Ник Горькавый - Теория катастрофы Страница 24

— Клянусь драными сандалиями Меркурия, заработать за лето двести... почти триста миллиардов! — воскликнула Изабелла. — Это не укладывается в голове. Грандиозно!

— Только, пожалуйста, — басом сказал пятикурсник Влад, — не говори больше, что тебе просто повезло!

Все засмеялись.

— Рассказывай подробнее, — серьёзно добавил рыжий весельчак Дмитрий, — чтобы мы тоже научились зарабатывать за каникулы суммы покрупнее, чем чаевые в пиццерии.

Никки обвела глазами друзей, затаивших дыхание, и стала рассказывать:

— Все началось просто. Робби ежедневно составляет для меня выборку сетевых новостей. В мае геологи сообщили о результатах глубокого бурения на Обероне. Знаменитые Оберонские обсерватории построены на Королевском плато с уникально низким уровнем сейсмошумов. И геологи разгадали этот феномен: нашли под плато слой аморфного льда или ледяного стекла, отражающего подземные колебания.

— Такой пресс-релиз Геологической Службы я помню! — радостно встрял в рассказ белобрысый Том, но на него все зашикали.

— Потом я услышала о скором пуске мощного термоядерного реактора на Королевском плато. Я сопоставила обе новости и спросила у Робби — не будет ли лёд плато таять от нового источника энергии? Он меня высмеял — огромный ледник не может пострадать от одного реактора.

— Вот злопамятная девица! — сказал Робби. — Да, я был неправ. Редчайший случай.

— Лёд действительно не мог таять, зато он мог кристаллизоваться, — уточнила Никки.

— Как лёд может кристаллизоваться? — не понял Дмитрий.

Никки пояснила:

— Ледяное стекло имеет аморфное расположение молекул воды и существует только при очень низких температурах. Если такой аморфный лёд немного нагреется от реактора, то хаотично расположенные молекулы начнут перестраиваться в гексагональную решётку, и вместо водяного стекла возникнет обычный лёд. При любой кристаллизации выделяется тепло, поэтому процесс перестройки аморфного льда поддерживает сам себя и перестает зависеть от нагрева реактора. Мы с Робби провели расчёты и показали, что после пуска реактора в подземном слое водяного стекла быстро возникнет огромная дыра. Сейсмики затопят Королевское плато, и большинство научных приборов Оберонских обсерваторий, рассчитанных на отсутствие вибраций, выйдет из строя или за пределы нужной точности.

Кто-то из Леопардов присвистнул и сказал:

— У меня родители работают на Обероне. Они там ходят в специальной обуви, чтобы не топать...

— И что же дальше? — поторопил Смит Джигич.

— Я стала думать — как предупредить об опасности, которая грозит Оберонским обсерваториям.

— Нужно было написать письмо в Космическую Службу! — влез парень, у которого родители работали на Обероне.

— Никто бы не прислушался к мнению школьника, — покачала головой Никки. — А время поджимало — реактор вот-вот должны были запустить. Поэтому я решила встретиться с руководством Спейс Сервис. Для этого пришлось даже выиграть Лунную Регату...

Стол зашумел и засмеялся.

— Да, — кивнула Никки, — я поехала туда в надежде побеседовать с коммодором Юром Грининым. Разговора не вышло, зато я получила возможность доложить свои расчёты на научном симпозиуме Спейс Сервис.

— Я видел твоё выступление по тиви, — прогудел Влад. — Мои родители не поверили, что ты первокурсница...

— Но как ты получила столько денег? — не вытерпел хозяйственный Дмитрий.

— Существует малоизвестный закон о выплате пятипроцентной премии тому, кто спас космическое имущество, застрахованное ООН... — сказала Никки. — Стоимость Оберонских обсерваторий, которые являются крупнейшим научным центром в космосе, составила пять с половиной триллионов долларов. Вот и всё.

— Вот и всё... — растерянно повторил Дмитрий и обернулся на друзей-Леопардов. Те сидели поражённые, с широко раскрытыми глазами.

— Страшные у тебя мозги, Никки, — сказала благоговейно Изабелла.

— Действительно, ей повезло, — задумчиво подытожил Влад, — просто повезло с головой.

Журналисты, конечно, раскопали, что невероятное богатство Никки оказалось законной страховой премией за спасение Оберонских обсерваторий. ООН и Спейс Сервис обменивались возбуждёнными нотами, но закон есть закон, даже если его следствие оказалось таким неожиданным. Чиновники ООН стали немедленно готовить законопроект, ограничивающий размер премии разумной, с их точки зрения, суммой. Но такое уточнение, даже спешно принятое, всё равно не имело бы обратной силы, и вознаграждение за спасение целого научного города на далёком спутнике Урана законно превысило все мыслимые пределы и исторические прецеденты.

Реакция Никкиных однокурсников была бурной и радостной — тех, кто смог пережить её успех. Принц Дитбит и остальные недруги Никки только багровели лицами и скрежетали зубами. Кто пытался раньше уязвить золушку Никки, сейчас прятался от королевы Николь или старался загладить вину, извиваясь всем телом.

Оживление от суперновости улеглось, но осталась восхищённо-настороженная дистанция между Никки и окружающими. Все будто осознали, что Никки больше им не пара: королев по плечу приятельски не хлопают. Девушка старалась вернуться к обычному общению со сверстниками, но ничего не помогало. «Теперь я понимаю Дзинтару... — огорчённо думала Никки. — Люди крепко прибиты к социальной лестнице».

Никкины сотрапезники вели себя по-прежнему дружески, но даже Дзинтара преисполнилась к Никки явным уважением. Заработать за летние каникулы двести с лишним миллиардов — это вам не тигр чихнул.

Джерри отнёсся к событиям спокойнее всех. Для него Никки — это Никки. Королева она или нет — ему не важно. Более сильных чувств к ней он всё равно испытывать не может. Хотя, конечно, он был очень рад за неё. Также мелькнула приятная мысль, что проблема платы за обучение наконец исчезла. Но ему не нравилось, что он так и не смог заработать денег сам. И Джерри решил, что в будущем Гринвич-Центре, об организации которого говорила Никки, он будет работать бесплатно и на совесть.

Во время ужина к столу наших друзей мягко подбежала, держа в зубах письмо, кошка с зелёными глазами и длинной дымчатой шерстью. Зверёк без церемоний прыгнул к Джерри на колени и положил двойную открытку прямо в тарелку с телячьими отбивными. Письмо немедленно открылось, зазвучала весёлая музыка, и три девушки пискляво прокричали со стереофото:

— Милый Джерри! Мы приглашаем тебя на день рождения Энн! Сегодня в девять в холле башни Оленей! Приходи, мы очень ждём!

Джерри покраснел, сунул назад в зубы кошке музыкально-говорящее послание, подмоченное кетчупом, и спихнул дымчатого почтальона с коленей.