Сергей Лукьяненко - Eurocon 2008. Спасти чужого Страница 24

Но я уже хохочу – радостно и неудержимо.

4

Это не летающие тарелочки. Это хуже.

Никто не спорит, что в Галактике много странного. Есть в ней удивительные объекты, до сих пор толком не объясненные наукой, – да вот хотя бы сгустки Вайнгартена, к примеру. Есть естественные и индуцированные нами гиперпространственные туннели. С индуцированными понятно, но в результате каких катаклизмов образовались естественные – загадка, хотя недостатка в гипотезах не ощущается. Есть объекты и вовсе загадочные. Галактика огромна, и что удивительного в том, что на сто тысяч нормальных объектов всегда сыщется один ненормальный? Природа горазда на выдумки, и можно не сомневаться в том, что нам известен далеко не полный их список. Вот через несколько тысяч лет, когда наши корабли доберутся до самых отдаленных частей галактического диска... нет, даже тогда лишь глупец или враль посмеет утверждать: все, мол, больше чудес не будет. Где-нибудь да сыщутся.

Но это так, к слову. Главное, что все эти чудеса проходят по департаменту астрофизики и элемента чертовщины не содержат.

Есть другое. Таинственно исчезнувшие корабли, причем исчезнувшие там, где исчезать нет причины. «Летучие голландцы». Аномальные явления великого множества разных типов, подтипов, классов и разновидностей. Якобы экипаж грузовика «Анадырь» наблюдал в гиперпространственном канале иную вселенную. Якобы экипаж эсминца «Зловредный», приблизившегося к таинственному сгустку материи, был переброшен во времени вперед на одни сутки, а когда он осознал это, сгустка и след простыл. И еще вагон с тележкой всевозможных «якобы». Мол, экипажу одного суденышка не повезло крайне прискорбным образом: во время заурядного рейса все тринадцать человек разом почувствовали дурноту, а когда пришли в себя, обнаружили, что сердца у всех стучат справа, печень переместилась влево, и так далее – словом, люди превратились в свои зеркальные копии. Хуже того: по прибытии к месту назначения выяснилось, что все органические молекулы корабля и экипажа поменялись на изомеры. Хиральная чистота белковых молекул сохранилась, но из «левой» превратилась в «правую». Вылилось это в то, что человеческая пища перестала быть пригодной для этих несчастных, коим до конца дней пришлось питаться специально синтезированной для них белковой пастой, служа пожизненно подопытными кроликами для военно-космической медицины... и так далее, и тому подобное. Словом – чушь и байки. Мифы Древней Греции.

– Кое-что чушь, а кое-что и нет, – не соглашается капитан Новиков. – Не скрою, некоторые эпизоды лежат целиком на нашей совести. Мы давали прессе кое-какие материалы, организовывали идиотские комментарии, негласно поддерживали клубы сумасшедших фанатиков и продолжаем это делать. – Он тонко улыбается, беря с подноса чашечку кофе. – Если нельзя скрыть, то надо дискредитировать, а для этого чем больше шумихи, тем лучше. Вот, скажем, вы – человек озлобленный, но здравомыслящий, – верите в «эффект Степанищева»?

– Нет.

– И напрасно. А в «эффект хрустальных струн»?

– Тоже нет.

– Теперь правильно. Это выдумка для дураков. Но кое-что есть, это точно. – Он с наслаждением прихлебывает кофе. – Столетия мы считали, что Галактика пуста. Мы не находили ни «братьев по разуму», ни врагов. Однажды нашли космоидов, но они оказались безмозглыми тварями. Надеялись найти их «пастухов» и заранее боялись их. Но не нашли. Нашли другое.

Он делает паузу. Мы сидим в каюте старпома на крейсере «Гладиатор» – внешне строгой, но вполне комфортной. Та же камера, только с мягким креслом. Охраны нет, да и не нужна она. Не бойтесь меня, капитан Новиков, полковник Горбань и генерал Зельц. Я могу взбрыкнуть, но глупостей не наделаю. Я заинтригован, и капитан это понял. Уж не знаю, под чью персональную ответственность он вывел меня из тюремных стен, но он во мне уверен. Это немного бесит. Несильно так.

С другой стороны – глухая зона...

Самая неинтересная из выдумок о галактических аномалиях оказалась правдой.

Область пространства (или не-пространства?) сферической формы, с характерным поперечником в несколько тысяч километров, не излучающая и не пропускающая никакого излучения, – вот что такое глухая зона. Это не черная дыра. Это не «угольный мешок» – плотное скопление космической пыли. Это вообще непонятно что.

Тяготение – нулевое. Отражение – нулевое. Излучение – нулевое. Магнитного поля нет. То ли Ничто, то ли Нечто. Невразумительный объект.

– Глухая зона была замечена через восемьдесят часов после вашего... воздействия на танкер. Примерно в том же месте, но танкер вне ее границ. Скорость зоны относительно Солнца – ноль. Она не прилетела. Она возникла.

– А космоид?

– Удрал задолго до ее появления, и очень шустро. Вы ведь сами это видели.

Ах вот оно что! Штабные умы связали визит космоида с последующим появлением глухой зоны. Место – почти то же. Время – после. Восемьдесят часов – это не срок. Как не связать одно с другим! Чисто армейская логика. Причина, мол, и следствие. А я им нужен для того, чтобы войти в контакт с глухой зоной, чем бы она ни являлась. Допустим, она – корабль пришельцев уж не знаю откуда или канал в их мир. В иную вселенную, иное измерение, параллельное пространство – недостающее вписать. Почему именно я? Ответ прост, как мычание: они и в самом деле подозревают, что космоид каким-то таинственным образом влиял на меня, чего раньше ни за кем из пилотов не замечалось. А поскольку космоид, по их мнению, как-то связан с глухой зоной, последующие действия военных напрашиваются сами собой: взять меня да и подвести поближе к черному Ничто, а не подействует – так окунуть в него с головой. Авось это даст результаты.

И мне становится смешно.

– А правда, что объекты, углубившиеся в глухую зону, не возвращаются? – интересуюсь я.

– Автоматические – да, – признает Новиков. – Зонды исчезают бесследно. Насколько мне известно, войти в глухую зону на пилотируемом корабле никто никогда не пробовал.

– И тем не менее вы предлагаете мне...

– Мы предлагаем вам прогулку в ближайшие окрестности глухой зоны без пересечения ее границ, – перебивает Новиков. – Одноместный корабль, приличный срок автономности, двусторонняя связь...

Как это иногда противно – быть провидцем!

5

Меня инструктируют. Полковник Горбань – плотный мужик невысокого роста с бульдожьими складками на физиономии. Нечто подобное я и представлял себе. Он больше молчит, да и о чем ему со мной говорить? Отчетливо видно, что ситуация ему крайне не нравится – вместо того чтобы растереть в слякоть ничтожное насекомое, осмелившееся не выполнить его приказов, он теперь вынужден использовать это насекомое в операции. Наверняка не его идея. Не умею читать мысли, но знаю: он жалеет, что не сжег меня, когда я заслонял собой улепетывающего чужака. Не решился. Был огорошен и морально не готов. Проявил слабину. Так он думает.