Автор Неизвестен - Без названия Страница 23

— Что же, Саша, — вы убедили меня, — согласился я.

Снова наступила пауза. Корщиков наклонился и поднял с пола валявшиеся там очки. Он стал протирать их салфеткой. Я увидел, что одно стекло у этих очков продолжало оставаться треснутым. «Может, тот безбилетный тип из автобуса по описанию Вики, — это все-таки он, Саша?» — подумалось мне. И я решился:

— «Возрожден ли мистицизм?», у вас есть эта книга? — спросил осторожно я.

— Была, — тут же ответил Корщиков, продолжая усердно протирать очки.

— А куда она делась? — поинтересовался я, испытывая некоторую неловкость за учиненный допрос.

— Я продал ее, — спокойно ответил Саша, жарко подышав на линзы, и они запотели.

— В автобусе? — уточнил я.

— Да… — ответил он.

— А знаете, ваша книга у меня! — сказал я и принялся ожидать реакции Корщикова.

Он продолжал протирать очки, шли секунды.

— Вы ее прочли? — спросил Корщиков как ни в чем не бывало.

— Да, — робко ответил я…

И тут в нашу комнату кто-то постучал.

— Извините, я пойду открою, — сказал Саша.

Хлопнула дверь. Из-за разноцветной шторы в комнату вошла молоденькая девушка. Она подмигнула малышу на диване, и тот улыбнулся. Девушка в сопровождении Корщикова подошла ко мне.

— Это Сережа, — сказал Корщиков ей.

Я встал с кресла. Девушка протянула мне руку:

— Оля, — сказала она.

— Моя жена, — добавил Саша.

ЗЕК

От Корщикова я возвращался очень поздно. Уже было далеко за одиннадцать, когда я сел в троллейбус. В салоне находилось десятка полтора человек. Все сидели. Я закомпостировал талон и уселся к окну напротив средней двери. Колеса, как резиновые мячи, жестко пружинили на многочисленных выдолбинах когда-то заасфальтированного узенького переулка. Троллейбус раскачивался на ходу и гремел всем своим железным телом. Вдруг мой взгляд обнаружил знакомое для меня лицо сидящего впереди пассажира. Я его сразу же узнал. Правда, узнал чисто визуально, имя не помнил. Это был парень лет тридцати, коротко подстриженный и, по-моему, слегка навеселе. Он сидел полубоком.

Настроение у меня было великолепное. Я ощущал его всем телом. Я не мог удержаться, и мое лицо осветилось улыбкой. И дернуло же меня!

— Что ты улыбаешься? — обратился он ко мне и полностью развернулся через плечо в мою сторону лицом так, что чирканул своим носом меня по щеке.

Я не придал этому значения, немного подался назад, пристально рассматривая парня.

— Привет, — сказал я совершенно беззаботно.

— Напомни, откуда я тебя знаю? — спросил парень голосом, ничего хорошего не обещающим. — Мне твоя физиономия знакома!

И тут меня осенило, но и настроение упало:

— Мы с тобой в молодости были знакомы по Тарасу. Я друг Тараса, — и я осекся, сказав это.

— Друг? — как-то пренебрежительно передразнил парень меня.

— Да, когда-то мы дружили, — неохотно проговорил я.

— Друг, — прошипел парень, — а ты знаешь, где сейчас Тарас? — Парень словно требовал от меня этого знания. Слов ему показалось мало, и он всем телом навалился на железный поручень кресла, перевесился через него ко мне и уперся своим лбом в мой лоб.

— Да, он сидит, — постарался ответить я как можно спокойнее, — сядь, пожалуйста, на свое место, — попросил я, — на нас люди смотрят…

Парень неохотно сел на место, но ненависть шевелила его черные зрачки, и он казался почти безумным. «Нет, он не пьян, он обкурен», подумал я, и у меня все содрогнулось внутри. Скотский страх выпарил из меня всю радость без остатка.

— А ты почему не сидишь?! — заорал парень.

— Собственно говоря, почему я должен сидеть? — словно оправдывался я. — Плохого я ничего не делал…

— Но ты же друг!! — опять заорал парень.

Я видел, как некоторые пассажиры искоса поглядывали на нас, другие отводили свои взгляды, словно ничего не замечали и не слышали. Страх одиночества и беспомощности овладел мною. Лет пять назад я стоял на загородной станции электрички и вот также отводил свои глаза, на платформе было человек четыреста, не меньше, и никто, в том числе и я, не помешали избивать цепями группе пьяных оглаедов из местной деревушки одного не понравившегося им подростка.

Одиночество, одиночество! Мы стремимся к нему и от него погибаем часто…

— Но ты же друг?! — напомнил о себе парень. Он, видимо, уже почувствовал, что я боюсь, и теперь, успокоившись, продолжал издеваться.

— Да, я был его другом, но это было лет пятнадцать назад, взволнованно заявил я.

— Я тебя научу ценить друзей, — говорил и скалился парень, — Тарас там сидит, а ты здесь, на воле — сука!

— Ну, ладно, я сейчас выхожу, — как бы извинился я.

— Я тоже выйду с тобой, — предупредил он.

— Зачем? — спросил я.

— А мы сейчас выйдем и подеремся!

— Не пойму, за что драться? — недоумевал я.

— А я тебе морду набью! — настаивал парень.

— За что? — поразился я, и страх все больше овладевал мною. Парень был на голову выше меня, мускулист, и потом это безумие в глазах! Мало ли что у него на уме!

— Я тебя узнал, — ехидно усмехнулся он. — Ты — Китаец!

— Я никогда не был Китайцем, — возразил негромко я.

Но мне стало еще больше не по себе. В юности эти наркоманы действительно называли меня Китайцем.

— Нет, ты — Китаец! — сказал он. — Я вспомнил!.. Я тебя по молодости бил!

— Я никогда не был Китайцем, — безнадежно проговорил я. Но мне действительно вспомнился случай: этот парень как-то отнял у меня книгу «Смерть героя» Ричарда Олдингтона. Ее я переплетал сам. Корешок был очень крепкий от обилия окаменевшего клея. Я тут же настойчиво потребовал свою книгу обратно, парень, неожиданно для меня, со всего размаха ударил меня корешком книги в лицо! Окровавленный, я убежал тогда… Может поэтому и сейчас у меня мелькнула мысль убежать, выскочить в темноту переулков! Но тогда я был безусым юношей и мне это было простительно!.. А сейчас… Да, но и получать побои, будучи вполне солидным человеком, директором кинотеатра! Представляю, как это будет выглядеть! Мне стало жутковато… «Лучше поеду еще пару остановок на троллейбусе. На конечной остановке много фонарного света, и, наверняка, еще немало людей. Может, все-таки, он отстанет от меня там? Навру ему, что еду куда-нибудь далеко! Береженого Бог бережет!» — подумал я про себя.

Троллейбус остановился на моей остановке, но я не сдвинулся с места. Двери со скрежетом захлопнулись, и троллейбус как-то зловеще помчался дальше…

— Ты почему не вышел? — торжествовал, чуя мой страх, парень.