Василий Головачев - Возвращение джинна. Последний джинн. Джинн из прошлого Страница 24

– Ладно, я с ним поговорю.

– Где он сейчас?

– На Луне, разумеется. Похоже, мы вовремя направили его туда. Я дал ему обойму Романа Мигули, и они нашли пробку.

– Что?!

– В одной из трещин, расколовших стены борозды Маскелайн, причем недалеко от бывшего объекта «Зеро», обнаружилась дыра, заделанная изнутри реголитобетоном и скрытая маскером. Причем точно такая же пробка находится напротив первой на противоположной стороне расщелины.

– Тоннель?

– Гилберт утверждает, что это ход Червей Угаага.

Игнат посмотрел на Шоммера. Тот сморщился, кивнул.

– Черви, бесспорно, контролировали загрузку «джиннов» в могильники, побывали они и на Луне. Да и не только на Луне, но и на Земле, судя по сочиненным нашими предками мифам о драконах.

Игнат скептически поджал губы.

– Для объяснения возникновения мифов о драконах не обязательно привлекать Червей. Драконы – те же птерозавры – жили на Земле задолго до появления на Луне «джиннов».

– Кто знает? – философски пожал плечами ксенолог. – Я лично не вижу в своей гипотезе больших натяжек. Но не суть важно. Я считаю, что гиперптериды, иксоиды и Черви Угаага представляют собой промежуточные стадии разумогенеза одного вида. Мало того, должны быть еще четвертый и пятый подвиды этого вида. Точнее – первый, материнский, и пятый – окончательный.

Игнат вопросительно глянул на Калаева.

– Вы серьезно?

– Я здесь ни при чем, – сказал начальник отдела внутренних расследований. – Но особых противоречий в этой гипотезе я не вижу.

– Ну и где они – эти подвиды? Почему мы не столкнулись с ними, изучая Галактику?

– Потому что их нет! – поднял вверх палец Шоммер.

Ромашин-старший покачал головой, усмехнулся.

– Логично.

– Ты не понял. Материнского подвида, который я назвал шоммероидами, уже нет, он давно канул в Лету, а пятого – еще нет. Он только должен появиться. Ну, или появился и куда-то подевался, я пока над этим вопросом не думал. Я назвал финальный подвид ангелоидами.

Игнат засмеялся. Улыбнулся и Калаев.

– Чего ржете? – не понял ученый.

– Представили эволюцию разума – от шоммероидов до ангелоидов, – объяснил Калаев. – Уж очень ты хорош в качестве промежуточной стадии разумогенеза негуман.

– Какая разница, как их называть? Идея моя, вот я и назвал…

– Да мы не возражаем. Однако меня больше интересует практическая сторона гипотезы. Что мы с нее будем…

– Подожди, у меня еще остались вопросы, – перебил Калаева Игнат. – Если иксоиды и гиперптериды были, как вы утверждаете, представителями одного разумного вида, но на разных стадиях развития, почему же они воевали?

– Тут есть нюансы, – оживился Шоммер. – Произошел, как мне кажется, разрыв генотипа, и каждый подвид стал претендовать на финальное рождение идеального существа – ангелоида. Из-за этого и произошел конфликт. Они создали боевых роботов огромной мощи, и те принялись воевать, не считаясь с потерями, пока не уничтожили самих хозяев.

– Допустим. Почему же мы обнаружили только «кладбище» роботов? Где следы цивилизаций?

– Я считаю, что этими «следами» как раз и являются войды, области абсолютного пустого пространства с «голым» вакуумом. Мало того, эти области имеют другую метрику, нецелочисленную, специально подогнанную под облик и физику разных подвидов. Роботы гиперптеридов взрывали галактики, заселенные врагами, и устанавливали свои законы, роботы иксоидов – свои.

– С какого же боку ты пристраиваешь в эту схему Червей?

– Разумогенез выстраивался таким образом: шоммероиды… и не надо улыбаться! – рассердился ксенолог. – Если хотите, можете называть этот подвид протеями. Не перебивайте. Итак, первыми были шо… э-э, протеи, вторыми Черви Угаага, третьими иксоиды, четвертыми гиперптериды, и последний подвид – ангелоиды.

– Почему ты расставил их именно в такой последовательности?

– Потому что именно в этом направлении прослеживается рост и усложнение форм материи. Черви жили в пространстве с метрикой три целых тридцать три сотых, это доказал твой внук. Иксоиды – с метрикой три целых шестьдесят шесть сотых. Гиперптериды – три целых девять десятых. Таким образом мир протеев должен был иметь количество измерений три и четырнадцать сотых, а мир ангелоидов – ровно четыре.

– Каким образом ты это рассчитал?

– У тебя есть принципиальные возражения?

– Может быть, не принципиальные, но не одно. К примеру, земные сложные организмы, имеющие промежуточные стадии развития от куколки-имаго до бабочки, не живут все сразу, одновременно, формы сменяют друг друга. Из яичка вылезает гусеница, плетет кокон, умирает, из куколки потом вылетает бабочка…

– То на Земле, а законы жизненных циклов в космосе намного сложнее и гибче. Во всяком случае, ничто не запрещает подвидам сменяться на протяжении длительного времени. Одни иксоиды уже перешли в стадию гиперптеридов, другие еще нет. Но каждый подвид живет обособленно. Что еще тебя не устраивает?

– Какого дьявола гиперптериды забыли на Луне? Зачем они оставили боевого робота?

– Двух, – вставил Калаев.

– Одного, – возразил Шоммер. – Вторым скорее всего был моллюскор. Его мы там и обнаружим. Это вообще интересная история, если поразмышлять. Вполне возможно, в недрах Луны торчит некое устройство, способное преобразовывать метрику пространства. Война между гиперптеридами и иксоидами закончилась, и устройство, а по сути – бомбу, не успели активировать ни те, ни другие. Вот и оставили на Луне сторожей – роботов, для паритета сил.

– М-да! – крякнул Игнат. – Мощная идея! Похоже, у тебя есть ответы на все вопросы.

– Не на все, – скромно потупил взор ксенолог. – Но разработка гипотезы близка к завершению, и та вполне имеет право на существование. А если вы хотите узнать о практическом аспекте теории, то извольте: Луна заминирована, а доступ к мине имеет только Орден Белого Крыла. Что взбредет в голову его вождям, одному Богу известно. Единственное, что утешает: они наверное еще не знают, каким оружием владеют.

– Это слабое утешение.

– Ну так решайте проблему, пока еще не все козыри у них на руках.

Игнат и Калаев переглянулись.

– Хорошо сказано, да? – дернул щекой начальник отдела. – Вы решайте, а я буду вас теоретически поддерживать.

– А вы что хотели? – окрысился Шоммер. – Безопасность – ваша епархия, не моя. Каждый должен заниматься своим делом.

Калаев вздохнул, сгорбился над столом. В толще полупрозрачного листа столешницы давно мигали огоньки вызовов, но он не торопился отключать блокировку связи, зная, как захватывает внимание стихия работы.