В. Бирюк - Рацухизация Страница 23

А так-то — они сами ходят. Вышли, видать, на постоялый двор, а там — пришлые. И — «их всех там убили!».

Вот не верю я! Чтобы боевого волхва с выученным выводком упокоить… В лесу их и Змей Горыныч не достанет. Но на берегу, на постоялом дворе…

Как же это всё… Факеншит уелбантуренный! Вот живёшь себе, живёшь, мельничку прогрессируешь, с бабами разбираешься… А тут — бздынь — «вторая смена» — авантюризм с бандитизмом…

– Сигнальщик, бегом наверх! Сигналь в Рябиновку и на заимку. Бойцам — общий сбор. Сухан! Сброю вздеть. Артёмий, прибежал уже? Как ноги? Собирай молодняк, кто для боя уже созрел. Какого боя? А хрен его знает! Ничего неизвестно: ни — сколько, ни — кто, ни — какое оружие… Только — где. Поэтому слушай команду — собрать людей, вывести к верхнему постоялому двору. Я бегу вперёд, попробую понять — что за напасть река принесла. В бой без меня не лезть — в лесу затаитесь. Стрелков возьми: если злыдни попробуют рекой уйти — бей без расспросов. Ночью на реке нормальных прохожих нет. Всё, побежал я.

Бегу я по ночному лесу, просыпаюсь окончательно и начинаю задумываться. А не дурак ли я? Похоже — остолоп берёзовый, неструганый. Чем дальше бегу — тем яснее мне становится эта горькая истина.

«Экспертов по сложным системам» в этом мире — я. Один-единственный. А разных «фангов» в русском лесу — толпами. Так чего ж я в драку лезу?!

«Правильный» эксперт залез бы на высокую ёлку, велел бы подать туда ему меморандумов с донесениями да кофе с булочкой. И сидел бы, анализировал. Сверху-то анализы… далеко летят.

«Правильный» боярич кликнул бы дружину верную, вздел бы брони золочёные, залез бы на коня доброго, взял бы в рученьку белую — меч вострый… А людишки бы всякие — подручные, стремянные — уже сбегали бы, всё бы высмотрели. Да, поди, и ворогов лютых, татей-разбойников — уже побили бы, повязали бы, на колени бы поставили. И тут выезжаю я, весь из себя такой… «в белом» — суды судить да казни казнить…

Вот так надо! А не лезть брюхом голым на железо вострое…

Насчёт «голого брюха» — не фигура речи, а собственная глупость. Даже рубаху надеть не удосужился! Портупею с мечиками накинул, да безрукавочку с ножиками. Причём — наизнанку. Потому как ежели пояс портупеи поверх безрукавки застегнуть, то к моим метательным штычкам во внутренних карманах — не добраться. Вот и вся моя сбруя.

А, ещё: косыночка типа «плат Богородицы», крестик «противозачаточный» и костяной палец с Сухановой душой. Короче — во всеоружии. Ни кольчуги, ни шлема, ни щита… Дурень деревенский на резню поспешает.

«На бой кровавый,Левый и правыйМарш-марш вперёдБестолковый народ».

Тут Курт, который впереди бежал, остановился и зарычал. А Сухан, который за мной следом топал, вперёд вышел.

Вот! Вот с кого надо кое-каким «плешивым экспертам» — пример брать! С «живого мертвеца». Был бы я такой умный как мёртвый… Под шапкой — мисюрка, под кафтаном — кольчуга, сзади за поясом — два топора, на левом плече — пук сулиц увязан, в правой руке — рогатина… Даже сапоги боевые, с железными вставками, успел надеть. А я тут, блин, как… балерун на па-де-де. Только и радости, что в штанах.

– Это мы. Свои.

Оп-па… В ночном лесу… Имею право с гордостью уточнить: «… радости в сухих штанах».

– Свои в такую погоду дома сидят!

Что-то из меня опять цитаты из Матроскина выскакивают. Это я так нервничаю.

– Это я, а…. Авундий.

Точно — свой. Один из Фанговой команды.

Мы всех голядей окрестили. Сам за крещение платил — всех помню. Вот и досталось ему нормальное русское человеческое имя. Мы ж их прямо по православному имяслову и… именовали. По алфавиту. Этого — по римскому мученику-тёзке. Но между собой они постоянно всякие прежние поганские прозвища употребляют. Вот парень и вспоминает с трудом: а как же его зовут?

– Один?

– Нет, шестеро нас. А Фанг на двор пошёл, велел здесь дожидаться. Там литва поротая пришла.

– Чего?! Кто пришёл?! Какая Литва?!

– Поротая. Ну, которая на Поротве живёт.

Неправильно говорит. Иноязычец — что взять. По русскому словообразованию должно быть «поротвенная». Или — «поротвонутая»?

Факеншит! Не сейчас! Этнография с филологией… очень милые занятия. Но не во время боестолкновения.

– И много их там? Поротых?

– Ладейка — одна. Баба там у них — одна. Одета… богато. Мужей с десяток, с мечами. Пара раненых или больных. На руках выносили. Не купцы — товаров мало, а народу хорошо оружного — много. Фанг как углядел… Говорит: надо потолковать. Вы сидите, говорит, — я позову. И пошёл. А потом оттуда крик какой-то. Бабы вопят чего-то. А он… ну… не выходит.

Ничего не понятно. «Их всех убили»… — кого? Фанг же один пошёл! Может, прислугу порубили? Или сигнальщик врёт с перепугу? Уши сопляку надеру! Надо понять…

– Так, маскировочку свою замаскерили, намордники — намордили, железки разобрали быстренько. Пойдём. Позырим. Позырим-ка мы на Фанга. И на приезжих с их бабой.

Хороших Фанг ребятишек вырастил: толковых, умелых, дисциплинированных. Но он с ними — как клуша. Вот он во что-то вляпался, а парни без него растерялись, инициативы не проявили. Лесовики, блин. От вида тесаных ворот — в ступор. Никуда не побежали, ничего не поломали, никого не зарезали… Правильно или нет — определим по результатам. Если будет, кому определителем работать…

Парни тремя двойками двинулись, пригибаясь, через луг к высокому забору вокруг постоялого двора, а моя компания резвенько потопала по дороге к воротам.

Ворота были с другой стороны — на запад, где прямо напротив них лежала на берегу вытянутая на песок ладейка. Высоко над воротами торчала решетчатая башенка, на которой должен был сидеть мой сигнальщик. Которому я собрался надрать уши.

Но его там не было. Уши отменялись — мальчишка лежал у ворот на земле.

Неестественно вывернутая голова, стрела под левой ключицей.

Судя по наклону стрелы к телу — стреляли снизу. Судя по пульсу… мёртвый.

Но ещё — тёплый.

Факеншит, прошу прощения за подробности, сильно уелбантуренный. И мы сейчас — будем такими же.

Я как-то… начал озираться: куда бы быстренько убраться с открытого места… Сейчас вон в те кустики у реки, потом лесом-лесом назад к дороге, откуда выходили… Потом Сухан исполнит «песню пьяного коростеля» — наш сигнал общего сбора. Ребятишки от забора вернутся, мужи добрые с вотчины подойдут… Соберёмся с силами, вооружимся-ополчимся, навалимся все сразу…

По Жванецкому: «В драке — не помогут, в войне — победят».

Переходим в режим «война», и тихо-мирно ждём победы.

Из-за забора раздался женский вой на несколько голосов. Какой-то причитающий. «Ой, да шо ж это робится? Ой, да как же это можется? Ой, да откуда ж таки злыдни родятся?». Довольно неразборчиво, но тональность понятна.