Майкл Суэнвик - Хроники железных драконов (сборник) Страница 24

– Который час? – Питер внезапно раскрыл глаза. – Мы ее пропустили? Наверное, как раз начинается.

– Тсс, – улыбнулась Гвен. – Я слежу за временем. – Подплыв к телевизору, она повернула ручку громкости. – Да, начинается.

Передавали какое-то очередное ток-шоу со стандартным набором высоких грациозных персонажей с микрофончиками на воротниках элегантных костюмов и одинаково безупречными прическами, зубами и ногтями. Джейн редко пользовалась возможностью поглазеть в телевизор. Подменыша не особенно интересовали бесконечные вариации на тему эльфов и денег, время от времени для контраста приправленные парочкой гномов. Эти шоу с тем же успехом могли транслироваться из другой вселенной, где ни у кого никогда не пахло под мышками, не случалось кариеса и не путались в волосах дохлые мыши. Жизнь в телевизоре не имела ничего общего с ее собственным жизненным опытом.

– Ну, – неловко начала она, – я, наверное, пойду.

– Нет, останься! – воскликнула Гвен. – Это миг моего триумфа! Мы хотим, чтобы ты разделила его с нами; правда, Питер?

– Я хочу того же, чего и ты. Ты же знаешь.

– Ясно? Ой, по-моему, еще хватит времени разогнать. Питер, куда ты ее дел?

– На комоде.

Гвен извлекла длинную трубку с хмурящимся на чубуке меершаумовским Тоби и насыпала в нее довольно много чего-то похожего на черные опилки.

– Хэш, – пояснила русалка, присев на край кровати между Питером и Джейн. Она поднесла мундштук к губам, зажгла спичку и сделала длинный вдох, затягивая язычок пламени вглубь зелья. Не спрашивая, она протянула трубку подменышу.

Кончик мундштука еще хранил влагу от губ Гвен. Джейн, опасливо сунув его в рот, глубоко вдохнула. Легкие тут же наполнились дымом – едким, дерущим горло. Она подавилась и закашлялась. Из нее вылетало облако за облаком, в непостижимом количестве заполняя комнату, а Джейн все не могла остановиться. Она сотрясалась от кашля и думала лишь об одном: как бы не опозориться перед хозяевами, просыпав содержимое трубки.

Где-то поблизости раздавался смех Питера.

– Во-во! Задержи дыхание! Задержи дыхание!

Гвен забрала у нее трубку и постучала по спине.

– Ну-ну, – проворковала она утешительно. – Не в то горло пошло, да? В следующий раз не затягивайся так сильно, и все будет в порядке.

– Ага. – Слово жужжало, отдаваясь эхом в ушах, резонируя глубоко внутри черепа, где все рассыпалось искрами и растеклось клубящимся серым туманом. На мгновение Джейн перестала соображать, где находится и что делает, и, пытаясь скрыть это, она повторила «ага», толком не понимая, с чем соглашается.

– Началось! – Гвен бросилась к телевизору и прибавила звук.

Впоследствии Джейн так и не смогла отделить друг от друга события, происходившие на экране, и видения, мелькавшие у нее в голове. Показывали документальный фильм о Гвенайдви Зеленой, тут сомнений возникнуть не могло, заполненный сериями моментальных снимков ее длинных изумрудных волос. Волосы тугими волнами колыхались при каждом повороте головы, смыкаясь вокруг улыбки Гвен в мимолетное планетарное кольцо. За кадром что-то бубнил голос диктора. Что именно – насквозь продымленные мозги отказывались воспринимать напрочь. Музыка делалась то громче, то тише – или так только казалось Джейн? – то взмывая демоническими воплями синтезатора, то падая в бездну барочного спинета.

Голос за кадром что-то бубнил.

– Богиня?! Вот это да! – воскликнула русалка.

Из ванной вышел Питер. Он успел одеться во все чистое и выглядел в десять раз здоровее прежнего. Юноша сел рядом с Гвен и ткнулся лбом ей в плечо. Русалка машинально погладила его по голове.

Переводя взгляд с Гвенайдви Зеленой на экране на Гвен на кровати, Джейн не могла решить, какая ей нравится больше. Телевизионная Гвен выглядела более чувственной, более стройной, с более четкими скулами и тем типом глянцевой красоты, для доведения которой до совершенства требуются видеотехнологии. Настоящая же Гвен была настолько теплее, настолько живее и естественнее, настолько… реальнее.

Питер в безнадежной тоске уставился на экран. Джейн попыталась представить, каково это, когда парень так на тебя смотрит. Должно быть, очень странное ощущение.

В этот самый момент лицо Гвен с влажными полуоткрытыми губами наложилось на кадры корчащейся в пламени прошлогодней Королевы Плетеной Лозы. Джейн обернулась к русалке и, начисто позабыв о приличиях, спросила:

– Как ты это терпишь?

– У меня есть Питер. – Гвен загадочно улыбнулась, словно не желая делиться каким-то очень личным секретом. – А теперь тихо, начинается лучшая часть.

Когда шоу закончилось, Джейн, наверное, сказала что-нибудь эдакое, поскольку у русалки сделался бесконечно довольный вид.

– Постараемся не перебарщивать, – заметила она. На лестничной площадке послышались шаги, и Гвен распахнула дверь. – Прекрасно! А вот и пицца.

Наконец, ближе к ночи, Джейн, пошатываясь, сошла вниз по лестнице. Мозги все еще норовили разъехаться в разные стороны, голова немного кружилась, а в горле застрял мягкий сухой ком.

Вечерний воздух казался бархатно теплым, нежным и зовущим. Русалка проводила ее до дверей. Они собирались попозже на танцы, Питер и Гвен. Гвен обожала танцевать.

– Ты ведь еще придешь к нам в гости, правда? – Глаза Королевы Плетеной Лозы сделались большими, темными, и Джейн почудилась – хотя на самом деле такого никак не могло произойти – нотка мольбы в ее голосе.

Разве ей можно было в чем-либо отказать?

На следующее утро во дворе перед школой только и судачили о фильме про Гвен. Джейн едва не лопалась от желания раззвонить всем про свой визит к Питеру. Подумать только! Она смотрела шоу, посвященное Королеве Плетеной Лозы, вместе с самой Гвенайдви Зеленой! В ее жизни едва ли случались события круче этого. Джейн решила молчать до обеда. Она хотела еще немного поберечь этот секрет, который принадлежал ей одной.

Однако дальнейшие события пошли несколько вразрез с ее планами.

Еще при входе в класс каждому становилось ясно – сегодняшний день не похож на все остальные. На краю преподавательского стола, уподобившись тощей летучей твари на насесте, восседал староста Соломчик. Его напряженный взгляд и поджатые губы предвещали нечто, равносильное по меньшей мере полугодовой контрольной.

Соломчик носил треуголку как знак отличия – плоской стороной вперед. Стянутые в неимоверно тугой хвост волосы не позволяли ему даже моргать, и в результате староста взирал на окружающих выпученными глазами. Как только очередной ученик входил в класс, он хлопал себя по бедру линейкой со стальным краем. Дождавшись последнего, Соломчик кивнул Хрюку.

Хрюк проверил по списку присутствующих, откашлялся.

– Три «Т», – возвестил он. – Три «Т» – ваш проводник к ученическому совершенству. Три «Т» – золотой ключ к двери в будущее. А теперь все вместе!

– Терпение, – забормотал класс, – трудолюбие, тишина.

– Последнее? – Преподаватель поднес ладонь к уху.

– Тишина!

– Не-е-е слы-ы-ышу?!

– Ти-ши-на!!!

– Прекрасно. – Он сомкнул кончики пальцев. – Итак, класс. Дети. Дорогие, милые детки. Сегодня нам выпала честь – огромная честь – принимать в нашем классе высокого гостя из Комитета по промышленным исправлениям. Вы знаете, кто это?

Все напряженно молчали.

– Правильно. Не знаете. Вы должны подождать, пока вам скажу я.

Тут Соломчик соскользнул со стола и бесшумно заскользил между рядами. Требовалось немалое усилие, чтобы не съежиться, когда он внезапно появлялся на периферии зрения. Тень его линейки пала на костяшки пальцев подменыша, поколебалась, повисела и двинулась дальше. Джейн не решилась позволить себе даже мимолетный взгляд на пробирающегося мимо старосту. За такое разгильдяйство мог последовать как минимум резкий удар в ухо.

В тот момент когда он поравнялся с передними рядами, под ногой у него скрипнула половица и покрытая рыжими кудряшками голова рефлекторно повернулась на звук.

Стальной молнией сверкнула линейка, и Джейн услышала, как Хебог резко втянул воздух в себя. Однако не закричал. Гномы народ крепкий.

– Мистер Хебог! Похоже, вам сегодня недостает… – Хрюк сделал паузу, позволив мелкой улыбке расцвести на его пухлых губах, – внимания.

Напряжение прорвалось, и все, включая Джейн, взревели от хохота. Спохватилась она слишком поздно. Но ведь даже другие гномы смеялись. Конечно, трое из них – черные гномы, однако все равно противно.

Когда смех утих, Хрюк потребовал:

– Три «не»! Перечислите их!

– Небрежение, неблагодарность, неуважение, – послушно пропел класс.

– Правильно. – Снаружи, из коридора, нарастало чье-то давящее присутствие. Зловещая аура сгустилась до такой степени, что в воздухе запахло озоном, будто над головами собралась грозовая туча. – И поскольку, несмотря на все мои усилия, вы продолжаете оставаться небрежными, неблагодарными и склонными к неуважению, призвать вас к ответу может только… – (Староста материализовался у двери, приоткрыл ее и кивнул.) – Детолов!