Александр Золотько - Чистилище. Янычар Страница 24

Какая Наташка? – в который раз спросил Янычар у самого себя. Ладно, пусть Наташка. Пусть она еще живая, пусть еще можно ей позвонить, предупредить… О чем предупредить? Чтобы бежала из города? К нему чтобы ехала?

Конечно, благородно было бы заскочить за ней самому, только когда стоит вопрос о жизни – какое тут, к хренам собачьим, благородство? Когда десять лет назад их группа наскочила на пацаненка лет десяти – они думали о благородстве и гуманизме? Они думали о выполнении задания и о своих жизнях.

Мальчишка ведь точно рассказал бы взрослым, что видел десяток вооруженных дядек в камуфляже. Рассказал бы, точно. И что? И вся группа накрылась. И небольшой заводик, выпускавший немного нервно-паралитического газа для нужд террористов, продолжил бы свою работу по накоплению запасов. И что? Правильно, погибло бы еще много людей. Сотни и сотни. А так – один мальчик десяти лет отроду.

Янычар даже и не задумался тогда ни на секунду. Одно движение руки, и мальчик перестал дышать. Его, наверное, так и не нашли, прятать убитых людей его группа умела прекрасно. А там что было прятать – килограммов пятнадцать весу было в тощем пацаненке.

И тогда Янычар не чувствовал мерзавцев, и сейчас не чувствует. И все. И забыл. Будто и не было ничего.

Все, и тут – Янычар коснулся ладонью своего лба, и тут – прикосновение к левой стороне груди, ничего нет, кроме желания прожить как можно дольше.

Янычар наклонился, уперся руками в колени и несколько раз вдохнул-выдохнул, успокаиваясь. Как перед прыжком с парашютом – он так и не научился испытывать удовольствие от того, что шагает из дверцы самолета с высоты нескольких тысяч метров. Он привык зависеть только от себя, от своего умения, а не от куска ткани, наполненной (или ненаполненной) ветром.

Самолет или вертолет – куда ни шло. Даже хлипкие мотодельтапланы или даже мотопарапланы – с этим Янычар научился справляться, там он реально что-то мог, он управлял, был главным. А простой парашют, даже вроде как управляемый, Янычару казался вопиюще беззащитным и ненадежным.

Древние римляне делили всех людей на три категории, рассказывал как-то хозяин, старый хозяин. На живых, мертвых, и тех, кто плывет по морю. Янычар считал, что вместо «плывет по морю» правильнее говорить – «спускается на парашюте».

Это все – рассуждения о парашюте и прочая ерунда – у штатных психологов называлось «отвлечением в сторону». Этой методике учили молодых бойцов, и, в общем, правильно делали. Только не помогает это Янычару ни фига.

Нажраться вусмерть и проспать конец света?

Вон когда Янычар выходил на балкон, слышал, как на шестом этаже кто-то протяжно орал похабные песни. Несколько голосов, мужские и женские. И собака, кажется, подвывала. Или это кто-то так голосил… Просто так пьют? Дежурная пьянка или сознательное прощание с этим миром? Поняли, что их ожидает, но что делать – не придумали. Вот и принимают… анестезируют сердечную боль.

Кстати, в голове щелкнуло, мозг закончил обработку данных и выдал ответ. Янычар может сколько угодно копаться в своих мыслях и чувствах, а его вычислительный центр будет работать и работать.

Метро. Это, брат, смертельная ловушка, а не выход на свободу, за город.

Сколько народу в метро едет ежечасно? Ну-ка?

В Москве больше двенадцати миллионов человек. Если Янычару не изменяла память, то ежедневно метро перевозит больше шести миллионов человек. Скажем, пара миллионов людей в метро будет всегда, кроме ночных часов. Вирус, попавший в метрополитен, если принять полчаса на инкубационный период, захватит все станции в самом… Янычар усмехнулся, пытаясь придумать, какое слово тут больше подходит – в лучшем случае или в худшем? В лучшем, черт с ним, случае метро будет заражено минут через сорок. С гарантией. И когда в одном конце города на станциях будут валиться трупы, на другом конце люди все еще будут спускаться вниз, под землю. Два миллиона зараженных. Треть из них станут кровожадными животными. И убив всех, до кого дотянутся в вагонах и на станциях, будут рваться наружу.

Хреновый расклад. Люди-то будут, испугавшись, рваться домой, к родным и близким. Так? И на чем быстрее всего можно добраться до дому в Москве посреди рабочего дня? Правильно, на метро. Так что зараженных в подземке будет никак не меньше четырех-пяти миллионов и полтора миллиона озверевших психов.

От метро нужно держаться подальше.

Отпадает еще один маршрут отступления.

Янычар, не торопясь, оделся, зашнуровал высокие ботинки, повесил на пояс кобуру с «глоком» и нож. Не исключено, что зараженные, ставшие убийцами и каннибалами, через какое-то время просто вымрут. Сами собой. Может, это у них отложенная смерть просто, такая кровавая агония? И можно будет переждать, а когда улицы очистятся…

Хотя шансов на это мало, если честно. Что-то подсказывает, что просто так это все не рассосется.

Янычар открыл дверь и вышел на балкон.

Хоть дождь и не прекращался, но прохладнее от этого не стало – душно и влажно.

А на улице перед домом появились родные вооруженные силы. Четыре тентованных «Урала» стояли у обочины, людей в кузовах, по-видимому, не было, отправлены на блокпосты и в оцепление, лишь несколько человек слонялись возле машин.

В ОЗК, присмотревшись, понял Янычар. Ну вот, началось. Империя наносит ответный удар. Мы говорили по телевизору, что зараза не проникнет к нам в страну, в наши города, а вот теперь… Теперь что мы станем говорить?

Теперь каждый может глянуть в окно и увидеть, что у армии есть противобиологическая защита и химическая. Армия готова встретить заразу, а ты, милый обыватель, житель Третьего Рима – у тебя есть хотя бы противогаз? Строительный респиратор можешь не тыкать, ни хрена он не поможет.

И ты все еще не понимаешь, что обречен? Что тебя уже списали в допустимые потери. Сколько мест есть в бункерах в пределах МКАД? Десять тысяч? Пятнадцать? Это на двенадцать миллионов?

Янычар хмыкнул.

Это да, это вполне допустимые потери. Четыре миллиона каннибалов, четыре миллиона покойников и еще четыре миллиона людей на грани – корма для озверевших. Или для пополнения самих озверевших.

Сейчас парни из правительства и высшего командования сидят в бункерах и ждут информации сверху, не от Президента, нет, а в прямом смысле сверху, с поверхности. Может, даже водочки изволят кушать понемногу, поддерживая нервную систему. С копченой семгой или черной икоркой.

Как там, наверху? Уже началось? И как там солдатики – справляются? Их ОЗК надежно держат заразу?

Какого хрена вообще выставили эти кордоны? Кого куда не пускать? Людей из города в область или наоборот? Вы же видели, сволочи, как вымирают люди в Азии, в Америке, в Европе. Убедились в эффективности кордонов? Ну не полные же вы идиоты, парни из высоких кабинетов? Или вы просто выполняете ритуал? Есть пункт в инструкции о введении блокады зараженных районов? Выполнить. Независимо оттого, что мы не холеру, чуму или сибирскую язву блокируем, а почти стопроцентный песец. Гарантированный и проверенный в других регионах мира.