Дмитрий Янковский - Огненный шторм Страница 24

– Говорит маршал Шолохов, – произнес я негромко, но проникновенно. – Братья и сестры! Над нашей Родиной нависла угроза. Это не былые территориальные или другие претензии. И мирных договоров больше не будет. Нам выпала великая честь участвовать в самом грандиозном сражении из тех, что когда-либо вело человечество. Если мы выстоим и победим, то потомки не забудут нас никогда. А если дрогнем и проиграем, то не будет больше ничего. Земля и другие наши планеты будут захвачены, а мирное население уничтожено. Но мы победим. И не допустим, чтобы на планетах свободного человечества фобосианцы строили свои уродливые храмы и броффы уничтожали памятники великим сынам и дочерям человечества. За нами Земля и Москва! Так давайте стоять насмерть за прошлое и тех, кто пал, за настоящее и тех, кто жив, за будущее и тех, кто еще не родился! Наши дела отзовутся в вечности! За Родину!

Последнее слово было практически заглушено дружным «Ура!». Связист выключил связь. Я знал, что после таких слов каждый, кто не трус, будет самоотверженно сражаться. То, что я сказал, было давно известно. Просто я напомнил, что каждый будет вести бой и за себя, и за многовековые великие традиции Федерации.

Корабли противника приближались. Я представил, как орудийные расчеты замерли в ожидании команды, как капитаны кораблей напряженно всматриваются в необъятное пространство, расстелившееся перед ними, как ровные голоса компьютеров отсчитывают последние тысячи километров перед тем, как корабли противника окажутся в зоне действия наших орудий.

– Включить отсчет дальности! – приказал я. Связист включил дальномер на звуковое сопровождение.

– Расстояние от наших позиций до передовых порядков врага, – раздался бесцветный голос компьютера, – четыреста восемьдесят тысяч километров. Скорость противника: три тысячи километров в секунду, идут стабильно.

Дальность действия лазеров линкоров составляла около ста двадцати тысяч километров. Это означало, что если скорость противника не изменится, то бой начнется менее чем через две минуты.

– Расстояние: четыреста пятьдесят тысяч. Скорость: три тысячи километров в секунду, идут стабильно.

Я оглянулся на Президента. Он сидел в одном из кресел и, не отрываясь, смотрел на экран. Его пальцы впились в подлокотники. Но во взгляде читалась решимость. И я знал, что это не показуха. Он мог встретить смерть с достоинством. И с этого поля боя он. как и я, уйдет только победителем. Или не уйдет вообще.

– Расстояние: четыреста двадцать тысяч. Скорость: три тысячи километров в секунду, идут стабильно.

Кроме ровного голоса компьютера в зале царила мертвая тишина. Все напряженно всматривались в экран.

– Расстояние: триста девяносто тысяч. Скорость: три тысячи пятьсот километров в секунду, наблюдается значительное ускорение.

Это было неожиданно. Я развернулся к Президенту. Он смотрел на меня вопросительно и непонимающе. Как и несколько других офицеров.

– Расстояние: триста пятьдесят тысяч. Скорость: пять тысяч семьсот километров в секунду, продолжают ускоряться.

– Товарищ маршал, – нарушил тишину Зайцев. – Они наверняка хотят на максимальной скорости прорвать огневой вал и приблизиться на дистанцию действия своих орудий. Я прикажу переложить наводку орудий на максимальную дистанцию.

Я молча кивнул. Действия фобосианцев и «реформаторов» были вполне обдуманны. Дальность действия их орудий составляла не более пятидесяти тысяч километров, и они хотели как можно быстрее пройти дистанцию, на которой они будут просто мишенями.

– Расстояние: двести восемьдесят тысяч. Скорость: восемь тысяч километров в секунду, продолжают ускоряться.

Вот это уже было необычно. Они продолжали наращивать скорость, а это могло привести к тому, что они просто не успеют приостановиться для ведения огня. Стандартной боевой скоростью для таких крупных соединений считались две тысячи километров. Если будет больше, то даже компьютеры не смогут точно высчитать координаты целей, и это может привести к поражению своих. Краем глаза я увидел, что Фомин что-то приказал одному из связистов и посмотрел в монитор.

– Расстояние: двести тысяч. Скорость: восемь тысяч километров в секунду, ускорение прекратилось, идут стабильно.

– Товарищ маршал, – окликнул меня Фомин, – посмотрите на это.

Я быстро подошел к пульту и взглянул на монитор. Там было изображение одного из тыловых порядков флота Альянса. Было видно, как плотный строй броффианских крейсеров подпространственного боя входит в гипертоннели. Мои пальцы похолодели.

– Срочно дайте связь со всеми кораблями! – крикнул я связисту. Его пальцы запорхали над клавиатурой.

– Расстояние: сто шестьдесят тысяч. Скорость: восемь тысяч километров в секунду, ускорение прекратилось, идут стабильно.

– Связь готова.

– Говорит Шолохов, – заорал я в микрофон, – приказ флоту – огонь по передовым эскадрам противника не открывать! Переложить наводку на среднюю дистанцию! Ждать противника там!

– Предатель! – крикнул Свердлов и рванулся на меня, но Фомин ловко перехватил его и заломил руки за спину.

– Что ты делаешь?.. – вскочил Президент, его голос был полон отчаяния. Последнее слово заглушил ровный голос компьютера:

– Расстояние: сто двадцать тысяч. Скорость: восемь тысяч километров в секунду, ускорение прекратилось, идут стабильно. – Вместо того чтобы замолчать, компьютер начал следующую фразу: – Внимание! Обнаружен противник на дистанции шестьдесят тысяч! Выходит из гиперпространственного тоннеля!

И тут же пространство между нашими линкорами и кораблями противника расцвело выходами гипертоннелей. Это были подпространственные крейсера броффов.

– ОГОНЬ ПО КРЕЙСЕРАМ!

Глава 4

ВЕЛИКАЯ БИТВА

00:00:02. 15.07.3282 года. 1,6 светового года восточнее Солнечной системы

Миллиарды лазерных лучей, снарядов, ракет и торпед устремились к вышедшим из гиперпространства крейсерам. Они не успели поставить шиты, и единый залп линкоров нанес им серьезнейшие потери. Я представил, что в этот момент испытывают капитаны гибнущих судов.

– Браво, товарищ маршал! – воскликнул Президент. – Вы разгадали их замысел!

– Вот кого надо благодарить, – я махнул рукой на Фомина и увидел, что он до сих пор держит Свердлова. – Можете отпустить товарища генерал-полковника.

Фомин отпустил Свердлова. Тот с достоинством одернул китель и сел в кресло. Ему, безусловно, было стыдно за то, что он, десантник, не смог справиться с разведчиком.

– Как ты все это понял? – спросил я Фомина.

– Они шли слишком быстро. На такой скорости вести огонь очень сложно. Значит, они превратили свои корабли в мишени для наших орудий. Но на мишени тратятся боеприпасы. Мы бы израсходовали часть запаса, а их крейсера вынырнули бы и, пока мы меняли бы наводку, разнесли наши передовые эшелоны.