Лоис Буджолд - Комарра. Вселенная Майлза. Роман, повесть, эссе Страница 24

— Авария? — вытянул шею Форкосиган.

— Нет, просто система перегружена. В определенное время суток на некоторых дорогах можно стоять минут по двадцать — сорок. У них сейчас идет местная дискуссия по поводу пассажирских перевозок. Одна группа желает сократить безопасное расстояние между машинами и увеличить скорость движения. Вторая желает построить больше дорог. Третья — чего-то там еще…

Его глаза весело блеснули.

— А, понимаю! И сколько лет уже длится эта дискуссия?

— Как минимум пять лет, насколько мне известно.

— Ну разве местная демократия не великолепна? — пробормотал он. — И подумать только, комаррцы считают, что мы оказываем им любезность, оставляя наземные проблемы под традиционным контролем их секторов!

— Надеюсь, вы не боитесь высоты, — неуверенно сказала Кэт, когда их машина практически совсем остановилась на самой высокой точке дуги. Несколько искаженные стеклом кабины и туннеля хаотически разбросанные строения Серифозы предстали перед их взором. Сидевшая через две машины впереди них пара воспользовалась случаем, чтобы слиться в затяжном поцелуе. Катриона всячески делала вид, что не замечает этого. — Или… Небольших замкнутых пространств.

— Нет, если в этом небольшом пространстве температура выше заморозки.

Намек на криозаморозку, через которую он прошел? Кэт не осмелилась спросить. Она попыталась вернуть разговор к его матери в надежде узнать, как та справлялась с его мутацией.

— Астроэкспедиционный корпус? Я полагала, что ваша мать служила в бетанских экспедиционных войсках во время эскобарской войны.

— До войны она одиннадцать лет прослужила в Астроэкспедиционном корпусе.

— В администрации или… Она ведь не прыгала вслепую в новые п-в-туннели, правда? То есть я хочу сказать, что все космолетчики немного чудные, но первопроходцы считаются психами из психов.

— Так и есть. — Он глянул наружу, когда машина, чуть подпрыгнув, начала двигаться, спускаясь к следующему сектору города. — Я с некоторыми из них встречался. Должен признаться, что никогда не ставил на одну доску правительственные исследовательские службы и вольных стрелков. Независимые исследователи совершают слепые прыжки к возможной смерти в надежде разбогатеть. А Астроэкспедиционный корпус… совершает прыжки к смерти за зарплату, премии и пенсию. Хм. — Он уселся поудобнее, на лице его вдруг появилось веселое выражение. — До войны она дослужилась до капитана корабля. Возможно, она была более подготовлена к Барраяру, чем я думал. Интересно, а не надоело ли и ей прошибать стены? Надо будет у нее спросить.

— Прошибать стены?

— Извините, это личная метафора. Когда вы рискуете слишком часто, то впадаете в странное состояние. От адреналиновой зависимости довольно трудно избавиться. Я всегда полагал, что мою… хм… былую любовь к такого рода эскападам я унаследовал от барраярских предков. Но близкое общение со смертью вынуждает тебя пересмотреть приоритеты. Так много рисковать, и так долго… В конечном итоге ты либо становишься абсолютно уверенным в том, кто ты есть и чего ты хочешь, либо ты становишься… ну, не знаю, бесчувственным, что ли.

— А ваша мать?

— Ну, уж она-то точно не бесчувственна.

Кэт осмелилась на более рискованный вопрос:

— А вы?

— Хм. — Он чуть улыбнулся. — Знаете, а ведь большинство людей, если им удается зажать меня в угол, пытаются прокачать меня насчет отца.

— О! — Кэт вспыхнула от смущения и выпрямилась. — Простите. Я была непозволительно груба.

— Вовсе нет. — Он действительно не выглядел раздраженным, когда придвинулся к ней поближе. — Вовсе нет.

Несколько успокоившись, Катриона решила попробовать развить тему дальше. В конце концов, когда еще ей представится такая возможность?

— Возможно… то, что произошло с вами, было для нее тоже своего рода стеной.

— Да, полагаю, вы способны посмотреть на это с ее позиции.

— А что… что на самом деле произошло…

— Со мной? — закончил он за нее фразу. Но вовсе не напрягся, как это произошло тогда за столом, а задумчиво посмотрел на нее с такой серьезностью, что она едва не всполошилась. — А что вам известно?

— Не очень многое. Я слышала, что сын лорда-регента родился калекой во время дворцового переворота Фордариана. Лорд-регент славился тем, что его личная жизнь всегда была очень закрытой. — Вообще-то Кэт слышала, что наследник регента — мутант и его прячут подальше от глаз.

— И все? — Он казался едва ли не оскорбленным. Чем? Что он не настолько знаменит? Или одиозен?

— Я не входила в высшие слои общества, — поспешила объяснить она. — Мой отец — мелкий провинциальный бюрократ. Боюсь, что в большинстве провинциальных форов больше провинциального, чем форского.

Его улыбка стала шире.

— Верно! Вам бы следовало познакомиться с моим дедом… А может, и нет… Ну… Хм. Вообще-то особо рассказывать нечего. Убийца, покушавшийся на моего отца, умудрился отравить обоих моих родителей ядовитым газом, называемым солтоксин.

— Во время переворота?

— Буквально перед ним. Моя мать была на пятом месяце беременности. И надышалась этой пакости. И вот результат. — Он провел рукой вдоль своего тела, дернув при этом головой в нервном тике, причем оба жеста одновременно выглядели как вызов. — На самом деле повреждения носят тератогенный характер, а не генетический. — Он искоса бросил на нее странный взгляд. — В свое время для меня было очень важно, чтобы окружающие это знали.

— Было? А сейчас уже нет? — Однако ей он рассказал об этом довольно быстро. Но правда ли, что у него поражено лишь тело, а не хромосомы?

— Сейчас… Сейчас я полагаю, что, возможно, оно и к лучшему, если меня считают мутантом. Если я смогу сделать так, чтобы это действительно не имело значения для окружающих, возможно, для других мутантов все будет гораздо проще. В некотором роде дополнительная услуга, не требующая от меня никаких особых усилий.

Но было совершенно очевидно, что ему это все же чего-то стоило. Кэт подумала о Никки, который вскоре должен был вступить в подростковый возраст, а этот период никогда не был простым даже для нормальных детей.

— Как вы себя тогда ощущали? Когда росли?

— Ну, безусловно, я был в некотором роде защищен высоким постом и титулом моего отца.

Она обратила внимание на это «в некотором роде». «В некотором роде» — далеко не то же, что «полностью».

— Я сдвинул несколько гор, чтобы попасть на военную службу. После нескольких… хм… фальстартов я в конце концов нашел подходящее для себя место в службе безопасности, среди оперативников. Работал с нерегулярными частями. СБ больше заинтересована в результатах, чем во внешней оболочке, а я обнаружил, что могу давать очень неплохие результаты. Не считая того — небольшой просчет с моей стороны, — что все мои достижения, на которые я так рассчитывал, погребены в недрах Имперской безопасности, будучи классифицированы как секретные. Так что я закончил свою тринадцатилетнюю карьеру уволенным по состоянию здоровья практически никому не известным капитаном, — вздохнул он.