уголке фойе.

Шелла против обыкновения без умолку болтала. Артур осторожно старался направить поток ее красноречия в нужную сторону, в русло Ядерного центра. Однако его усилия привели только к тому, что Шелла вдруг начала с увлечением расписывать дона Базилио: какой это умный, воспитанный, потешный кот, как он обожает доктора Ленца, ест только из его рук и свысока относится к остальным сотрудникам.

— А что если дон Базилио не кот, а кибернетическое устройство? — неожиданно для себя выпалил Артур. — Знаете, запрограммировать простейшие рефлексы совсем не трудно.

— Вы занимались биокибернетикой?

— Мм… немного, — сказал Артур. — Представьте себе, что кибернетики слепили устройство, которое умеет мяукать, лакать молоко и отличать своим вниманием одного определенного человека. Затем устройству придали нужную кошачью форму, расцветку — и, наконец, пожалуйста: Шелла этого кота обожает не меньше, чем он доктора Ленца.

— Вот и видно, что вы у нас работаете без году неделю, — сказала Шелла. — Неужели вы думаете, что охрана Ядерного на предусмотрела такой возможности? На территорию центра не проникнет ни один робот. Вы же видели, какие там фильтры…

Фойе постепенно заполнялось. Публика прохаживалась а ожидании начала спектакля.

— По-моему, Имант Ардонис знает свое дело, — сказал Артур после паузы.

— Свое — не знаю, но чужое — это точно, — откликнулась Шелла и поправила сумочку на коленях.

— Чужое? — безразличным тоном поинтересовался Артур.

— Ардонис вечно лезет не в свое дело, — пояснила Шелла. — В любой эксперимент сует нос, не считаясь даже с тем, кто руководит опытом.

— Но если опыт проводит доктор Ленц, я думаю, Ардонис вряд ли себе позволит…

— Позволит! — перебила Шелла. — Вы не знаете Ардониса. Для него нет авторитетов, нет ничего святого. Он признает только физику и ничего, кроме физики. А ведет себя так, словно знает больше самого доктора Ленца.

— А может, оно так и есть? — бросил Артур.

Шелла посмотрела на Артура как на человека, сказавшего явную нелепицу.

— Имант Ардонис — фанатик науки, верно, — сказала она в раздумье. — Он может по три дня не выходить из лаборатории, не спать, питаться одним только кофе, — если ставится важный опыт. Я слышала, он мечтает совершить переворот в физике, первым расщепив кварки. А почему, собственно, вас интересует Имант Ардонис?

— Ардонис мне ни к чему, — пожал плечами Артур. — Если уж на то пошло, я хотел бы побольше узнать о Гуго Ленце.

— Лучше доктора Ленца никого нет! — убежденно произнесла Шелла. Поработаете у нас еще немного — сами убедитесь.

Протяжно прозвучал аккорд, и переливающийся занавес — переплетение световых лучей — исчез мгновенно, словно испарившись.

На сцене возник замок на берегу моря. Тяжелые волны били в скалистый берег так правдиво, что Шелла поежилась, будто на нее впрямь дохнуло свежим ветром, пахнущим солью и йодом.